– А если на какое-то время орбитальные станции будут выведены из строя, а внешняя защита дворца снята?
– В этом случае я бы сбросил на дворец сотню абордажных команд. Уверен, мои парни в течение часа все устроят самым наилучшим образом. Откровенно говоря, ни один из этой шушеры, гордо именуемой Имперской Гвардией, самому распоследнему из моих юнг в подметки не годится. Привыкли сидеть под прикрытием силового купола, а боевые действия вести только супротив и без того податливых самок.
– Отлично! – азартно потер ладошки гость. – И еще один вопрос, дорогой мой Гарвадж. Не мог бы ты сделать так, чтобы меня доставили ко дворцу на минимально допустимое расстояние? Для рекогносцировки. И еще мне желательно иметь всю возможную информацию касательно внутреннего обустройства дворцового комплекса. Также было бы неплохо разжиться подробной схемой подземных коммуникаций. Насколько мне известно, здание построено более десяти тысячелетий тому назад, после чего регулярно достраивалось и перестраивалось. Если покопаться, особенно в древних документах, глядишь, что-нибудь интересное и вскроется: подземный ход какой-нибудь давно забытый, водовод или канализационная система. Но самое важное для нас – это определить местоположение центра управления защитными системами.
– Учитель, ты серьезно вознамерился сам отправиться внутрь? – Гарвадж Гхалурн с удвоенной энергией завибрировал своими чувствительными усиками и еще сильнее испортил воздух.
Но на этот раз гость не обратил особого внимания на подобные мелочи. Маг внутренне ликовал, что ему так быстро удалось уговорить бывшего ученика на столь явную, с точки зрения всякого разумного существа, авантюру. При этом внешне он оставался практически невозмутимым, во всяком случае, не портил отчаянно воздух.
– Насчет «отправиться самолично» – это вряд ли. Негоже людям моего возраста шастать где ни попадя. К тому же у меня много добрых знакомых и бывших учеников, кои спят и видят, как бы поиметь на свою задницу очередную порцию увлекательных приключений. Насколько я понимаю, император для большинства шеддов личность, вызывающая мистический трепет, поэтому было бы глупо задействовать в операции кого-нибудь из твоих соплеменников.
– Лучше этого не делать, – согласился хозяин. – Откровенно говоря, я и сам до сегодняшнего дня не смел и подумать о покушении на Саддара Шестого.
– Все течет, мой мальчик, все изменяется. Даже самые непоколебимые ретрограды со временем меняют взгляды на диаметрально противоположные. Поэтому наряду с готовящимся покушением нам необходимо разработать ряд мер, чтобы после устранения действующего императора тебя не посчитали узурпатором, а приняли как народного героя и без каких-либо поползновений с твоей стороны предложили верховную власть. Для этого верные тебе шедды должны пойти «в народ» и начать распускать разного рода слухи. К примеру, то, что император собирается провести поголовную децимацию всего взрослого населения или что имперский двор питается яйцами шеддов и вылупившимися юными особями. Короче, что-то в этом духе. Ибо чем нелепее слух, тем охотнее в него верят. При соответствующем подходе народные возмущения не заставят себя долго ждать. Ваше общество слишком долго оставалось стабильным, точнее застойным, по причине полного отсутствия политической борьбы. Поэтому новая увлекательная забава должна прийтись по нраву многим твоим соплеменникам. После чего непременно последует ответная реакция правящей верхушки и, как следствие, еще большее усиление недовольства простых граждан. К моменту генерального штурма дворца наша с тобой задача – довести Империю, фигурально выражаясь, до точки кипения. Это когда верхи не могут управлять, а низы не хотят терпеть. Однако нам с тобой ни к чему вся эта философская белиберда, главное – сделать так, чтобы после твоего явления народу тебя посчитали героем- освободителем от цепей тирании. Ну а дальше все будет зависеть исключительно от тебя и твоих организаторских способностей, в которых я, как твой бывший наставник, ничуть не сомневаюсь. Вот только готовься к тому, что по восшествии на престол враг непременно использует против тебя твои же методы, но это уже мелочи жизни. Главное на данный момент – устранить реальную угрозу распада Империи.
– Хорошо, Учитель, – немного подумав, ответил Гарвадж, – ты получишь все необходимые материалы в течение двух часов. Я этим займусь лично. Затем мы слетаем ко дворцу. А пока отдохни с дороги. Гуухи тебя проводит в твои апартаменты. Да, еще один момент, насчет персоны будущего императора. Есть у меня на примете более достойный кандидат, нежели твой покорный слуга. Самое главное, с ним вполне можно вести продуктивный диалог. Пускай себе основывает династию, а мне и в Вольном Братстве неплохо живется.
– Ну что же, – кивнул в знак согласия гость, – ты местный, тебе виднее.
Глава 5
Проснулся я на следующее утро вполне отдохнувшим, несмотря на приличную градусность и литраж выпитого накануне, без малейших признаков похмелья – вот что значит качественная выпивка при хорошей-то закуси и, самое главное, – в приятной компании.
Поскольку время было еще раннее, решил вопреки собственным правилам немного понежиться в теплой постельке. А что? Вполне заслужил – вчерашняя операция прошла без сучка без задоринки, ну практически без сучка и без задоринки, если не считать сгоревшей картинной галереи и гибели «дикого». Босса провинциальной чародейской мафии мне, конечно, простят, а вот за то, что не уберег картинную галерею Златогрива, Митрофаныч непременно плешь проест на моей кудрявой макушке.
А Владислава ничего деваха: симпатичная, магический потенциал в ней на зависть и глаза красивые, а фигурка, так и вовсе супер. После того как ей основательно промоют мозги, подкачу, пожалуй, на предмет знакомства. Разрешите, мол, пройтиться там, где мельница крути?тся… Ну, что-то в этом духе.
И вообще, день вчерашний оказался уловистым на предмет новых знакомств. Взять хотя бы этого Ивэна. Вроде как мужик компанейский, насчет выпить не дурак и все прочее, а вот есть в нем что-то такое, от чего мурашки по спине табунами и оторопь неконтролируемая накатывает. Может быть, взгляд абсолютно уверенного в себе человека. И стержень в нем чувствуется, и сила, и тайна какая-то. Короче, такого врага я (пардон за тавтологию) злейшему врагу не пожелал бы иметь. К тому же в памяти свежи воспоминания, с какой изящной легкостью ему удалось оторваться от засады, организованной в гостинице «Арбат», и при этом практически никого серьезно не покалечить. Красотища!
Однако семь часов. Скоро рандеву с Владыкой, а владыки, как известно, ждать не любят и расценивают всякое опоздание как вопиющее неуважение к своей царственной заднице. Оно хоть наш-то с виду демократ, но не следует забывать, продуктом какой эпохи он является. Поэтому время от времени свой норов и барскую спесь сдержать не в состоянии. Тут уж никуда не денешься, иного ожидать и не приходится от человека, большую часть своей жизни прожившего во времена жесточайшего крепостничества. Митрофаныч хоть и помягче будет, тоже иногда достает своими ретроградскими методами. Возомнит себя Александром Васильевичем Суворовым, велит в мундир павловской эпохи обряжаться и в таком виде гостей встречать. Ностальгия, что ль, у них по прежним временам? Ясен пень, раньше и солнце ярче светило, и трава зеленее и гуще, и небо глубже, и вообще: как упоительны в России вечера…
«Ладно, Аристарх, – подбодрил я мысленно сам себя, – под лежачий камень вода не течет. Опоздаем, Шатуну и Вериску ничего не будет, а мне за них отдуваться нема желания».
Вскочив с дивана, первым делом подбежал к проигрывателю и врубил на полную катушку «Хор рабов- иудеев» из оперы Верди «Набуко». Печальная такая мелодия, но будоражащая, чтоб, значит, товарищи мои также прониклись и бегом «на галеры к веслам». Не, кажется, в Древнем Египте рабы-иудеи кирпичи лепили из глины и мелко нарезанной соломы. Упахались бедняги до такой степени, что на все последующие тысячелетия хватило. А после чудесного освобождения внукам и правнукам завещали тяжельше собственного хера ничего не поднимать.
Хороший здесь аппарат, мощный, и колонки что надо. Проняло. Из спальни до моих ушей донесся грубый мат-перемат в исполнении Андрюхи Шатуна. Хозяин вполне доходчиво изложил все, что он думает о моих музыкальных пристрастиях, о рабах-иудеях и о великом итальянском композиторе. Затем он пригрозил запихнуть музыкальный центр «одному гребаному меломану» в такое место, куда его в принципе невозможно засунуть в неразобранном виде, если сей меломан тотчас не выключит «эту бодягу». Под напором столь веских аргументов пришлось частично уступить. Музыку оставил, громкость убавил.
