висел стандартный десантный комплект устройств связи и компактного оружия, дополненный двумя блоками записи, но это «украшение» при плохом освещении, да еще с нескольких шагов, вполне могло сойти за местные бусы из раковин.
– Алекс, ты готов? Ты представляешь, что сейчас увидишь?
– …Не очень.
– Держись, что бы ни было. Пойдем.
Мы двинулись по протоптанной между стволами деревьев довольно широкой тропе. Свет прожектора остался за первым же холмом, и мы погрузились в непроглядный мрак. Я забыл в машине ноктоскоп и продвигался, выставив вперед руки, чтобы ненароком не врезаться в какой-нибудь ствол, но очень скоро глаза мои адаптировались к темноте, и я различил впереди пятно, чуть более светлое, чем все остальное. Это была туника Мелиссы. Мелисса двигалась уверенно, видно, ее зрение селфера воспринимало инфракрасное излучение. А может, у нее вообще был какой-то орган типа локатора? Но выяснять этот вопрос сейчас было совершенно неуместно. Я просто послушно следовал за ней.
Метров через пятьсот деревья расступились, и забрезжил тусклый свет. Перед нами была поляна, и на ней тлели угли нескольких почти погасших костров. Небо над поляной перекрывали ветви деревьев более высоких ярусов, поэтому место походило на большую пещеру. На земле валялись какие-то темные кучи, и что-то висело на деревьях, окружавших поляну. Ничто не двигалось.
Дальше в просвете деревьев видна была следующая поляна, лучше освещенная кострами. Оттуда доносились невнятные звуки, там угадывалось какое-то движение…
Мелисса повернулась ко мне:
– Осторожно пройдем через первую поляну, а на следующую я выйду одна. Ты останешься в укрытии под деревьями. Не вмешивайся, что бы ни происходило, твое дело – наблюдать.
Как раз в тот момент, когда мы ступили на поляну, в этой точке планеты наступило утро. Рассеянный свет, пробившийся сквозь густую листву, для меня, привыкшего к полной темноте, непроглядную ночь мгновенно превратил в светлый день. И я увидел…
Через секунду я зажмурился, но было поздно.
Представшая передо мной картина отпечаталась в моем сознании во всех кошмарных подробностях, и, даже закрыв глаза, я продолжал видеть ее…
…Обезображенные трупы, лежащие на земле и висящие на деревьях… части тел, разбросанные по поляне… лужи крови, кучи внутренностей… Одежда, сорванная с людей, валялась грязными тряпками. По виду останков было трудно понять, чьи они – мужчин или женщин, но некоторые трупы были совсем маленькими…
Я умирал с каждым из них, их боль была моей болью…
Ужас последних часов нахлынул на меня вновь, в зримых образах, в красноречивых деталях…
Из горла моего рвался крик, желудок сжался в комок… Я стоял, не в силах сделать шаг, и тело мое сотрясала крупная дрожь.
– Алекс… Алекс!…
Мелисса тронула меня за плечо:
– Капитан Комаров! – В тихом шепоте ее зазвучали стальные ноты.- Вы офицер! Придите в себя! Вы же были на Альбине-3! Вперед!
Я попытался глубоко вдохнуть и перестать дрожать. Мелисса не понимает, на Альбине было совсем другое! Там была просто биомасса, без этих жутких деталей… И там я не умирал вместе с каждым!
Тем не менее я глубоко вздохнул и сделал шаг. Дальше дело пошло лучше. Мелисса выбирала дорогу, чтобы ни на что – ни на кого – не наступить, а я шел за ней след в след, глядя только себе под ноги.
Наконец эта бесконечная поляна закончилась, и мы остановились под деревьями. Усилием воли я заставил себя поднять голову и переключить сознание на реальность текущего момента.
Несколько деревьев и кустов отделяли нас от большой поляны, в дальнем конце которой возле догоравших костров группами сидели и лежали аборигены. Кое-кто бродил между кострами. Мужчины перебрасывались короткими фразами, весело смеялись. Я достаточно знал корнезианский, чтобы понимать доносившееся до моего слуха… Они обменивались впечатлениями, обсуждали полученное удовольствие, делились опытом… Я чувствовал, как на меня накатываются волны невыразимой гнусности.
Они отдыхали. Им было хорошо!!!
Что-то взорвалось у меня в голове, я сжал кулаки и рванулся вперед. В рукавах скафандра открылись оружейные порты. Я…
– Отставить, капитан!
Свистящий шепот произнес приказ, не подчиниться которому я не мог, Я коротко вздохнул сквозь стиснутые зубы и остановился.
– Алекс, назад! Дальше – мое дело! Не вмешивайся. Отойди под деревья, к кустам.
Делать нечего. Я исполнил приказ и отошел назад.
Нога моя наступила на что-то мягкое. Я взглянул вниз. Господи! Это была маленькая рука. У моих ног лежал мальчик лет пяти. Он лежал лицом вниз, поджав под себя ноги, откинув одну руку неестественно далеко в сторону. У меня мелькнула безумная мысль, что, может, он жив! Я нагнулся и осторожно повернул его.
У мальчика не было глаз, вместо них зияли черные дыры. Живот его был разорван, внутренности кучкой лежали рядом и шевелились…Это насекомые сбежались на свой пир…
У меня потемнело в глазах, и я привалился к ближайшему стволу дерева.
Видимо, на какое-то время я потерял сознание, потому что, когда я пришел в себя, Мелисса уже вышла на поляну и ее уже заметили. Из десяток глоток раздался радостный рев, твари зашевелились, вскочили и наперегонки устремились к Мелиссе. Одежда у всех была в темных пятнах, у многих – распахнута сверху донизу, обнажая испачканные чем-то темным грудь, живот и гениталии, болтающиеся на бегу.
Мелисса сделала несколько поспешных шагов назад, но стая стремительно приближалась к ней. Я не мог допустить, чтобы кто-то коснулся ее, и, наплевав на приказ, бросился наперерез. Когда несколько самых резвых были уже метрах в пяти от Мелиссы, они вдруг споткнулись и рухнули на землю, а за ними начали падать и остальные.
Я понял, что опасности для Мелиссы нет, и остановился. Хотя я стоял довольно близко, она не обращала на меня внимания, и я мог спокойно наблюдать за тем, что происходит.
Лицо Мелиссы было очень напряженным. Ажурная диадема на ее голове заметно вибрировала, а многие «камешки» на поясе отсутствовали. Вот еще один «камень» отделился от пояса, на мгновение завис неподвижно и затем пулей понесся вперед. Последний абориген, держащийся еще на ногах, опустился на колени, а потом повалился на бок.
Некоторое время ничего не происходило. Вдруг один за другим упавшие начали биться в судорогах, с рычанием кататься по земле, и вот уже один с отчаянным воплем ткнул пальцем себе в глаз…
Наконец я понял! Это – «Высший Суд»!
Я мог бы догадаться чуть раньше, но я не подозревал, что владельцем «Высшего Суда» могло быть частное лицо! Хотя Мелисса… Она не только Адмирал, она – автор… Конечно, авторский экземпляр! И вообще, мы здесь – вне земной юрисдикции. Здесь нет законов, нет судов… Здесь нет ничего, кроме традиций и гоэ, которые теперь оказались бессильны.
Но мне стало понятнее стремление Мелиссы, «чтобы хотя бы двое из Первых селферов, Катерина и Борис, не были замешаны…».
Применение «Высшего Суда», я уверен, было сейчас более чем оправданным. Но я слишком хорошо знал наших радетелей за высший гуманизм, сидящих сейчас на Земле в уюте и полной безопасности, никогда не переживавших ничего, подобного тому, что пережили сегодня те пятьдесят четыре корнезианца, мужчины, женщины и дети… Что пережили сегодня мы с Мелиссой.
Если бы не Мелисса, я сам бы всех этих тварей!… Но я подарил бы им, к сожалению, слишком быструю, слишком легкую смерть!
Я посмотрел на Мелиссу. Она стояла, слегка покачиваясь, глаза ее были закрыты, и лицо казалось мертвым.
И тут я осознал, что вижу совершенно необычный «Высший Суд». Обычный «Высший Суд» работает с сознанием одного-единственного человека и представляет собой довольно сложный прибор, далеко не миниатюрный. А сейчас я видел работу МНОГОКАНАЛЬНОГО «Высшего Суда», о существовании которого раньше даже и не слышал, но при этом не видел никакого прибора. У Мелиссы не было ничего, что могло бы быть таким прибором! «Камни» на поясе Мелиссы были всего лишь активными микрочипами, внедрявшимися в мозг подсудимых, а на шее Мелиссы висели устройства, хорошо мне известные, да и слишком маленькие, чтобы быть…
И тут я заметил, что два блока записи, висящие у нее на шее, подсоединены тонюсенькими кабелями к заушным портам ее встроенных процессоров.
Боже, так это же мозг Мелиссы работает сейчас как центральный процессор многоканального «Высшего Суда»! А диадема – антенна! И Мелисса сейчас – что? Прокачивает через себя память одновременно нескольких десятков этих тварей? И возвращает их воспоминания в их патологические мозга???
Как это возможно? Как она выдерживает это?
И я видел, что Мелиссе действительно приходится очень тяжело. Происходившее требовало от нее максимальной концентрации внимания. Она полностью отключилась от окружающей обстановки, целиком погрузившись в путешествие по виртуальным дорогам ада, совершенно реальным сейчас и для аборигенов на поляне, и для нее, управляющей их сознанием… И я ничем не мог ей помочь!…
В этот момент взгляд мой упал на ближайшего к Мелиссе аборигена. Он, оскалившись, длинными заостренными ногтями разорвал свой живот, засунул внутрь руки, с рычанием вытащил оттуда бурый клубок кишок…
Никаким усилием воли я больше не мог сдерживать себя, и мой желудок устремился наружу. Я бросился в сторону, в кусты, рванул застежку шлема, и густой смрад ударил мне в нос. Меня вывернуло наизнанку…
При очередном пароксизме рвоты я согнулся почти до земли и краем глаза уловил какое-то движение сзади справа. Острое ощущение опасности немедленно остановило спазмы и вернуло мой истерзанный желудок на место.
Я осторожно повернулся и увидел, что на склоне пологого холма метрах в тридцати от меня четверо аборигенов заняты чем-то непонятным. Их действия не имели ко мне никакого отношения, поскольку меня, судя по всему, они пока не обнаружили. Я не был замечен, потому что мой скафандр работал в режиме маскировки и был практически неразличим на фоне кустов и стволов деревьев, а звуки, которые я перед этим издавал, заглушались звуками, доносившимися с поляны.
Я осторожно подобрался к группе на холме поближе, выбрав позицию наблюдения так, чтобы между мной и кортезианцами не было никаких значительных препятствий. Через несколько секунд я понял, что они возятся с неким хорошо известным мне устройством. Они суетились вокруг укрепленного на гравиплатформе полевого горнопроходческого излучателя ПГПИ-57, инструмента из штатного набора оборудования планетарного танка! Было видно, что они умеют с ним обращаться и сейчас готовят его к работе.
Тем временем аборигены развернули ствол излучателя по направлению к поляне. Я взглянул в ту сторону. Конечно, их мишенью была Мелисса! Ее фигура в желтой тунике прекрасно была видна в сумеречном свете утра!
На излучателе загорелась лампочка десятисекундной готовности, и один из аборигенов приник к визиру, уточняя наводку.
Я выбросил правую руку в направлении стрелка. Мне не надо было словами отдавать команду моей форме, моему почти разумному другу и помощнику. Форма не хуже меня знала, что надо делать!
Вся энергия из правого аккумулятора скафандра была вложена в один длинный импульс, накрывший широким лучом и излучатель, и тех, кто находился рядом с ним. Нажать на пусковую кнопку они не успели.
…Дымился и тлел прожженный в джунглях канал. На пути луча обуглились стволы и мгновенно обратились в пепел листья и мелкие ветки…
Прежде всего я достал из заплечного кармана бутылку с водой, умылся, прополоскал рот, напился, загерметизировал шлем и продул его изрядным количеством кислорода, потом впрыснул дезодорант, опять продул шлем и наконец почувствовал себя человеком.
