Они пожали друг другу руки. Ладонь у молодого человека была теплая и мягкая, какие бывают у добрых и простоватых людей. Ной Нахманович отметил про себя и это.
– Весьма, весьма приятно, – произнес он с чувством.
– И мне, – кротко и мило улыбнулся молодой человек. – Тоже весьма.
– Продолжайте, пожалуйста, прошу вас, – очень деловито промолвил Пфаферлинг и сделал лицо, означающее, что он «весь внимание».
– Я увлекаюсь археологическими изысканиями, – продолжил молодой человек. – Окончил Харьковский университет, историко-филологический факультет. Был определен учителем гимназии в Нижний Новгород. Там я познакомился со стариком Сукиным, у него большая усадьба в Нижнем. Он пригласил меня обучать его детей, предоставил свою библиотеку. Знаете, великолепные собрания античных и арабских авторов, русские летописи, причем в неканонических редакциях. Даже в университетах таких нет.
Посетитель замолчал, мечтательно уставившись в потолок. Очевидно, в уме он перелистывал сукинские фолианты, бережно сдувая с них вековую пыль.
– Да, да слушаю вас, – вернул его в свой магазин из книжных далей Пфаферлинг.
– Ну, значит, обучаю я его детей, дочь и сына, – стал продолжать свой рассказ посетитель. – На лето всем семейством отбывают они в свое родовое имение Сукино на Волге, красивейшее, знаете ли место, место, да-а... Ну, и я, конечно, с ними. А остальные девять месяцев в году – в Нижнем. Занятия с детьми – четыре часа в день, остальное время – мое. Я и пропадал в библиотеке буквально сутками.
Молодой человек снова мечтательно закатил глаза, но не надолго.
– И вот как-то однажды попадает мне в руки одно сочинение странное, а в нем «ГЛАВА», посвященная новгородским да псковским ушкуйникам. Это речные пираты. Оказывается, они в течение полувека, с середины четырнадцатого и до конца первого десятилетия пятнадцатого столетий, наводили ужас своими набегами буквально на все Поволжье и Прикамье. Они даже города приступами брали и доходили аж до Каспия.
– Речные пираты брали города? – недоверчиво поднял брови Ной Нахманович.
– Да, да, не удивляйтесь, целые города, – с жаром воскликнул Демченко. – Они не единожды захватывали Нижний, Кострому и один раз даже Казань.
– Вот как?
– Да, именно так! Но суть не в этом. А в том, что все награбленное они прятали в пещерах... И где бы вы думали?
– Где? – заинтересованно спросил Пфаферлинг.
– Близь нынешней деревни Сукино! Там у них было логово, разбойничий стан, штаб-квартира, так сказать. А ныне земли эти принадлежат...
– Отставному гвардии ротмистру Сукину, – закончил за молодого человека Ной Нахманович.
– Именно! – заулыбался Аркадий Степанович. – Именно. Конечно, пещеры эти найти теперь трудно: входы завалены, сами пещеры, скорее всего, обрушены – времени-то сколько прошло. Но отыскать их, я думаю, будет не так уж трудно; становище разбойников было в Гнилом Овраге, там еще ключ из земли бьет, о котором в древнем сочинении написано.
– И сколько там кладов, в овраге этом? – перебил посетителя Пфаферлинг.
– Клады не в овраге, а в холмах, – с жаром ответил Демченко. – Пираты рыли в них пещеры, тайные ходы, лазы всякие, и там прятали награбленное добро. Я думаю, таких тайников много; вряд ли разбойники доверяли друг другу, потому и долю свою прятали один от другого тайно.
– А не блеф ли все это? – с большой долей сомнения спросил Ной Нахманович. – Просто красивая старинная легенда, не имеющая ничего общего с реальностью.
– Не блеф, – ответил Аркадий Степанович, заметно бледнея. Голос его дрогнул, глаза зажглись алчным блеском. – Видите ли, один из кладов нашел я сам...
Ах, купился! Как младенец несмышленый! Херувимов докурил папиросу и зажег еще одну.
Когда он зашел в магазин к Пфаферлингу, то сразу заметил, что тот чего-то удумал, какой-то новый гешефт. У отставного пристава на такие дела был особый нюх. Как-никак, двенадцать лет в полиции.
Зачем он зашел к Пфаферлингу?
Ну, во-первых, отставной пристав и купец давно друг друга знали. А во-вторых, зашел господин Херувимов к господину Ною Нахмановичу Пфаферлингу за такой малостью, как вспоможение. Скажем так. Вот вы, к примеру, пробовали прожить на двенадцать рублей жалованья чиновника без должности, причисленного к Министерству внутренних дел без всякой гарантии на получение места? И это после того, как еще совсем недавно месячное жалованье составляло сто сорок рубликов, да кормовые, да квартирные... А Ной Нахманович – и это Херувимову было хорошо известно – крупный барыга, скупщик краденого. Грех такого не подоить, особливо при создавшемся неблагоприятном материальном положении. К тому же Пфаферлингу хорошо известно, что Херувимов знает, на какие шиши он, всего лишь второй гильдии купец, благоприобрел двухэтажный особняк на одной из центральных улиц Первопрестольной. А еще Ной Нахманович ведает, что имеется у отставного пристава на него компрометат, вполне достаточный, чтобы отправить благополучного владельца модного магазина лет эдак на восемь в края дальние да холодные. Посему просьбы бывшего полицианта исполнялись господином Пфаферлингом беспрекословно, в том числе и та, в которой отставной пристав попросил рассказать, что такого нового тот удумал.
И Ной Нахманович рассказал.
– ...А дальше он мне и говорит, – стал заканчивать свое повествование Пфаферлинг, – что как нашел клад, к хозяину своему поехал и все ему рассказал. Предложил нанять рабочих, чтобы, значит, землю рыть и клады искать. А старик Сукин ему: на какие, дескать, шиши? Я детей-то своих еле содержу.
«А может, тогда эти земли продать?» – спросил его этот Демченко.
«Ага, – отверг это предложение старик. – Ежели продать, то и сокровища в них не нам принадлежать будут. Надо, – говорит, – их в аренду сдать, чтобы, значит, то, что в них находится, по закону было бы наше. А кладоискателям – только часть. Ну, скажем, десятую».
На том они и порешили. Сукин назначил Демченко своим доверенным лицом и отправил в Москву искать арендаторов-пайщиков, – отдуваясь, завершил свое повествование купец.
– Да, занятная сказочка, – отозвался на рассказ Пфаферлинга Херувимов. – И ты всему этому веришь?
– Верю не верю – другой разговор, – буркнул в ответ Ной Нахманович. – А проверить и перепроверить, я думаю, стоит. И если все это правда, то предмет этот надо будет скорее застолбить, покуда другие не пронюхали.
– А как ты думаешь проверить все это? – осторожно спросил Херувимов.
– А ты в деле? – вопросом на вопрос ответил Пфаферлинг. – Этот Демченко, сдается мне, не очень умен, молод и внушает доверие.
– Он тебе внушает доверие тем, что не очень умен и молод? – усмехнулся Херувимов.
– В том числе... Так ты таки в деле? – спросил нетерпеливо Ной Нахманович, что замечалось за ним крайне редко.
– Если все это не досужий вымысел и бабушкины сказки, то я в деле, – ответил, немного подумав, Херувимов. – Кого ты еще планируешь взять?
– Шмуэля Ватмана, Арона Обермана, Самуэля Майзельса, Янкеля Каца и Срулика с Яцеком, пусть на подхвате поработают.
– А старика Кушнера?
– Старик вряд ли подпишется.
Херувимов помолчал, почесал голый затылок.
– Ладно, я все проверю. А ты, дружок, съезди-ка в Сукино да разнюхай, что такого нашел там этот Демченко...
На следующий день Пфаферлинг, поручив магазин супруге, отправился в меблированные комнаты Самарцевой на Малую Дмитровку с тем, чтобы склонить молодого человека с малоросским выговором съездить с ним в Сукино и на месте, так сказать, поглядеть на найденный клад, а Херувимов занялся проверкою господина Аркадия Степановича Демченко, дворянина, приезжего, поверенного в делах землевладельца Сукина.
Значит, надо проверить? Проверим! Благо связи в полиции остались. Через день Херувимов получил
