здешние края, как показывает практика, очень богаты на различные вонючие варианты…
Путники, перевалив через покатую вершину, зашагали дальше по извилистому и узкому водоразделу. Вой койотов становился всё громче и уже значимо резал уши. Водораздел неожиданно оборвался вниз.
– Стоп, бойцы! – скомандовал Егор. – Снять лыжи и ждать моей команды! Оружие держать наготове!
Он одним умелым движением высвободил валенки из сыромятных креплений, воткнул лыжины и лыжные палки вертикально в снег, взял в руки автомат, снял его с предохранителя, осторожно подполз к самому краю незнакомого обрыва, заглянул вниз и тихонько присвистнул, впечатлённый открывшейся его взору картиной.
В этом месте в многострадальном теле холма наличествовала обширная вмятина – с практически прямым углом между расходящимися склонами. А в вершине этого угла, судя по всему, и располагалось тайное подземное логово красных койотов.
Два огромных, грязно-пегих медведя-шатуна, плотно окружённые стаей рыже-бурых степных аргентинских волков, упорно пытались прорваться к входу в подземелье. Около двадцати койотов заполошно метались между медвежьими тушами: нападая и тут же отскакивая, заходя в тыл и от души кусая шатунов за толстые ляжки, бесстрашно прыгая на горбатые – от накопленного жира – медвежьи холки.… На белом, украшенном многочисленными красно-алыми пятнами снегу, уже лежало восемь рыжеватых тел: одни застыли совершенно неподвижно, другие же извивались в несимпатичных судорогах последней агонии…
Егор приглашающе махнул рукой, и через минуту его спутники пристроились рядом, жадно наблюдая за происходящими событиями. Петро только непонятно вздыхал и морщился, а Сашенция сразу же начала возмущаться – громким шёпотом:
– Егора, а чего мы ждём? Когда эти твари, я медведей имею в виду, порвут на мелкие части всех бедных собачек? Давай поможем, а? У них, наверное, уже волчата родились. Маленькие такие, беззащитные…. Ты почему молчишь? Патронов жалко?
В этот момент один из медведей, стряхнув с себя сразу трёх койотов, прорвался непосредственно к входу в логово. Из круглой чёрной дыры незамедлительно высунулась мощная деревянная рогатина и упёрлась зверю в лохматую грудь. Тут же несколько рыжих комочков, мелькнув в воздухе неким подобием крохотных молний, бесстрашно приземлились шатуну на спину…
– Это Савелий там, с рогатиной-то, – невозмутимо пояснил Пётр. – Храбро охраняет последние рубежи, так сказать…
От кромки обрыва до места кровавой схватки было метров двести семьдесят, не самое комфортное расстояние для стрельбы очередями из «Калашникова». Поэтому Егор перевёл планку предохранителя в положение «одиночные» и начал стрелять, целясь косолапому в верхнюю часть широченной спины и в левый бок. Неторопливо так стрелял, без суеты, выдерживая после каждого выстрела паузу в три-четыре секунды.
Вскоре заработал и второй автомат, он непроизвольно скосил глаза в сторону: выяснилось, что это Санька, отобрав у Нестеренко оружие, открыла огонь по второму медведю, находившемуся метрах в тридцати пяти от первого.
«Грамотно стреляет наша амазонка. Не дёргается, тщательно выцеливает…. Просто молодец!» – с лёгким удивлением отметил Егор. – «И где только научилась?».
После шестого выстрела его шатун подломился в коленях, неуклюже заваливаясь на снег, и тут же пропал из вида, скрытый навалившимися на него рыжими телами. Ещё через несколько секунд из пещеры появился Савелий и, широко размахнувшись, направил в тело поверженного зверя свою страшную рогатину.…
А вот второй «хозяин тайги», с которым разбиралась Санька, шустро и беззастенчиво бросился наутёк: на трёх лапах, странными зигзагами, жалостливо мотая из стороны в сторону огромной башкой, утробно и безостановочно рыча…
– Куда ты? – Егор попробовал схватить супругу за ногу, обутую в бежевый валенок, но опоздал. Санька изо всех сил припустила вдоль кромки обрыва и через полминуты скрылась за громадным заснеженным валуном.
– Я скоро, любимый! – лёгкий порыв ветра принёс прощальную фразу.
Как это и не странно, но Егор совсем не беспокоился за жену: после той истории, когда Сашенция несколько суток пролежала под двухметровым слоем холодного снега и при этом осталась жива, он как-то сразу и однозначно поверил, что ничего плохого с ней уже случиться не может.
– Как же это ты автомат ей отдал? – хмуро и недовольно поинтересовался Егор у Нестеренко. – Вояка, тоже мне! Одно сплошное расстройство, блин протухший…
– Неожиданно всё произошло, командир, ей Богу! – смущённо и извинительно заморгал длинными ресницами Петька. – Да и, вообще, мне – с моими разными руками – толком и не прицелиться. А Саня-то очень метко стреляла, я видел! Все пули – до одной – угодили в мишку…
Егор только невежливо сплюнул в сторону и выпрямился во весь рост, приветливо махая рукой Савелию, который внимательно и недоверчиво всматривался в их сторону. Узнав Егора, Вожак койотов по-настоящему обрадовался и, громко прорычав своим рыжим подопечным несколько кратких команд, торопливо зашагал по направлению к обрыву, время от времени опускаясь на четвереньки и совершая вперёд гигантские прыжки, после чего опять вставал на ноги, делал с десяток шагов, опять опускался на четвереньки…
Пётр трусливо попятился назад, машинально обтёр лицо холодным снегом и начал испуганно заикаться:
– К-к-командир, можно я отползу в с-с-сторону? Не хочу смотреть на эту с-с-страхолюдину вблизи. К-к-как посмотрю на н-н-него, так сразу в-в-в-сякие нехорошие мысли н-н-начинают одолевать – относительно собственной с-с-судьбы…. Я ведь т-т-тоже, как ни крути, м-м-мутант…. Пока только п-п-пальцы на руке выросли и п-п-потолстели, а завтра? В-в-вдруг, тоже шерстью обрасту и н-н-начну на четвереньках с-с-скакать? Не, я лучше посижу в с-с-сторонке, пока ты с ним будешь д-д-дипломатию р-р-разводить…
В отдалении прогремела автоматная очередь, за ней вторая.
Егор только зубами скрипнул, но с места так и не тронулся, не отрывая взгляда от приближающегося Савелия.
– Здравствуй, Вождь! – громко и радостно приветствовал его душевнобольной, задирая голову вверх.
– И тебе многих лет жизни, Вожак! – дружелюбно ответил Егор.
Они помолчали, внимательно разглядывая друг друга. Савелий, до которого было метров тридцать пять, со времени их последней встречи изменился очень даже приметно. Лицо – до самых глаз – ещё гуще обросло рыжей щетиной. Чёрный ватник исчез бесследно, выставляя на всеобщее обозрение поджарый торс, покрытый шелковистой буро-палевой шерстью, только грязно-голубые, местами рваные кальсоны и валенки с чёрными галошами красовались на своих прежних местах…
Егор и Савелий немного поболтали о сегодняшней и завтрашней погоде, о перспективах новой совместной охоты и о предстоящей весенней распутице, могущей перерасти в самое натуральное наводнение.…Всё это время красные койоты слаженно и целенаправленно перетаскивали в пещеру трупы сородичей и куски медвежьей туши, увлечённо и жадно слизывая со снега ещё дымящуюся кровь.
Подошла Санька, независимо подбоченясь, встала рядом с Егором, громко щёлкнув планкой предохранителя, небрежно забросила автомат за спину.
– Приветствую тебя, женщина Вождя! – низко поклонился Савелий.
– И тебе, уважаемый Вожак, никогда не хворать! – вскользь улыбнувшись, важно ответила Сашенция. – Там, за скалами, – гордо мотнула головой, – лежит второй медведь-шатун. Только его окорок, братцы, вы уж нам оставьте, по-честному…
– Спасибо тебе, женщина Вождя! – предводитель койотов обернулся и провыл-пролаял десятисекундный приказ. Его «бойцы» тут же дисциплинированно проследовали в заданном направлении.
– Эти косолапые ублюдки приходили за щенками? – внешне-равнодушно поинтересовалась Санька, но в последний момент её голос предательски дрогнул.
Савелий согласно кивнул:
– За щенками. Это были совсем неправильные медведи. Не совсем – медведи. Совсем – не медведи…. Не знаю, как вам объяснить…. Вы, славяне, спасли наших щенков. Большое вам спасибо. Огромное спасибо. Обращайтесь, если что. Мы всегда поможем. Теперь мы – ваши покорные и вечные должники…
Егор и Пётр сложили в рюкзаки несколько отборных кусков медвежьего окорока, после чего отряд продолжил первоначальный маршрут.
Где-то за полтора километра от Алёховщины их путь пересекла цепочка совсем свежих следов, оставленных босыми человеческими ступнями.
– Ничего себе! – громко присвистнул Нестеренко, оперативно стащил с правой ноги валенок, размотал портянку, вставил свою босую ногу в странный отпечаток.
– Ну вот, кажется, приехали! Поздравляю всех! – ворчливо воскликнула Санька. – Мало нам было Большой Руки, теперь вот – и Большие Ноги объявились! Прошу любить и жаловать!
Егор озабоченно передёрнул плечами: следы принадлежали настоящему гиганту, при желании в один такой отпечаток можно было легко запихать три-четыре Петькиных ступни.
– Не иначе, это Снежный Человек проходил здесь часа полтора назад! – предположил Нестеренко. – Как думаешь, командир? А, может, и Снежная Баба…
Сашенция невежливо прыснула, явно намериваясь легкомысленно и неуклюже пошутить по поводу Петькиной горькой доли вдовца.
– Отставить – дурацкие шуточки! – строго приказал Егор и недовольно погрозил жене кулаком. – Всем снять оружие с предохранителей! Передвигаться вперёд максимально осторожно, внимательно оглядываясь по сторонам!
Пугач – с автоматом через плечо – встретил их на хлипком мосту через окончательно замёрший ручей Боровой.
– Привет, славяне! – искренне обрадовался Емельян. – Никак собрались к нам в гости? Молодцы! А то мы с Галчонком уже волноваться начали всерьёз: куда это вы, ребятишки, запропали? Думали, ещё день-другой подождём и сами нагрянем на Чёрный холм – как снег на головы. Правда, мы с подругой что-то температурим в последние дни…
– Здорово атаман! – Егор обменялся с Пугачём крепким рукопожатием. – Как ваше драгоценное здоровье? Не хвораете? Простудились немного? Пройдёт, не сомневайся! Не ссоритесь с Галкой? Уже не плохо. А ты, стало быть, здесь Снежного Человека высматриваешь?
– Его самого, вороватого урода! Ладно, ребятишки, пошли в дом, там протоплено с утра, попьём лесного чайку, отогреетесь, поболтаем…
Галина, ежеминутно подкашливая, тоже искренне обрадовалась: и гостям, и многочисленным подаркам.
– Ой, спасибо вам, соплеменники! За мясо – отдельная благодарность! Мы уже две недели обходимся без свежатины: все капканы и петли этот снежный вор проверяет до нас. Обнаглел совсем, образина бессовестная! Чтоб ему пусто было! Чтобы ворованный кусок у него застрял в бесстыжей глотке! Вы проходите, друзья, проходите, будьте как дома. Сегодня у нас тепло, а вам сейчас чайку свежего заварю от простуды: листья Иван-чая с сушёными цветами морошки и ягодами малины…
После гостеприимного чаепития, лёгкого обеда и взаимного обмена подарками (предсказуемо очень похожими, в их положении ожидать разнообразия как-то не приходилось), женщины отправились в заранее протопленную баню.
– Гинекологический осмотр! – чуть смущённо констатировал Емельян, многозначительно ткнув в потолок корявым указательным пальцем.
– Понятное дело, – охотно согласился с бывшим атаманом Егор, и вежливо поинтересовался: – Сам-то как?
– Чего сам-то? Что – как? – не понял Пугач.
– Ну, готов отцом-то стать? Доволен, небось?
– Ещё спрашивает! «Доволен» – это совсем не то слово, не ёмкое…. Понимаешь, Егор Петрович, мне на воле один авторитетный врач – ещё лет пять назад – поведал, что, мол, детей у меня не будет никогда. Никогда! Вот же определение…. У меня зазноба тогда была, красивая – просто ужас до чего. Словами не передать! Деревенская, простая вся из себя такая, тихая и добрая. Детишек очень уж хотела. А ничего у нас не получалась…. Вот она меня и затащила к этому доктору. Тот всё внимательно осмотрел, тщательно прощупал, анализы взял всякие, а ещё через неделю возьми и бухни, мол: – «Емельян, свет Иванович, не производитель ты, братец!». Бракованный, мол, местами всякими…. И лечится – бесполезно совсем. Не поможет уже ничего…, – Пугач недовольно замолчал и обиженно засопел.
– А дальше что было? – вкрадчиво спросил Егор.
– Ничего дальше не было! Бросила меня зазноба – в тот же день – окончательно и бесповоротно. Вот она какая – жизнь наша жёсткая, сука подзаборная…
Через две-три минуты Пётр Нестеренко дипломатично покашлял в кулак и решил прервать эту затянувшуюся паузу:
