Поняла, о чем базар? А у меня, е-мое, дела.
Мила согласилась, подумав, что это, возможно, к лучшему:
– Ладно. Давай телефон.
Протасов продиктовал домашний номер Бандуры, планируя имплантировать в квартиру Вовчика, тем более, что та все равно пустовала. Бандура торчал у Атасова, пока последний находился в Виннице. Мила занесла цифры в блокнот. Протасов повесил трубку.
– Так ты даешь ключи или нет? – напирал Протасов. – Вовка тебе хавку сварганит. И в хате приберет. Верно, Вовчик?
– По-любому.
– Что ты за жлоб, в натуре?! – отступать Валерию было некуда. Тем более, что и Ирина подгоняла с отъездом. – Друзей надо выручать. Земля круглая, Бандура! Ты мне, а я тебе, брат!
– Ты Бонасюка точно не видел? – спросил Андрей. Квартира еще хранила тепло Кристины. Запустить в нее Вовчика теперь представлялось чуть ли не святотатством.
– Да дался мне твой гребаный Бонасюк! – завопил, вращая глазами, Протасов. – Не видел я никакого Бонасюка! Чтоб он подох, вообще, в натуре!
Приняв решение, Андрей перебросил Вовчику ключи:
– Ладно. По рукам. Бери. Хату мне не спали.
– Обижаешь, зема.
Пока они разговаривали, Андрей незаметно глянул в окно. Крыша отцовской «Лады» желтела под самым парадным.
– Что у тебя за машина, Валера? – как бы невзначай спросил Бандура. – Ты же «Линкольн» вроде отдал?
Сначала лицо Протасова выразило непонимание. Потом до него дошло:
– А, блин. Ты про «тройку»? Это блин, не тачка, это сарай на колесах. Специально, в натуре взял, чтобы под работягу шифроваться. Задрал газовый олигарх, со своими прибамбасами. Пасет меня, понимаешь, падло. Наружку прилепил.
– Где ты оторвал такую рухлядь? – через силу усмехнулся Бандура.
– Корыто знакомые менты подсуетили. Забрали у какого-то плуга.
Бандура сильно побледнел. Валерий этого не заметил. Едва завладев ключами, он сразу засобирался:
– Ну, тогда, мы погнали, пацаны. – Протасов отступил в коридор. – В гостях хорошо, а дома, в натуре, лучше.
Как только земы оказались на улице, Протасов показал Волыне кулак:
– Смотри, Вовчик, не облажайся. Твоя задача оперативно к телефону бегать. Мухой! Как Мила позвонит, сразу мне маякнешь.
– Сигнальные костры палить? Да, зема? – осведомился Волына.
Протасов, выматерившись, вынужден был признать его правоту.
– Значит, смотаешься за мной, – решил он, протягивая Вовчику бумажку с адресом. Изучив неразборчивые каракули Валерия, Волына скорчил унылую гримасу. Поскольку дача находилась на живописном берегу реки Стугна, километрах в пятидесяти от КП, нечего было даже говорить об оперативности.
– На чем, блин, смотаюсь, зема? На своих двоих?
– На автобусе, блин.
– А если она ночью позвонит? Или вечером? А, Зема?
Сплюнув, Протасов вручил земе-Вовчику ключи от «тройки».
– Хрен с тобой, – фыркнул Валерий. Ему было куда отступать. По словам Ольги у Нины Григорьевны имелся «Москвич», на котором давно никто не ездил. Саму Нину обслуживала служебная «Волга», а «Москвич», с точки зрения Протасова, бестолку гнил в гараже. – Глупо не использовать, – решил Валерий. – Ладно, блин. Поехали за Олькой на Харьковский.
Проследив за отцовской машиной, пока та не скрылась из виду, Андрей вернулся к Планшетову:
– Вот, что, Юрик. Давай на Оболонь смотаемся.
Планшетов полагал это бессмысленным, но возражать не стал:
– Как скажешь, чувак. Слушай. На фига ты этому черту неумному ключи от хаты отдал?
– В машине расскажу. – На ходу бросил Андрей. – Давай, по коням.
Надо сказать, что «шестое чувство», иногда управляющее порывами или поступками, как некий непознанный бортовой компьютер, подсказало Бандуре правильный путь, но он опоздал из-за разговора с Протасовым. Буквально за двадцать минут до того, как они с Планшетовым вышли из «Мазды» у парадного Бонасюков, там произошло весьма примечательное событие, не оставшееся незамеченным вездесущими окрестными старушками. Низкорослый, но крепкий пожилой мужчина, по виду отставник, воровато выглянул из подъезда. Поскольку было раннее утро выходного, улица будто вымерла. Тогда «отставник», надвинув на глаза черную вязаную шапку и подняв воротник тулупа, быстрым шагом направился к остановке. Выглядел он как шпион из черно-белого советского детектива, подложивший бомбу под какое-нибудь стратегически бесценное завоевание социализма. Это, естественно, не укрылось от оперативников полковника Украинского, умиравших в машине от холода и скуки.
