прямых гладиев легионеров до тяжеленных рыцарских риттершвертов и сабель различных форм и размеров. Он нежно, как любимую девушку, гладил покрытую замысловатыми узорами поверхность металлических и кожаных доспехов. Осторожно сминал в ладони полу или рукав какой-нибудь кольчуги и, выпустив, любовался игрой солнечных бликов, разбрызгиваемых в разные стороны струящимся водопадом стальных колец. Чуть осмелев, брал в руки увесистые шлемы, но не рисковал надеть один из них на свою голову, боясь на подсознательном уровне, что после этого будет не в силах с ним расстаться.
Шмультику с большим трудом и едва ли не силой удалось увести друга от ратного многообразия. Однако после всего, что Гвен успел увидеть в оружейных рядах, у него напрочь отпала охота рассматривать женские украшения, дорогие ковры, посуду, одежду и прочую ерунду. К тому же близилась ночь, а с ней обычный для всякого средневекового города комендантский час. Чтобы успеть вернуться в трактир до наступления темноты, компаньонам пришлось постараться…
Отперев ключом дверь номера, любители прогулок нашли своего товарища спящим на подушке Гвенлина. От головки сыра не уцелело ни единой крошки, остатки вина из всех трех кувшинов были также тщательно оприходованы. Чтобы не разбудить магического корня, Шмультик негромким шепотом обратился к юноше с предложением:
– Гвен, что-то мне не хочется весь оставшийся вечер любоваться на этого пьяного обжору. Давай спустимся на первый этаж, там весело, музыка играет. Поедим, выпьем, с кем-нибудь знакомство сведем, вполне возможно, та рыженькая бестия обратит на тебя внимание. Пошли, Гвен…
Для двух состоятельных постояльцев тут же нашелся отдельный столик у стеночки, в полном соответствии с пожеланиями клиентов. Гвенлин и Шмультик уселись на тяжелые деревянные стулья с высокими прямыми спинками и в ожидании жаркого из молоденького ягненка – фирменного блюда этого заведения – принялись крутить головами, чтобы сориентироваться в окружающей обстановке. Трапезный зал трактира был внушительных размеров и мог вместить не одну сотню желающих скоротать вечерок за кружкой пива или бутылочкой вина. От яркого пламени многочисленных масляных светильников было светло как днем. У противоположной от входа в зал стены возвышалось нечто напоминающее эстраду, на которой четыре музыканта на лютне, трубе, скрипке и барабанах исполняли веселую песенку весьма фривольного содержания. В песне рассказывалось о том, как некая ловкая дамочка умудрилась всего лишь за одну ночь изменить своему муженьку целых пять раз, причем с пятью разными мужчинами, и остаться при этом в глазах рогатого супруга верной женой. Посетителями была занята примерно половина столиков заведения. В основном это были мужчины разночинного сословия: от богатых купцов до горожан среднего достатка. Представителей дворянства не наблюдалось, по-видимому, заведения, подобные этому, местные Атосы, Портосы и Арамисы обходили стороной. Время от времени за отдельными столиками раздавался вызывающе громкий женский смех.
– Проститутки, что ли? – задал вопрос товарищу Шмультик.
– Точно, жрицы любви. Их хозяин заведения специально в зал пускает и подкармливает, чтобы раскручивали клиента на выпивку, к тому же предоставляет апартаменты для интимных встреч и защищает от всяких проходимцев, желающих попользоваться женским телом на дармовщинку…
– В обмен на часть их заработка, – добавил сообразительный демон. – Хозяин этой забегаловки гнусный сутенер, каких на зоне опускают в первую же ночь…
– Да брось ты, Шмуль! Он предоставляет девицам возможность неплохо зарабатывать, многие из них, поднакопив деньжат, удачно выходят замуж и становятся примерными женами. Может быть, в том мире, откуда ты появился, все иначе, но в нашем девушек, торгующих своей любовью, а также их покровителей никто не презирает.
– Весьма прагматично, – только и смог вымолвить обескураженный потомок древнего инфернального рода, – если зло неизбежно, значит, нужно постараться извлечь из него выгоду…
Последующие полчаса нашей парочке было не до разговоров, поскольку расторопный официант принес им поднос с двумя тарелками заказанного блюда и объемистый кувшин легкого виноградного вина. Юноша и демон молча чокнулись глиняными кружками и пустили в ход крепкие челюсти, перемалывая хорошо прожаренное мясо, хрящи и даже мелкие косточки совсем еще молоденького барашка.
Тем временем музыка в зале утихла – музыканты обосновались за одним из столиков, дабы промочить глотки, а заодно подкрепиться.
Наши герои, расправившись каждый с изрядной порцией фирменного блюда и с кувшином вина в придачу, откинулись на спинки стульев и откровенно заскучали. Пару раз они были обласканы вниманием жриц любви, предлагавших за умеренную плату все мыслимые и немыслимые радости жизни. Однако усталый Гвен откровенно зевал, и из всего многообразия земных наслаждений ему в данный момент был необходим лишь сон, а на Шмультика аппетитные формы земных женщин, уже как было отмечено ранее, вообще не действовали, а если и действовали, то вовсе не в том направлении, на которое рассчитывали девушки.
– Гвен, ты чего-то совсем раскис. Пожалуй, отправляйся-ка, мил друг, в номер, а там сразу на боковую и баиньки, а я еще немного посижу, понаблюдаю.
Гвенлин расплатился с официантом, наградив того щедрыми чаевыми, и уже собрался было последовать совету приятеля, но демон неожиданно его окликнул:
– Погоди, паря, отсыпь мне сотню гульденов.
– Тебе для чего? – удивился юноша. – Все-таки решил кралю снять? В этом случае тебе за глаза хватит и пяти монет.
– Никого я не хочу снимать, а для чего могут пригодиться деньги, завтра сам узнаешь, если они действительно мне сегодня понадобятся. Так что не жмись, раскошеливайся!
Ухмыляясь собственным мыслям (похоже, он не очень поверил заверениям демона насчет его моральной устойчивости в отношении женских чар), Гвенлин отсыпал в протянутую ладонь компаньона половину содержимого кошелька, в котором хранилось серебро. Оставшиеся четыре золотые монеты были надежно спрятаны в потайном кармане его куртки. Затем юноша неуверенной походкой усталого человека покинул зал.
Как только широкая спина товарища растворилась в темноте дверного проема, Шмультик помахал рукой, подзывая официанта – совсем молодого паренька.
– Чего изволит еще пожелать-с, господин? – памятуя о жирных чаевых, полученных совсем недавно от клиентов этого столика, почтительно согнулся в низком поклоне служка.
– Скучно мне чего-то. Нет ли в этом заведении еще каких-нибудь развлечений, помимо вина и барышень?
– Может быть, милостивый государь возжелал-с другой любви-с? – неправильно истолковал слова демона чересчур сметливый парнишка. – Мальчики, мужчины постарше – все можно организовать-с, но подобные развлечения обходятся клиенту очень дорого, поскольку общеизвестно, как Святая Церковь относится к однополой любви-с…
– Да погоди ты трещать! Я вовсе не это имел в виду. Скажи мне, дружище, у вас в трактире кто-нибудь по-серьезному в картишки, домино, лото, шашки или, на худой конец, в шахматы не играет ли случайно?
– Что вы, сударь! – Официанту удалось почти натурально изобразить на своей обманчиво-простодушной физиономии неподдельное возмущение. – Наше заведение приличное, и ничего такого мы здесь не позволяем-с.
«Ага, приличное заведение, – подумал Шмультик, – детей для утех предлагать прилично, а о картах и „слышать не желаем-с“. Извращенцы долбаные. А причина наверняка заключается в том, что парнишка с игорного бизнеса не имеет ни копейки».
– Ты, паря, погодь кипятиться, – выкладывая на поверхность стола три серебряных «кентавра», вкрадчивым голосом демон обратился к молодому человеку. – Я не сексот, не сотрудник налогового управления и к местной полиции нравов никакого отношения не имею. Не может быть, чтобы в таком приличном заведении кто-нибудь не развлекался интеллектуальными играми. – Официант уже было замахнулся на такие реальные, такие манящие кругляши, но ладонь демона накрыла монеты раньше, чем менее проворная рука человека успела до них дотянуться. – Ну что, обдумаешь мое предложение или разойдемся каждый при своих?
– Пожалуйста, подождите-с минуту, милостивый государь. Мне нужно кое с кем переговорить-с.
