Получив в ответ энергичный кивок, мы кинулись к вертолету, стоящему метрах в десяти.
С сиденьями явно не густо… Герман уселся рядом с пилотом, мы с Эриком заняли два кресла позади, Коллинз с Тораном устроились в самом хвосте, на чем-то вроде снарядных ящиков. Янек — тоненький светловолосый юноша, — держа в руках шлем с наушниками, осведомился:
— Программа на вечер?
— Лесную виллу знаешь? Летим туда, а там деремся, как тигры, — Герман тоже нахлобучил шлем с наушниками и микрофоном, пошарив рядом со своим сиденьем, я обнаружил такой же. И вовремя! Как только я застегнул ремешки под подбородком, Янек запустил винт.
Никогда не любил летать на ветролете. Ощущение такое, словно сидишь в железной бочке, по которой изо всех сил стучит полсотни молотков. На Торана это произвело впечатление просто неизглдадимое: на момент я даже испугался, что у него глаза выпадут. Сквозь прозрачный плексиглас я увидел, как встретивший нас парень отбегает, пригибаясь в поднятом винтом буране, а в следующий миг земля резко ушла вниз. В наушниках затрещало, потом прозвучал голос Янека:
— План действий? Атакуем виллу?
— Не торопись. Надо шерифовскую зондеркоманду перехватить, пока они дотуда не добрались.
— Сделаем.
— Я тоже так думаю… Вертолет перед ней посадить сможешь?
— Да хоть на крышу.
— Да, Герман, — ввязался в разговор я, — под горячую руку там наших не постреляйте — они могут в лесу засаду устроить.
— Усек. А вон там не наши ли друзья?
Сверху я разглядел только небольшой треугольник света на дороге. Так, еще один… Две машины. Ну, только бы ребята не оплошали!
Словно в ответ на мои мысли, в передовом треугольничке вдруг вырос огненный шар, налился дымно-багровым пламенем, высветив на дороге фигурки людей под прикрытием грузовика, замелькали оранжевые вспышечки очередей…
— Сбрасывай высоту, — коротко скомандовал Герман.
— Психическая атака?
— Само собой.
Земля приблизилась. Вертолет явно произвел впечатление, но те, внизу, не собирались бросать начатое — судя по огонькам, они активно отстреливались от Малыша и компании.
Герман завозился с чем-то на панели управления, перегнувшись через Янека, внезапно вспыхнули прожектора, высветив залегших на дороге стрелков, а потом, чуть не оглушив меня, загремел германовский голос:
— Люди шерифа! Говорит командир институтского подразделения, он же Кентавр! Приказываю немедленно прекратить огонь и убираться, откуда пришли, если вообще хотите убраться! Шесть секунд на размышление! Вы меня знаете, — грозно закончил он. Краем глаза я поймал одобрительную усмешку Эрика, но тут же что-то звонко и тяжело простучало по обшивке, заглушив шум моторов.
— Даже так… — чуть удивленно пробормотал Герман. — Ладно, сами напросились… — и надавил на гашетку. От кузова грузовика — я даже с высоты разглядел! — веером полетели щепки, а потом голос снова взорвал динамики:
— Время истекло! Выбирайте: идти отсюда пешком или кормить волков!
Далее удалось только разглядеть короткий дымный след, и передний грузовик разнесло в клочья.
— А сейчас попробую на них с инфракрасным прицелом поохотиться, — информировал Герман.
— А вот с ним-то ты, чего доброго, наших постреляешь…
— Хм-м… Тоже верно. А, наверно, хватит с них. Сдается мне, они уже уходят. Пошлю пока весточку вашим.
— А лучше дай-ка мне микрофончик.
— Ладно, переключаю на тебя внешние динамики. Валяй.
Попробую предельно кратко. А с другой стороны, когда это я многоречивостью отличался?..
— Эхой, внизу! Меченосец говорит! Миллер, Лин, Малыш — короче, кто из Западной степи — отходите к вилле! Сейчас спустимся. Не подстрелите ненароком.
— По крайней мере, на подлете не сшибут, — одобрил Янек.
Минуты через две мы уже снижались около виллы, взметая тучи снега. В свете прожекторов я разглядел пятерых, бегущих к нам от леса. Разглядел их и Герман, шустро нагнулся, извлек из-под сидения автомат.
— Свои, — успокоил я. — Рыжего видишь? Это наш Малыш, мой наставник по Преисподней.
— И тоже в бегах?
— А о ком сейчас этого не скажешь?
— Ладно, поверим на слово… Янек, глуши свою керосинку.
Когда мотор замолк, Герман, сдернув с головы шлем, обратился к нам:
— Вот что, судари мои: со временем по-прежнему не густо, так что давайте выгрузим барахло, потом коротко обменяемся новостями и прочим — и мне надо валить. И вам тут, чувствую, скучать не дадут.
— Годится, — ответил за всех Эрик. — Торан, ты как?
— Отлично, — слабовастенький голос у него, но сарказма не убавилось. Вот кому на отсутствие впечатлений жаловаться не приходится — и тебе прогулка на джипе, и знакомство с бюро- и плутократией, а под завязку — полет на стрекозе с элементами воздушного боя…
Я потащил было ящик из кабины, но кто-то тут же перехватил у меня груз.
— Малыш? Ну как у вас, все в порядке?
— В порядке?! — возмутился он. — Да я простудился, это как с добрым утром! Босиком по зимним лесам носиться — романтично, понимаю, но ведь и холодно к тому же!
— Мик!
Непонятно откуда взявшаяся Гельда повисла у меня на шее.
— Вам что сказали? — напустился на нее Малыш. — Вам сказали в подвале сидеть, пока все не кончится!
— Так ведь все уже кончилось, — миролюбиво заметил подошедший Миллер. — А что это вы нам привезли?
— Гитара, — Эрик потряс гранатометом, — к ней — осколочные яблоки и кумулятивные апельсины…
— Гроздь реактивных бананов, — продолжил Герман, — и по пять тортиков: шоколадно- противотанковые и фруктово-пехотные.
— Пошли греться, — заторопил Малыш, — а то я тут без нижних конечностей останусь.
Мы потянулись в дом, Малыш тут же ринулся к бару:
— Э, бездельники! Где тут стаканы?
Я по-прежнему обнимал за талию Гельду, Герман вопросительно глянул на нее, потом на меня:
— Ты бы представил даме…
— Гельда, это Герман. Друг по школе и мечу. И с Серыми мы как-то вместе дрались…
— Вот теперь я понимаю, почему этот деятель из Ордена удрал, — галантно поклонился Герман. Гельда не потерялась: она чуть наклонила голову и с достоинством английской королевы протянула Герману руку для поцелуя. С другого конца холла за этой сценой наблюдал Малыш, забыв даже про бутылку, которую держал в руке.
Наконец я обрел дар речи:
— С-слушай… Кто тебя этому научил?
— Миллер.
Я адресовал Миллеру взгляд, который был бы испепеляющим, если б не распирающий меня изнутри смех.
— А это что — плохое что-то?
Недоумение Гельды привело всех в более веселое расположение духа, и я поспешил внести ясность:
