долларов?
Едва судья опустился в свое кресло, началось заседание; с резким ирландским акцентом было объявлено о слушании очередного дела и шерифу велено было ввести обвиняемую. В зале наступила глубокая тишина, когда вошла Лора, опираясь на руку конвоира, который провел ее к месту рядом с защитником. За нею следовали мать и брат, им предложили сесть поблизости.
Лора была очень бледна, но от этого огромные глаза блестели еще ярче и выразительное лицо казалось трогательно печальным. На ней было простое черное платье, чрезвычайно изящное, без всяких украшений. Тонкая кружевная шаль, наполовину закрывая лицо, не столько скрывала, сколько оттеняла ее красоту. И в светскую гостиную невозможно войти с большим самообладанием, в церковь - с более гордым смирением. В лице и манерах Лоры никто не заметил бы ни смущения, ни вызова; и, садясь на свое место - оно было на виду, и за малейшим ее движением могла неотступно следить добрая половина всех присутствующих, - она так и не подняла глаз. Ропот восхищения пронесся по залу. Карандаши репортеров забегали по бумаге. Мистер Брэм, словно в знак одобрения, снова обвел взглядом зал. Когда Лора наконец чуть подняла ресницы, она увидела неподалеку Филипа и Гарри, но ничем не показала, что узнает их.
Затем секретарь приступил к чтению обвинительного акта, составленного по всей форме. Согласно этому акту она, Лора Хокинс, обвинялась в убийстве Джорджа Селби с заранее обдуманным намерением, посредством выстрела из пистолета, револьвера обыкновенного, револьвера шестизарядного, дробовика, винтовки, карабина, штуцера, скорострельного ружья, из пушки или иного огнестрельного оружия; в убийстве посредством пращи, кистеня, ножа столового, ножа охотничьего, ножа перочинного, скалки, серпа, кинжала, шпильки, молотка, отвертки, гвоздя и всех иных возможных орудий и видов оружия в отеле 'Южный', а также во всех иных отелях и в любом ином месте тринадцатого марта и в любой иной день после рождества Христова.
Лора выслушала все это стоя, и когда наконец секретарь дочитал до конца, на вопрос судьи: признает ли она себя виновной? - ответила негромко, но отчетливо: 'Не признаю'. Потом она села, и суд приступил к отбору присяжных.
Первым был вызван Майкл Лениген, владелец пивной.
- Составили ли вы себе мнение о настоящем деле, высказывали ли его вслух и знакомы ли с кем-либо из лиц, причастных к делу? - спросили его.
- Нет, - ответил мистер Лениген.
- Признаете ли смертную казнь?
- Признаю, сэр, чего ж тут не признавать.
- Читали ли вы что-нибудь об этом деле?
- А как же, ваша честь, газеты я читаю.
Мистер Брэм заявил отвод, и присяжному было предложено на сей раз считать себя свободным.
Патрик Кофлин.
- Чем вы занимаетесь?
- M-м... да ничем определенным.
- Не имеете определенных занятий, вот как? Ну а в основном чем занимаетесь? Чем зарабатываете на жизнь?
- Держу терьеров, сэр.
- Терьеры, вот как? Незаконный промысел? Крыс травите?
- Приезжают джентльмены немножко поразвлечься. Я-то никогда с ними в эти дела не ввязываюсь, сэр.
- А, понимаю... вы, должно быть, представляете собой комиссию по развлечениям при нашем муниципалитете. Слышали вы что-нибудь о сегодняшнем деле?
- До нынешнего утра ничего не слыхал, сэр.
- Читать умеете?
- Только крупные буквы, ваша честь.
Кофлина уже хотели привести к присяге, как вдруг мистер Брэм задал еще один вопрос:
- А ваш отец умел читать?
- Старик был дока по этой части, сэр.
Брэм указал, что Патрик Кофлин не пригоден для данного процесса. Судья с этим не согласился. Защитник настаивал. В конце концов дан был отвод без указания причины.
Итэн Добб, ломовой извозчик.
- Читать умеете?
- Умею, да только нет у меня такой привычки.
- Слышали что-нибудь об этом деле?
- Может, и слыхал... а может, то было про другое. Никакого мнения не имею.
Прокурор. Э-э-э! Одну минуточку! Почему вы говорите, что не имеете по этому делу никакого мнения? Вас кто-нибудь научил?
- Н-нет, сэр.
- Поосторожнее, поосторожнее. С чего же вам вздумалось сказать такую вещь?
- Так ведь про это всегда спрашивали, когда я бывал присяжным.
- Ну, ладно. Допускают ли ваши нравственные принципы смертную казнь?
- Мои... чего?
- Вы не станете возражать против того, чтобы признать человека виновным в убийстве на основании улик?
- Может, и стану возражать, сэр, ежели человек, по-моему, не виноват.
Прокурор решил, что на этом его можно поймать:
- Так, может быть, это чувство делает вас противником смертной казни?
Присяжный заявил, что никаких чувств у него нет и что ни с кем из лиц, причастных к делу, он не знаком. Его признали годным и привели к присяге.
Деннис Лефлин, чернорабочий. Не составил себе и не высказывал никакого мнения по делу. Никогда о нем не слыхал. Полагает, что тех, кто этого заслуживает, надо вешать. В случае надобности может и читать.
Мистер Брэм заявил отвод. Присяжный явно слишком кровожаден. Дан отвод без указания причины.
Ларри О'Тул, подрядчик. Крикливо одетый образец довольно распространенной разновидности 'франта-выскочки'; глаза проныры и хорошо подвешенный язык. Газетные сообщения о данном деле он читал, но они не произвели на него впечатления. Свои выводы сделает на основании улик и свидетельских показаний. Не видит, почему бы ему не исполнить обязанности присяжного с совершенным беспристрастием.
Прокурор задает вопрос:
- Как объяснить, что сообщения газет не произвели на вас впечатления?
- Отродясь не верил газетам, ни единому слову!
(Смех в зале. Судья и мистер Брэм одобрительно улыбаются.) О Тула приводят к присяге, мистер Брэм шепчет О'Кифу: 'Это он и есть!'
Эйвери Хикс, мелочной торговец. Слышал ли он что-нибудь о рассматриваемом деле? Вместо ответа он качает головой.
- Читать умеете?
- Нет.
- Смертную казнь не отвергаете?
- Нет.
Его уже готовы привести к присяге, но тут прокурор, обернувшись к нему, небрежно спрашивает:
- Понятно ли вам значение присяги?
- Там, - отвечает Хикс, указывая на дверь.
- Я спрашиваю, понятно ли вам, что такое присяга?
- Пять центов, - объясняет Хикс.
- Вы что, смеетесь надо мной? - гремит прокурор. - Уж вы не полоумный ли?
