— А вот так! Сами посудите. Ну, например, где, по-вашему, проходит времяраздел между новой и новейшей историей? — Стас, похоже, сел на любимого конька. — По Первой мировой войне? По Октябрьской революции? Где?
Татьяна Владимировна оторопело мигнула, а Добрыня перестал жевать.
— Не напрягайтесь так, все равно не ответите — это Вопрос Вопросов… А про более ранний период истории мы что знаем? — Стас начинал заводиться. — Пару-тройку фактов по Ивану Грозному и чуть дальше? Да половина этих сведений за уши притянута! Типа, слабоумный Федор Иванович добровольно передал власть своему шурину Борису Годунову, после чего «волей Божию помре»! Другой вопрос, что образованному человеку их тоже надо знать. Иначе это будет уже необразованный человек. Так-то вот, Добрыня…
Мать снова погладила сына по лохматой голове, расправляя непослушные пряди.
Добрыня сощурился, как котенок. Улыбнулся, обнажив крупные верхние зубы с большой щелью между ними, какие только и бывают у детей. «Славный мальчишка», — ласково подумал Вовка. Стас вдруг побледнел. Вовка уловил: что-то не так. И теперь поглядывал на друга с немым вопросом.
— Ну что же, Татьяна Владимировна, спасибо за чай… — Стас поднялся. Вовка встал вслед за ним.
— Да что вы, это вам спасибо! Заходите, мало ли что.
— Да уж, если что, то конечно. — Стас внимательно посмотрел на Добрыню. — Давай пять, герой. Береги себя. И друга своего береги…
Добрыня резко вскинул голову. Его глаза сцепились с глазами Стаса. Мама, похоже, ничего не поняла. Она проводила гостей и закрыла дверь.
В лифте Вовка спросил:
— Ну?
— Баранки гну! От этого твоего «ну» мне хочется закусить удила и заржать призывно.
— Стас, не томи. Что случилось? На тебе лица не было.
Стас вздохнул и неохотно ответил:
— Этот мальчишка был на тех фотографиях. Помнишь, я рассказывал? Сначала я его не узнал, но знаешь, как бывает — небольшой поворот головы и образ отчетливо проявляется.
— Но ты уверен?
— Абсолютно!
Двери лифта открылись. Спустившись по небольшой лестнице и прегромко хлопнув дверью подъезда («Пропади они пропадом, эти пружины!»), друзья вышли на улицу.
— Смотри, маленький ведь еще, а как держался! — сказал Стас. — Не пикнул даже. Такие борются за жизнь до конца.
— Знаешь, — скептически возразил Вовка, — если кота спустить с крыши в водосточную трубу, он упрется лапами, и будет ползти и вопить около десяти минут. То есть тоже бороться до конца.
— Так ты, батенька, еще и живодер… Это ты на примере своего кота Маркелыча усвоил?
— Не… — ответил Вовка. — Это я где-то прочитал. У других живодеров. Возможно, с Лубянки… А Маркелыч так и не вернулся. Кстати, у тебя правда появилось удостоверение ФСБ?
— Да сделали… временную ксиву. «Документ прикрытия» называется. — Стас откровенно смутился.
— Когда срок истечет — не возвращай. Скажи потерял. Пригодится…
— Вовка! — Стас с досадой хлопнул себя по карманам. — Хватит толкать меня на должностные преступления!
— Тебя, пожалуй, толкнешь.
За поворотом показалась большая светящаяся кумачом буква «М» станции «Щукинская».
— Где будем ужинать? — спросил Вовка, когда они вошли в метро.
— Не знаю. Кафе сегодня вряд ли потянем.
— Значит, опять дома.
— Да ладно, Вов! Домашний ужин куда полезнее для здоровья, чем вся эта общепитовская бутафория. Поехали ко мне?
— Поехали.
— Приготовишь что-нибудь? Из кулинарного репертуара Россини? — Стас ухмыльнулся. — Ты ведь эту тему в совершенстве изучил, а?
— Пожалуй… — вяло ответил Вовка. — Хочешь куриное филе, приготовленное в шампанском?
— Ого… А давай! Слабo?
Вовка подумал.
— Нет, не слабo… Только тогда лучше у меня — в холодильнике есть все, что нужно.
Дорога до вовкиного дома заняла не более получаса.
— Знаешь, Стас, — сказал Вовка, открывая ключом входную дверь, — если честно, у меня после всех этих дорожно-транспортных событий только одно желание — напиться вдрызг и лечь спать.
— Понимаю… Говорят, что если трезво смотреть на некоторые вещи, то невольно хочется выпить. Только ты забыл, что у нас завтра возможна встреча с моим… «новым начальством».
— Стасик, — язвительно ответил Вовка, проходя на кухню, — на память я никогда не жаловался.
— Да что ты говоришь! — Стас не отставал. — Тогда не напомнишь ли мне, скажем, девичью фамилию твоей бабушки по отцовской линии?
— Э-э… — Вовка поднял глаза к потолку. — Это, ну…
Стас выжидающе молчал. Вовка нахмурился и почесал возникшую над переносицей вертикальную складку.
— Совершенно точно, ее звали не Марлен Дитрих. Увы, за все остальное я ручаться не могу.
— Тогда иди и готовь обещанное филе! — Стас повелительно ткнул пальцем в сторону холодильника и уселся на табурет.
Вовка покорно и хмуро открыл дверцу.
— Сколько готовить-то? Много?
— Ну, не знаю… — усмехнулся Стас. — Я не лошадь, больше ведра не съем.
Порезав филе кубиками, посолив его и хорошенько сдобрив пряно пахнущими приправами, Вовка вывалил то, что получилось, на сердито шкворчащую сковородку. Вдруг на кухне раздался выстрел. Вовка вздрогнул — он не сразу понял, что это Стас открыл бутылку шампанского.
— Это ты хорошо сделал… Давай сюда!
Не дожидаясь ответа, он взял бутылку из рук Стаса, сделал щедрый глоток из горлышка, после чего залил шампанским полуготовое филе. Шипение усилилось и плавно перетекло в бульканье.
— Вовка, ай-ай-ай… — Стас осуждающе качал головой. — Шампанское из ствола кушать.
— Я чуть-чуть. Для куража, — невозмутимо ответил Вовка, перемешивая содержимое сковородки.
— Пьяница…
Вовка закрыл сковородку крышкой.
— Ну вот, еще немного, и пища богов будет готова.
Через несколько минут Вовка открыл крышку сковородки, и кухня наполнилась ароматами версальской гостиной, накрытой как минимум на дюжину персон. Друзья воссели за стол.
— Вовка, ты просто гений! Обыкновенный гений… — говорил Стас, жуя нежнейшее куриное мясо. — Ты всегда так питаешься?
— Нет… — рассеянно отвечал Вовка. — Для себя одного так стараться не будешь. Скучно.
Филе быстро убывало.
— Так вот, Стас, — продолжил Вовка ранее начатую мысль. — Я думаю, что надеяться на твое «Кэй-Джи-Би» просто глупо.
— Ладно тебе, Вов! Они все-таки у меня сейчас этот… основной работодатель. Деньги-то нам с тобой понадобятся…
