— Да, это правда.
— Но ведь он далеко от Лондона.
Когда бугор шевельнулся, Изабелла многозначительно посмотрела на него:
— Может, он ближе, чем ты думаешь.
— Мама! Они же найдут его.
— Нет, дорогая, если мы умнее. А мы значительно умнее. Все, теперь пора использовать твое образование, которое так дорого стоило.
— Что мы собираемся делать? — Бугор-Гейбриел опять шевельнулся, и Жаклин резко ткнула его. — Ради Бога, лежи спокойно.
— Мы собираемся быть очаровательными. Надень этот чепец и приготовься быть моей горничной.
К ее облегчению, дочь безоговорочно бросилась выполнять приказ. Ладони у Изабеллы стали влажными, и она вытерла их о покрывало, когда в дверь громко постучали констебли. Они ввалились в спальню, но, увидев Изабеллу, оцепенели, словно вмерзли в лед. У нее было несколько секунд, чтобы составить мнение о своих гостях.
Но Жаклин ее опередила.
— Постыдитесь, джентльмены, разве мадам спокойно заснет при всем это шуме! — с притворным гневом воскликнула она, кокетливо подмигнув.
Не желая быть превзойденной, Изабелла томно потянулась, отчего у некоторых зрителей отпала челюсть.
— Все дверные ручки в моем доме исправны, но я редко запираюсь, если не… принимаю кого-нибудь. Так что у вас не было необходимости ломать мои задвижки.
Жаклин подложила ей под спину несколько подушек, чтобы Изабелла могла откинуться на них. Простыня соскользнула, открыв верхнюю часть груди. Жаклин хотела вернуть простыню на место, но Изабелла чуть заметно покачала головой. Отвлечение внимания было сейчас ее главным оружием, и она мысленно поблагодарила Бога за то, что мужчины так предсказуемо восприимчивы к этому. Она подтянула колени к груди, чтобы устроить отвлекающий навес, и остановила взгляд на человеке, показавшемся ей главным.
— А теперь, капитан, — сказала она, повышая его в звании, — чем я могу быть вам полезна?
— Лейтенант, мадам. Лейтенант Хеткок.[1]
— Правда? Как мило. — Она понизила тон до соблазнительного. — Это имя достойно вас.
Он покраснел, как спелый помидор, но Изабелла почувствовала, что ему понравилось ее поддразнивание. Он выпрямился и расправил плечи.
— Мы ищем мужчину…
— Боже, какое совпадение! — хихикнула Жаклин. Констебли засмеялись, но лейтенант суровым взглядом остановил их.
— Мы ищем особого джентльмена.
— Поверьте, сэр, — усмехнулась Изабелла, — я тоже особо разборчива в отношении своих джентльменов.
— Человек, которого мы ищем, — лорд Гейбриел Дрейк, — сказал лейтенант. — Нам сообщили, что он вошёл в этот дом.
— Лорд Дрейк. Незнакомое имя. Не думаю, что вы знаете его полный титул. Это могло бы подтолкнуть мою память.
Изабелла тайком взглянула на дочь, чтобы увидеть ее реакцию, когда услышала имя любовника, которого ищут эти люди. Жаклин натянуто улыбалась.
«Будь легкомысленной и грубой», — мысленно велела она дочери.
— Я думаю, джентльмен — барон, — ответил Хеткок.
— Барон, вы говорите? — Жаклин с притворной невинностью смотрела на него из-под полуопущенных ресниц. — Насколько мне известно, мадам не берет в свою постель никого ниже виконта.
«Браво, дорогая! Но не переусердствуй». Изабелла почувствовала, как бугор слева заерзал.
— Вы понимаете, что женщина моей профессии имеет определенные стандарты обслуживания, — промурлыкала Изабелла.
Остроумная реплика была встречена фырканьем и подавленным смехом.
— Конечно, однажды меня соблазнил божественный лирический тенор из Рима, — сказала она, решив, что небольшая пикантная история может отвлечь их внимание, если даже Гейбриелу Дрейку придет в голову снова шевельнуться. — Знаете, я очень увлекаюсь оперой. Все эти рулады и трели… Четыре часа тот человек пел как Бог. Если он так долго мог поддерживать свой голос, представьте, что он мог делать со своим… — Изабелла умолкла, давая слушателям закончить ее мысль. — Но, к моему великому сожалению, я вскоре узнала, почему он способен так легко брать высокие ноты.
— Ага! Значит, то, что я слышал, — правда, — сказал один из констеблей. — У этих теноров нет яиц.
— Вообще… ничего нет, — подтвердила она со знающей улыбкой, и все тихо заржали. Теперь они в ее власти. — Однако я имею основания заявить, что у лирических теноров одно все же есть.
Смех перешел в гогот.
— И мне говорили, что драматические теноры, берущие высокие ноты, на самом деле являются гордыми обладателями двух сокровищ. Но пока они поют, кто-нибудь под их костюмом выжимает из них жизнь.
Это ее заявление было встречено бурным весельем. Даже лейтенант Хеткок прослезился от смеха.
— Лейтенант, вы позволите мне послать Жаклин на кухню, чтобы она попросила Нанетту приготовить что-нибудь для вас и ваших людей? Должно быть, вы голодны после тяжелой работы по разборке моего дома. — Искоса взглянув на него, она дала простыне соскользнуть еще на дюйм, обнажая все еще впечатляющую область декольте. — Как видите, я не могу сделать это сама.
Два часа спустя Изабелла продолжала лежать под простынями, а констебли продолжали лениво ходить по ее будуару. Жаклин пыталась отвлечь стражей закона сандвичами и чаем, пока Изабелла развлекала их сочиненными любовными историями из придворной жизни, естественно, без упоминания имен. Хотя они прекратили активный обыск, ее уже начинало беспокоить, что эти люди не уйдут никогда.
Один или два раза бугор нетерпеливо шевелился, и Жаклин незаметно тыкала в него локтем. Пару раз, чтобы скрыть движение, она практически садилась на него, оправляя юбки, а когда он затихал, опять вскакивала, чтобы налить констеблям чай.
Так как последний час Гейбриел вообще не дергался, Изабелла стала гадать, не задохнулся ли он под всем этим оперением.
Смерть через повешение или через перо домашней птицы, но смерть есть смерть.
Глава 32
— Лейтенант Хеткок, не могу выразить, как я рада вашему визиту, но у меня назначена встреча. Нет-нет, имя джентльмена я назвать не могу, хотя сообщаю, что он по крайней мере виконт.
— Мадам должна начать туалет, — вмешалась Жаклин. — Красота требует большого ухода.
Констебли запротестовали, говоря, что мадам и без того прекрасна. Особенно такой, какой она была сейчас. Мужчины в основном предпочитают женщин без одежды.
Изабелле пришло в голову, что она, вероятно, намного старше их жен и возлюбленных, но приятная жизнь в роскоши избавила ее от разрушительного действия времени. Пока ей удавалось обманывать время, но сколько еще это может продолжаться?
Она говорила себе, что ее постель необычно пуста сейчас по ее собственному желанию, так как она помогала лорду Хавершему поддерживать его обман насчет сексуальной связи с ней. Однако сердце осуждало ее за ложь. Если бы не показная связь с Джеффри, она могла бы остаться вообще одна.
Порой она удивлялась, как можно с юности иметь рядом с собой одного и того же мужчину, родить ему много детей, лечить его, когда он болел, или бороться вместе с ним с врагами, любить его всегда?
«Бог — мужчина», — говорила она своим друзьям-философам, ибо Он устроил мир так, что женщина берет все, что захочет, а потом Он заставляет ее дважды платить за это.
Поэтому Изабелла решила носить мягкую ткань, приятную для ее молочно-белой кожи, твердые драгоценности, которые украшали бы ее шею мерцающими полумесяцами, и окружить себя прекрасными вещами.
А также множеством удовольствий.
Конечно, в последнее время удовольствий было не так много, но Изабелла считала, что немного одиночества — это плата за ее богатую жизнь. Думая о неудобствах бедности, о нежелательных беременностях и, главное, о своем отвращении к тошноте, она решила, что сделала выгодный обмен.
Теперь, если бы она могла обменять несколько минут уединения на возможность безопасно вывести из дома Гейбриела Дрейка, она пообещала бы себе, что никогда уже не будет вести с Господом меновую торговлю.
— Право, джентльмены, — сказала она самым веселым тоном, — я должна…
— Что здесь происходит? — спросил от двери маленький человек с голосом, не соответствующим его тщедушной комплекции.
Прищурившись, Изабелла взглянула на него. Она видела его при дворе на последнем бале-маскараде. Да, она знала этого человека по его скользкой репутации и по имени — сэр Сесил Одбоди, хранитель личной печати короля. Рослый мужчина рядом с ним был ей не знаком, хотя жесткий взгляд и сдвинутые брови тоже не делали его привлекательным. Жаклин бочком переместилась в угол комнаты и опустила голову, чтобы прикрыть лицо чепцом.
Сэр Сесил с такой свирепостью посмотрел на констеблей, что они съежились.
— Мой дорогой друг, лорд Кармантл, — произнес он, показав рукой на спутника, — прислал сообщение, что…
— Добро пожаловать, милорд. Меня зовут Изабелла Рен, — сказала она Кармантлу с большим достоинством. Ее не смущало, что она, совершенно нагая, находится в комнате, полной мужчин. — Кто вы, откуда родом?
Одбоди нахмурился из-за того, что его прервали, но Изабелла всегда находила в беседе тонкости, способные направить весьма неприятный разговор в более дружелюбное русло.
— Я барон Кармантл, у меня небольшое владение в Корнуолле, — ответил рослый мужчина.
— Всего лишь барон, этому не повезло, а? — прошептал один из констеблей, остальные засмеялись. — Думаешь, она вышвырнет его?
Сэр Одбоди был явно раздражен их неуместным гоготом.
— Барон Кармантл прислал сообщение, что беглеца, которого мы ищем, заметили входящим в этот дом. Я пришел, ожидая увидеть пирата уже в кандалах. На худой конец я рассчитывал, что вы, лейтенант, и ваши люди заняты обыском помещений. Вместо этого я вижу, что вы наслаждаетесь чаем и пышками с голой шлюхой.
— Ваша милость, это не вина леди, что она голая, — ответил Хеткок. — Мы вроде как случайно ее обнаружили, можно сказать. И если она так любезна и если она все время оставалась накрытой, я не понимаю, как вы можете называть ее голой. — Набираясь все больше храбрости, пока говорил, лейтенант вызывающе задрал подбородок. — И она не шлюха. Ее
