для нашей работы, уравновешенный, спокойный, въедливый. Еще когда Соколов проходил практику, я поняла: из этого парня выйдет толк.
Шло время, и оно отшлифовало изначально существовавшие данные, доведя их до совершенства. Соколов превратился в идеального эксперта. Я знаю: Андрей никогда не копит хвостов, он не будет спать ночами, но отпечатает все заключения в срок. Пока все не отсепарирует, в деталях не рассмотрит – от трупа не отойдет. Сколько важных нюансов благодаря такой дотошности удалось ему заметить!
Помню, привезли к нам мужчину с «железкой». Казалось бы, железнодорожная травма, и так все понятно, человек попал под поезд, чего огород городить, резать спину и ноги. Я наблюдаю: Андрея торопят, следующего «клиента» норовят подсунуть, а он, спокойный, как удав, ковыряет пятки, что в принципе только при падении с высоты делается. Подозрения Андрея оправдались, пятки-то у мужчины, оказывается, с сюрпризами. Кровоизлияния в подошвах, краевой перелом пяточной кости. Что получается: сначала человек выпрыгнул, или сбросили его, и только уже потом под колеса угодил. И никакой не несчастный случай это был, убийство как потом выяснилось!
Благодаря Андрею много преступников отправилось за решетку. Все журналисты взахлеб писала про случай с трупом, обнаруженным в оздоровительном центре в железной емкости для воды. Первоначальная версия: сердце. Андрей набрал органы на яды, в том числе и жировую клетчатку, накапливающую органические растворители, химики в исследованиях полтаблицы Менделеева нашли – бензол, толуол. Следствие стало копать и выяснило: в оздоровительном центре, в нарушение всех правил, организовано незаконное хранение химических веществ, странно еще, что там прочий персонал и клиенты не поумирали.
Но особенно «любят» Андрюшу черные риелторы! Зарубил он аферу с квартирами на корню, заподозрил отравление старца по слишком большому количеству мочи в мочевом пузыре. Как в воду глядел: анализы потом показали морфин со снотворным.
Не так много сегодня экспертов, которые так трепетно относятся к своей работе, которые ответственны всегда, в любой ситуации.
Не так много таких, как Андрей, и вот...
Ерунда!
Нет, он не мог.
Просто надо все выяснить.
Я сама все придумала, я сама себя накручиваю!
Он не мог, но... Если его экс-жена сорвалась и наделала глупостей, то как поступит Андрей? Пусть бывшая – но не чужая. Андрей надежен, как банковский сейф, порядочен и благороден, просто реинкарнированный Дон Кихот. Что делает приличный человек в такой ситуации? Доносит на бывшую супругу в милицию? Это тот случай, когда между порядочностью и соблюдением закона знак равенства не поставишь. Андрюша – не Павлик Морозов. Для него выбор между предательством и Уголовным кодексом – вовсе не выбор...
– Девчонки, а вы не знаете, откуда бывшая мадам Соколова выяснила Танин номер телефона? Она живет в Петербурге, маловероятно, чтобы здесь у нее были знакомые.
«Знаем», – сказали увлажнившиеся глаза «черных туфелек».
«Знаем», – подтвердили чуть порозовевшие щечки «коричневых туфлей».
Впрочем, девицы при этом активно демонстрировали неосведомленность: дергали плечами, мычали, разводили руками.
Ай-ай-ай, нехорошо обманывать взрослую солидную тетеньку!
Но – врите больше, мои дорогие.
По мне, так лучше уж ваш сговор, чем причастность Андрея.
Девицы, конечно, видели товарища Косякова-Перекосина. У таких не глаза – прицелы снайперских винтовок, постоянно высматривающие подходящую для произведения потомства особь мужского пола. Как можно предположить, перспективным по критерию размножения парень не признан – иначе вокруг него бы уже водили хороводы, прерываемые лишь для того, чтобы накормить суженого-простуженного пирогами с яблоками. Но догадались ли девицы, что и тест по профпригодности для мальчика – вершина покруче Джомолунгмы? Этот вывод, конечно, очевиден. Но у меня не так уж и много возможностей напугать барышень. А вдруг они поверят, что я настучу следователю и что этот дебил с радостью воспользуется информацией?
– Симпатичные какие у убийцы сообщницы! Кстати, а вы в курсе, что даже непреднамеренное пособничество по Уголовному кодексу тоже является наказуемым преступлением? Приезжавший следователь оставил мне визитку, просил перезвонить в случае чего...
Чередование угроз с комплиментами ни к чему не приводит: девчонки только хмурятся и молчат.
С ними надо как-то по-другому.
– Ну хоть вы меня не доканывайте. Пожалуйста! Мне и без того сейчас ой как несладко. Муж, сволочь, бросил меня, молодую нашел! Помогите мне, ваш ответ очень важен!
Нет контакта. «Ты с мужем пожила, пусть теперь другие понаслаждаются, в этой жизни нет ничего вечного», – в унисон решили морщинки у сурово поджатых небалованных девичьих губ.
Что ж, зайду с другой стороны:
– А я знаю, с кем у Тани был роман...
– Откуда?
– Вы специально так говорите!
Оживились, родные. Отлично. Вот вам под нос – записка. Заодно выясню, Танин ли почерк. Если писала не Комарова – то писать «пропало» буду я.
– Да, это Танина рука, – блондинка уверенно кивнула головой и удивленно на меня посмотрела. – Вы с ней дружили, что ли? Она не говорила.
– Мы с Таней давно знакомы. Поэтому вы понимаете, как мне важно знать все. Ради Тани...
Когда девчонки «раскололись», мне стало стыдно за собственную недогадливость. Конечно же, «глубже» для нынешней рыбы определяется параметром заработной платы. И Панин платит хорошо, но нет предела совершенства в повышении планки зарплаты. Так что со стороны девчонок вполне логично не забирать свои анкеты из кадрового агентства и время от времени делать презенты менеджеру, чтобы, когда появится вакансия позаманчивее, менеджер свистнула именно им.
И Лене, действительно, не пришлось слишком много напрягаться. Наверное, ей удалось разузнать, где будет проходить венчание. Что она придумала, появившись в одной- единственной на весь Озерск конторе по подбору персонала? Что видела горничных в замке и хотела бы их переманить на более выгодные условия? Что разыскивает свою приятельницу? Что ищет добрую душевную няню для несуществующего ребенка? Впрочем, от выяснения конкретного названия лапши, которую бывшая жена Андрея щедро развесила на уши менеджера, суть не меняется. Макаронные изделия, конечно же, приправленные средней упитанности купюрой, съели, Танин телефон оказался у Лены. Ничего личного: Лена могла бы связаться с другой горничной или официанткой. Но не повезло именно Татьяне.
Что произошло потом?
Очевидно, Лена находится в очень тяжелом эмоциональном состоянии. Но – насколько тяжелом? Могла ли она в порыве бесконтрольной ярости отыграться на ни в чем не повинной девушке? Если она пробралась в замок, то почему ее никто не заметил? Или... Андрей заметил, но промолчал, став фактически соучастником?
Выбраться из этой засыпавшей меня поленицы вопросов я не успела.
– Вы ведь врач? Да какая разница, какой именно! – на лице появившейся в ресторанном зале Олеси написано явное облегчение. – Пожалуйста, помогите. С Антоном все очень плохо.
Я покорно направилась за молодой женщиной. И, оставив при себе ремарку насчет того, кому обычно приходится помогать судемдэкспертам, поинтересовалась:
– Так что случилось с вашим сыном? Может, лучше сразу звонить в «Скорую»? У меня при себе ведь ни лекарств, ни бинтов, ничего. Если произошло что-то серьезное, мы просто потеряем время...
Беруши.
Это слово особой породы. Из тех, которые я вот так сходу никогда не могу вспомнить. Но в соответствующей ситуации они сами срываются с губ.
Есть какая-то запчасть в подвеске машины – она выходит из строя, когда автомобиль мчится по выбоинам. Я вспоминаю, как именно она называется, только за рулем, влетев со всей дури в яму.
Еще из моей рассеянной головы выпадают названия сортов конфет, городов и улиц, романов, каких-нибудь мелких бытовых приборов, всяких безделушек.
Беруши. Заткнуть бы ими уши, чтобы не слышать нежный взволнованный голосочек.
Олеся восхитительна в своем материнском кретинизме.
Все-таки некоторых дамочек природа излишне сильно одаривает охранительными инстинктами. Бережливее надо быть, и тогда всем станет проще – и мамашам-маньячкам, и их несравненным дитяткам, и случайно подвернувшимся под горячую руку людям вроде меня.
Остапа несло, женщина не умолкала.
Все пропало. Небеса придавили землю. Боженька обделил самого достойного мальчика счастьем, здоровьем, радостью. Везувий неприятностей извергнулся на Антошину голову еще в ее бытность не испоганенной черной краской и даже не обремененной волосами, с самого младенческого младенчества.
И вот когда отрок, перенесший ветрянку, воспаление легких, бесчисленное количество заболеваний тяжелым гриппом и легкой несчастной любовью, наконец, был спасен, с ним случилось непоправимое.
Кажется, я начинаю понимать, почему Антон-Эмо склонен к истерии. Есть в кого. Законы наследственности никто не отменял!
– Стас давно нас уговаривал сделать снимки. Я не возражала, фотографии у него получаются очень красивые. Антон все отказывался. Худел. У мальчика идефикс – что он толстый, ест всего один раз в день, вообще ничего не могу с ним поделать. И вот, наконец, сын заявил, что доволен своим скелетом... Мы фотографировались в гостиной, – всхлипнув, Олеся зачем-то судорожно вцепилась в рукав моего джемпера, – когда это все случилось. Зачем я побежала к лестнице! Антон увидел, и... Он плачет уже четыре часа, без перерыва! Я пыталась говорить с врачом «Скорой», просила, чтобы он посмотрел сына. Но он сказал, ему некогда, к тому же... этот, знаете ли, хам, заявил что истериками не занимается. Якобы не его компетенция. А Марину и Андрея я не нашла. Хорошо, что вас в конце концов встретила! Пойдемте же скорее, я так волнуюсь!
Как я понимаю «хама»! Но вслух говорю другое:
– Да уж, я еще за обедом заметила, нежный у вас сынок.
Циклон с антициклоном устраивают бурю на миловидном личике, проносятся по правильными чертами лица. Олесе очень хочется со мной согласиться, подтвердить: ребенок вредный, ребенок капризный, ребенок, с учетом уже достаточного возраста, просто невыносимый! Но рассудок слабеет под сокрушительным натиском вечной огромной материнской любви. Антон растет без отца. Он старается, только ничего не выходит. Дурное влияние, плохая компания, несчастная любовь.... Мне кажется, что я слышу эти свистящие в голове Олеси мысли. Буря тем временем становится слабее, а потом и вовсе исчезает. Какие ясные у женщины глаза, на пол-лица, и сколько в них сияющей абсолютной любви и доброты.
«Панин – скотина, эта девочка же – настоящее сокровище, – думаю я, отворачиваясь от чистых глаз. Мне очень стыдно за мысленное ерничанье над сыном Олеси. – Вот оно, счастье. Ему же экзотику подавай, олигарх хренов! Нигерия, Вуду. Интересно, к каннибализму его темнокожая мадам не приобщала? Все же деньги портят людей, развращают. И, пожалуй, никто не может устоять перед ржавчиной пресыщенности, которая сгрызает все нормальные здоровые жизненные ценности...»
– ... оказывается, он успел влюбиться в эту девушку. Говорит, что его чувства очень серьезны, что он хочет на ней жениться. В пятнадцать лет все серьезно. Если любовь – то до конца дней, разумеется. Это позднее выясняется, что конец любви приходит раньше, чем конец всего остального. А сейчас... Он просто бредит этой особой!
Пожалуй, беруши мне не нужны. Я научилась отключать звук голосов окружающих. Только вот момент выбрала для этого не самый лучший.
– В какую девушку влюбился ваш сын?
