— Дурацкое название… — вырвалось у Вовки.
— Согласен. «Сегодня начинается мировое турне миланского театра «Ла Скала», посвященное трехсотлетию композитора Антонио Виральдини. Стимулом организации этого турне послужило поистине историческое событие — год назад была случайно обнаружена полная партитура неизвестного сочинения Виральдини — оперы-оратории «Ликующая Руфь», произведения весьма нетипичного для композитора XVIII века. В турне традиционно примут участие хор и оркестр прославленного театра. В конкурсе на исполнение партии Руфи неожиданно для всех победила итальянская певица Анна Джильоли, ранее не известная широкой публике. В ближайшую субботу «Ликующая Руфь» будет дана в Большом зале Московской консерватории».
— Стас… — Вовка скептически улыбнулся. — Лучше почитай, с каким счетом наши выиграли у финнов.
— Кто тут только что говорил, что надо начинать с Виральдини? Ты, может быть, удивишься, но такая же мысль пришла и в мою голову, — сказал Стас, хитро глядя на Вовку. Вовка хорошо знал этот взгляд: он означал, что у Стаса уже заготовлена какая-то идея. Скорее всего, пакостная.
— Не хочу тебя, Вов, расстраивать, но… придется посетить консерваторию.
Вовка скривился:
— Зачем еще?
— А затем, что послезавтра в Большом зале дают «Ликующую Руфь». Силами театра «Ла Скала». Должны же мы выяснить ик… икаю что-то… кто-то вспоминает, наверное. Должны же мы выяснить, что это за вещь, раз на нее столько всего завязано. Тем более, что записей пока нет — придется воспринимать вживую.
Вовка держал рюмку с красным вином за ножку и внимательно рассматривал вино на свет.
— Интересно, этот «Театр Оскала» специально приехал, чтобы порадовать нас ораторией? — спросил он.
— Не знаю, но это в рамках «кул
— И тебе охота это слушать?
— Вов… Ты слышал о том, что непрочитанные книги умеют мстить?
— Да, ты говорил…
— Так вот — говорят, что непрослушанные оратории тоже.
Вовка вздохнул. Потом сказал с робкой надеждой:
— Туда, наверное, и билетов не достать…
— Не «билетов», а билетА! — мне удалось достать только один, через профессора Баранова. В ФСБ мне порекомендовали к нему обратиться, и Борис Владимирович не отказался помочь. Он ведет в консерватории класс композиции, когда-то изучал музыку Виральдини. Так что пойдешь один.
— Я? Один?!
— Один. Я пойду копать другие источники информации.
— Ну, Стас… добрый доктор Ватсон!
— Точнее, это даже не билет, а VIP-приглашение от итальянской концертной компании, которая привезла сюда «Ла Скала». Будешь сидеть в правительственной ложе с особо важными персонами.
Вовка озадаченно помолчал. Потом спросил:
— Чем обязан такой честью?
— Ты же обещал мне помогать, — Стас выразительно подмигнул. — Я сказал Баранову, что ты — начинающий музыкальный критик, тебе нужно рассказать о жизни и творчестве Виральдини, и вообще, тебя следует поощрить элитным концертом. Так что, смотри, не подведи.
Вовка не на шутку рассердился и принялся кидать в Стаса зубочистками.
— Эй, хорош хулиганить! Музыкальному критику это не пристало. — Стас умело уворачивался от летящих в него заостренных деревянных палочек. — И кто тебя только воспитывал?
— Когда папа Карло, а когда никто, — мрачно сказал Вовка. — А еще ты. Правда, давно…
— Такому я тебя не учил, — смеясь, ответил Стас. — Я, наоборот, беспокоюсь о твоем культурном росте… Главное, Вов, веди себя со знанием дела. Ведь сидеть будешь рядом с организаторами всего этого музыкального безобразия.
— Ты с ума сошел! Что мне им говорить?
— Да ничего. То есть, прежде всего, ничего лишнего. Сиди, слушай ораторию. Уходя, попрощайся с устроителями концерта, поблагодари Баранова. И непременно произнеси какую-нибудь мутную похвалу. Вроде: «Кажется, сегодня все очень удачно получилось, не правда ли?»
Вовка опять вздохнул.
— Стас, ну какой из меня музыкальный критик? Я же в классической музыке, как… — Вовка печально икнул. — Как баран в апельсинах!
Стас усмехнулся.
— Смотри, не ляпни это при Баранове.
— Да он и так всё сразу поймет!
Теперь сердиться настала очередь Стаса.
— Когда же я наконец научу тебя главному: никогда не бойся делать того, что ты не умеешь! «Хотеть — значит мочь!» Это даже Фрося Бурлакова в свое время усвоила, а до тебя все никак не допрет. — Стас поднял вверх указательный палец. — Всегда помни: Ноев Ковчег был построен самым что ни на есть любителем. А Настоящие Профессионалы построили «Титаник»!
— А если этот Баранов спросит меня, знаю ли я, что такое оратория?
— Ну, так посмотри в словаре — что здесь сложного! — Стас расслабленно откинулся на спинку стула, — Или, погоди, давай я тебе объясню. Вот, например, если я тебе скажу: «Вовка, налей мне вина!», то это еще не оратория. А вот если я вдруг завою дурным голосом: «Вовка, Вовка, Вовочка-а-а, налей, ну налей, о нале-е-ей же мне вина, вина-а нале-е-е-ей же…», — посетители кафе заоглядывались, — вот это уже ближе к тому, что называется ораторией. Сечешь?
Вовка взял бутылку вина, машинально вытер ладонью образовавшийся на столе влажный ободок и плеснул в бокал Стаса.
— Как видишь…
Стас улыбнулся.
— Молодец! Адекватная реакция, — сказал он, чокаясь с Вовкой. — Будем считать, что жанр оратории ты освоил и не ударишь в грязь лицом…
— Ничего я не освоил, — проворчал Вовка. — Если уж ты все это заварил, значит должен снабдить меня детальной программой поведения. Как мне изображать из себя этого критика?
— Я тебе помогу, — с готовностью отозвался Стас. — Для начала зазубри какую-нибудь музыковедческую муру. Потом научись быстро и непринужденно ее произносить.
— Какую еще муру? — насторожился Вовка.
— Да любую! Ну, например… — он полез в карман брюк, выудил оттуда ворох мятых бумажек, быстро просмотрел их. — Во! Просто супер: «Аль-те-ри-рован-ная суб… суб-до-ми… — нанта». Понял?
— Стас. А пошел ты! — произнес Вовка тем скорбным тоном, каким упитанные сотрудницы Митинского крематория обычно выражают глубокие и искренние соболезнования родным и близким покойного.
— Да ты только вслушайся! Попробуй на вкус: альтерированная-я субдоминанта-а…
— С меня хватит того, что тебя от него чуть наизнанку не вывернуло.
— Зря ты так. Звучит весьма креативно.
Вовка уронил голову на кулак.
— А сам-то ты что будешь делать?
— Владимир Викторович, — издевательски отозвался Стас. — Ты клинически любопытен!
— Не скажешь, да?
— Ни! За! Что! Ашот, посчитай пожалуйста.
— Сейчас, дар-р-рагой! — раскатисто ответил Ашот и поспешил к ним со счетом.
