слуха еще долго долетали недовольные выкрики:
– Аргел, гнида, дай мне только добраться до твоей бороденки!..
– Ты у меня по миру пойдешь, а денежки выплатишь все до самого последнего грошика!..
– Я тебя, гада, в собственном саду под яблоней закопаю!..
– Как ты думаешь, Шмуль, доживет этот прохиндей до вечера? – поинтересовался Гвенлин.
– За него я ничуть не переживаю. Повидал я таких пройдох за свою долгую по вашим меркам жизнь не один десяток. Мужики с часок побузят, а потом он их вновь на какую-нибудь авантюру подвигнет: дрова ли в господском лесу заготавливать или оленей и лосей отстреливать, а может быть, на реке браконьерствовать мелкоячеистыми сетями. Такие на зоне надолго не задерживаются – все стараются удрать. А далеко ли уйдешь по тундре, где каждая козявка норовит выпить из тебя капельку крови, а самому тебе, кроме грибов-переростков да полярных мышей-лемингов, ничего не светит? Даже если от гнуса и голода не окочуришься, лагерные псы растерзают или злые цирики очередью из «калаша» достанут. Вот такие дела, Гвен, – грустным голосом закончил демон, очевидно припомнив что-то сокровенное из своего лагерного прошлого. Затем, поддавшись течению собственных мыслей, он потихоньку замурлыкал себе под нос:
Глава 8
– Все-таки славный город этот Колбар! – восторженно воскликнул Гвен, когда наша троица, покинув крытую телегу с неудобными деревянными скамейками, которую возница громко именовал дилижансом, оказалась в непосредственной близости от одного из местных трактиров. Как гласила вычурная вывеска на фасаде здания: «С нумерами для временного и постоянного проживания гостей столицы».
– Ничего особенного, – брезгливо сморщив нос, отозвался демон, – обычный средневековый городишко, даже канализацию еще не изобрели, дерьмо и прочие отбросы в придорожных канавах дождя дожидаются, чтобы отправиться вплавь в ближайшую реку, а до той поры нещадно портят воздух. Того и гляди, чума, холера или какая другая зараза заведется.
Хорошо, что Мандрагору было дано указание спрятаться в кармане куртки Гвенлина, дабы не смущать своим необычным видом жителей столицы и не привлекать излишнего внимания окружающей толпы к нашим путешественникам, иначе бы он уж точно прицепился к словам Шмультика и обозвал бы его извращенным эстетом, кисейной барышней или еще как-нибудь в этом духе.
– Будет тебе, Шмуль! – Гвенлин легонько хлопнул товарища ладонью по плечу. – Город как город – не хуже прочих. А насчет инфекции не беспокойся – маги держат ситуацию под своим полным контролем. Пойдем лучше пропустим по рюмашке, плотненько перекусим, и настроение тут же поднимется выше вон той сторожевой башни. Сегодня отдыхаем, завтра отправляемся на Посольскую улицу, добывать информацию, а там, глядишь, совсем скоро снова в путь.
Компаньоны закинули котомки на плечи, неспешной походкой поднялись по широкой лестнице к парадному входу. Пока они улаживают обычные в этом случае формальности и размещаются в отдельном двухместном номере, расположенном на втором этаже здания, вернемся на два дня назад, чтобы узнать, каким образом они оказались пассажирами рейсового дилижанса.
После того как при помощи заклинания «Зыбучие пески» наша троица избежала перспективы быть растерзанными на куски толпой разъяренных лесорубов-браконьеров, им пришлось протопать пару часов до ближайшего города под названием Дубосеки. Населенный пункт насчитывал около двух тысяч обитателей, основным занятием которых было огородничество, лесозаготовка и вялая контрабандная торговля с жителями сопредельного государства. «Почему вялая?» – спросите вы. А потому, что, как было уже сказано выше, никому из чиновников ни с той, ни с другой стороны не было до нее никакого дела, а истинное процветание всякого нелегального промысла (как это ни парадоксально) имеет место лишь в том случае, если он активно преследуется государством. Кроме небольшого постоялого двора, здесь имелось два питейных заведения, пяток купеческих лавок, кузница, а самое главное – почтовое отделение, предоставлявшее транспортные услуги каждому платежеспособному клиенту. В здании почтового отделения размещалась меняльная лавка, в которой наши путники смогли обменять одну из трофейных золотых монет на увесистый мешочек серебряных «кентавров» и «медведей». К процессу обмена самым серьезным образом отнесся Шмультик. Как оказалось, кроме врожденного чувства времени, демон обладал также врожденными чувством веса и способностью оценки «на глаз» чистоты металла, из которого были изготовлены монеты. Из предложенных менялой двухсот восьмидесяти двух серебряных кругляшей Шмультик тут же отбраковал пару дюжин ничем не примечательных с виду монет, чем вызвал несказанное удивление ушлого предпринимателя, пытавшегося таким образом избавиться от некондиционного товара, который пару дней назад ему виртуозно впарили проезжие купцы. Затем тут же на месте они наняли экипаж и ровно через двое суток, с регулярными остановками у придорожных пунктов общественного питания и отдыха, достигли славного города Колбара.
– А все-таки жизнь – прекрасная штука! Не так ли, Шмуль? – Гвенлин как был в дорожной одежде, так и плюхнулся на кровать, застеленную выцветшим от времени и регулярных стирок покрывалом, сразу же после того, как дверь двухместного номера, украшенная табличкой с цифрой восемнадцать, захлопнулась за спинами усталых путешественников. – Ты часом не обратил внимания на ту рыженькую буфетчицу, что так и стреляла глазками в нашу сторону? Интересно, на кого из нас она глаз положила? Откровенно говоря, я бы не отказался малость потискать эту девчонку – уж больно аппетитная.
– Нашел время думать о биксах! – презрительно фыркнул демон. – Станешь королевским зятем, тогда все придворные лярвы будут твоими.
– Во-во, именно королевским зятем, а пока я тот, кто есть сейчас, ни одна из них даже не посмотрит в мою сторону. А обыкновенным девушкам мы нравимся просто так – за то, что мы молоды и красивы…
– Ага, «молоды и красивы» – скажешь тоже! – продолжал изгаляться Шмультик. – Думаешь, она не успела разглядеть тот мешочек с серебряными монетами, которым ты тряс перед носом хозяина гостиницы? Именно отсюда все ее внимание к твоей исключительной персоне. Лярва она и во дворце, и в придорожной забегаловке лярва – как только денежками или какими другими благами запахнет, она тут как тут: «Возьмите меня! Я вся ваша!»
– Не слушай его, Гвенчик! – из зарослей комнатных растений на подоконнике донесся скрипучий голос магического корня. – Завидует он тебе, потому что ни одной демонессы вокруг аж за тыщу верст не сыскать.
– Это у него, скорее всего, от жары меланхолия, – сделал заключение юноша, – все-таки целых два дня тряслись по булыжнику, у меня так вся поясница разламывается. Давайте лучше, друзья, винца в номер закажем.
– И сыру, много-много! – заверещал Мандрагор.
– Хорошо, будет тебе и сыр, целая головка, – великодушно пообещал Гвенлин и встал с кровати, чтобы дернуть за кончик сигнального шнура, специально предназначенного для вызова гостиничной прислуги…
Через полтора часа, основательно утолив жажду, повеселевшие Гвенлин и Шмультик отправились осматривать достопримечательности столицы. Мандрагор, сославшись на общую усталость и желание отдохнуть в одиночестве, от прогулки решительно отказался.
Первым делом друзья осчастливили своим присутствием дворцовую площадь, где вместе с толпой зевак любовались отработанными движениями королевских гвардейцев во время процедуры смены караула, а также самим замком – зданием внушительных размеров, где, по заверениям Гвенлина, вполне вольготно могло бы разместиться все население Чумазовой Люди.
Затем погуляли по рыночной площади среди шумных продавцов и не менее шумных покупателей. Откровенно подивились изобилию выложенного на прилавки товара, но ничего не купили, поскольку цены на действительно стоящие вещи были запредельными, а разбазаривать общую кассу на разные побрякушки сомнительного происхождения не позволил практичный Шмультик, объявив в ультимативной форме размякшему от замысловатых комплиментов торгашей Гвену:
– Мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи.
Особое внимание молодого человека привлекли оружейные ряды. Здесь никто никого не старался ухватить за полу куртки, поскольку оружейники – народ степенный, знают себе цену и за покупателем не гоняются. Гвенлин благоговейно дивился разнообразию колюще-режуще-рубящего оружия, от коротких
