Протасов пустился в пространные объяснения о том, что ему де надо уехать на денек, а Волыне требуется дежурить у телефона. – А у тебя, блин, на Лепсе, телефакс. Сам погибай, а товарища выручай. Ты понял, Бандура?
– Что бы ты усек, – напирал Протасов, – дело, блин, жизни и смерти. Я важного звонка жду. От бабы, чтоб до тебя дошло! А там, где мы с Вованом кантуемся, связи ни хрена нет.
– Это у нефтяной баронессы? – не поверил Андрей.
– У газовой, – спокойно поправил Валерий. – Телефонов до хрена и еще столько же. Но, блин, все на прослушке. Рогомет гребаный гайки закручивает. Совсем, падло, офонарел. Насмотрелся, хорек неумный, штатовских детективов.
– Ах, на прослушке…
– Ну да, – обрадовался Протасов. – Рад, блин, что ты въехал. Ее муж, олигарх. Такой, в натуре, засранец! Чтоб ему его трубы газовые вокруг гланд морским узлом завязались!
– Звонок деловой, Валерка? – как бы невзначай поинтересовался Бандура. – Ты что, тему замутил?
– Если бы, – отмахнулся Протасов. – Сердечный, Бандура. Заколупался я с этими бабами. Путаются под ногами, проходу не дают. Передрались, в натуре, из-за меня. – И, наклонившись к уху Андрея, доверительно добавил. – Устал я от них, Бандура.
Бандура сухо кивнул.
– А я Кристину не могу найти, – сказал он, не сводя с приятеля глаз. – Из больницы уехала, а дома нет. Не знаю, Валерка, где искать.
– Как, не вернулась? – насторожился Протасов.
– Слушай, Протасов, – после колебания продолжал Андрей. – А ты Бонасюка не видел, случайно?
Протасов на секунду замешкался. Вась-Васю он накануне даже пожал руку, но разговора между ними не получилось, тем более, что Протасов не стремился. Банщика сопровождали молодчики, напоминающие парочку ментов. Мила объяснила, что это ее люди, и он предпочел поверить на слово. Валерий, если честно, не мог понять, каким образом госпоже Кларчук удалось склонить Бонасюка к сотрудничеству, обещающему длительный тюремный срок.
– А ты где будешь? – спросил Бандура.
– За городом, – сказал Протасов, и на этот раз не соврал.
Накануне вечером Ольга предложила провести уик-энд на даче:
– Кроме того, на работе у меня «окно». Следующие занятия в понедельник. – Олька расчесывала волосы после ванной. Протасов валялся в кровати. – Вот я и подумала, почему бы нам…
– У тебя еще и дача имеется?
– Не у меня, а у Нины Григорьевны. – Поправила Оля. – Только она туда все равно не ездит. Лень.
По словам Ольги расположенная под Киевом дача представляла из себя добротный кирпичный дом, с камином и горячей водой.
– Все, что душе угодно, – рассказывала Ольга с воодушевлением. – Даже парилка есть.
– Жирно, – согласился Протасов. – Откуда такие богатства?
– Нине Григорьевне свекор оставил. Когда себе на Нижних садах участок пробил. Прямо у Днепра.
– Едем, блин! – Протасов почти не колебался.
– Мальчишек возьмем, – продолжала Ольга, – надо же их, в конце концов, познакомить. Они поладят. Вот увидишь.
– Э, нет, – заволновался Валерий. – Не пойдет.
– Как это? – опешила тренерша. – Почему? Пускай дети загородным воздухом подышат. Они же не помешают.
Протасов на мгновение потерялся, но нужный экспромт нашелся на удивление легко:
– У Игоря завтра танцы. Он у меня в ансамбле детского народного творчества зажигает. Хороводы, балет, и все эти вещи. Чтобы до тебя дошло.
Ольга, поколебавшись, уступила. Ей показалось несправедливым везти на природу Богдасика, когда Игорь остается в Киеве.
– Тогда я Нину попрошу, чтобы с Богданом посидела. Хотя, если честно, чем ее просить…
Одно было плохо, на даче отсутствовал телефон. Впрочем, отсутствие связи не смутило Протасова в преддверии намеченного секс-марафона. Ранним утром во вторник он позвонил Миле, предложив, в случае чего, связываться с Волыной.
– Чуть что, Вовчику звони. Вовка будет на стреме.
– Он тупой, как бревно, твой Вовчик, – не сдержалась госпожа Кларчук. – А вот ты мне можешь понадобиться.
– Тупой не тупой, а, если что, не оплошает, – заверил Протасов. – И потом, он надежный, как дупло.
