крики: безутешные мольбы о помощи и яростные – сражающихся воинов. Множество слуг были убиты, подчас королева узнавала в распростертых окровавленных телах своих верных служанок, камердинеров, фрейлин и звездочетов. Ее сердце сжималось от ужаса и боли все сильнее и билось, как церковный колокол при пожаре, грозя вскоре и вовсе выпрыгнуть из груди.
– Ваше величество! Хвала Хранну, королева жива! – на самом верху устланной красными коврами лестницы показалась рослая фигура гвардейца.
Воин опирался о резные перила, навалившись на них всем телом. Он тяжело дышал. Лютер и его солдаты на всякий случай закрыли собой королеву, но тут же узнали боевого товарища.
– Темос, что тут у вас происходит? – закричал сэр Миттернейл. – Где капитан Дарн?
– Убит, – последовал хриплый ответ, – пал, обороняя парадный вход. Враги дорого заплатили за его смерть.
У многих гвардейцев сквозь зубы вырвался яростный стон – командира гвардии очень любили. Могучий Джонатан Дарн был воплощением чести и доблести, являлся идеалом для любого солдата. Когда говорили о гвардии короля, всегда вспоминали его, высокого, невозмутимого, бесстрашного. Самого верного из всех. Теперь и его больше нет.
– Кто еще остался? – упавшим голосом спросил сэр Миттернейл. – И где королевич?
Гвардеец, откликнувшийся на имя Темос, медленно выступив из-за ограждения, нетвердым шагом спустился вниз, и все увидели, что его доспех изрублен, а меч сломан, в руках солдата остался по сути обрубок, осколок некогда грозного двуручного оружия, но даже этот осколок был обагрен кровью врагов.
– Мы разбиты, сэр Миттернейл, – ответил раненый воин с холодным блеском в глазах, без сил опираясь рукой о стену. – Почти все убиты, гвардии больше нет. Принц Ричард, наверное, в своих покоях... В тех коридорах продолжается бой, именно там собрались все наши, кто еще жив... И я тоже прорываюсь туда через пиршественный зал, чтобы погибнуть, как нас учили, защищая трон до последней капли крови.
– Этого не будет, солдат, – раздался звонкий голос ее величества. – Мы спасем Ричарда, я не позволю этим мерзавцам схватить моего сына! Сражайтесь за своего короля, сражайтесь за свою королеву!
Беатрис выхватила кинжал из ножен и первая побежала наверх, где располагались комнаты королевской четы. Гвардейцы кинулись следом, перехватив мечи. На первом же пролете, на мощенной узорчатыми плитами площадке, они столкнулись с врагами. Множество воинов в пестрых баронских туниках и легких доспехах преградили им путь, но гвардейцы накинулись на них, словно львы на шакалов, раскидывая в стороны и освобождая проход. Ее величество сразу же оттеснили – невзирая на готовность королевы сражаться, никто из здравомыслящих верноподданных никогда не позволил бы ей рисковать своей жизнью в схватке. Она ведь не только их госпожа, но еще и, что важнее, хрупкая женщина. И пусть она выросла на полном страхов севере, сейчас Беатрис Истарская не могла прийти в себя от увиденного. Все плыло перед глазами, все перемешалось: крики, звон мечей и проклятия. В ужасающей близи от нее постоянно мелькали перекошенные злобой лица и обнаженная блестящая сталь.
– Лютер! Хватай королеву и беги наверх! – прокричал Темос, немногочисленных солдат короля окружали все новые враги.
Беатрис даже поперхнулась от таких неучтивых слов, успев тем не менее громко возмутиться, когда сильная мужская рука бесцеремонно схватила ее за плечо и потащила вперед, в образовавшийся проход. К счастью, это оказалась рука сэра Миттернейла. За спиной Лютера раненый гвардеец сделал выпад, но в следующий миг сразу три меча взметнулись в ответ. На пол опустилось бездыханное тело убитого Темоса.
Вдвоем королева и ее рыцарь поспешили на четвертый этаж и оказались в просторном пиршественном зале. Здесь также вовсю кипел бой, а кругом было тяжело что-либо различить из-за чада факелов. Было ясно одно: последние королевские гвардейцы гибли под натиском значительно превосходящих их численно баронских воинов, среди которых мелькали и рыцарские доспехи. Плиты на полу были обагрены кровью, так же как и некогда белые колонны. С картин и гобеленов то ли с жаждущим ужасного действа нетерпением, то ли с суровым неодобряющим блеском в глазах взирали короли, лорды и маги Ронстрада, покойные, но оттого не менее завороженные происходящим. Все время приходилось перешагивать через распростертые тела убитых, королева старалась не думать о том, что подол ее платья изорван, а жемчужные туфли испачканы в крови.
Им навстречу выскочил тяжеловооруженный латник, на щите и гербовой тунике которого красовалась синяя роза. Таласская Роза. Рыцарь ордена! Лютер было обрадовался, что благородный орден пришел на помощь королевской гвардии, но тут меч незнакомого рыцаря описал дугу, и сэр Миттернейл едва успел подставить свой и отбить удар.
«Значит, и орден Синей Розы – среди предателей», – с негодованием успел подумать молодой паладин, и тут горячка боя захлестнула его целиком.
Он яростно парировал удары врага, наносил свои. Двое воинов, достойных друг друга по мастерству, закружились в боевом танце. Наверное, на турнире противник взял бы над ним вверх, отметил про себя Лютер, ведь тот обладал значительным преимуществом – у него был щит, к тому же враг выглядел свежим и отнюдь не был измотан долгой бешеной скачкой, но сегодня был не королевский турнир, а в душе у молодого рыцаря Златоокого Льва клокотал праведный гнев. Улучив момент, когда враг слегка подался вперед, сэр Миттернейл нанес сокрушающий по мощи удар, пробив вражеский доспех на груди, и тут же выдернул окровавленный меч – отец хорошо обучал своего сына и преемника, всю жизнь готовя его к тому ужасному моменту, когда Предатель Трона лично постучит в их двери. Все наследники славного семейства Миттернейлов знали, что их род проклят, что однажды на любого из них может обрушиться гнев Черного Лорда, который почему-то ненавидит их сильнее всех прочих...
Раненый орденский рыцарь споткнулся и повалился наземь, зажимая латной перчаткой страшную рану. Лютер понимал, что враг обречен – такие увечья не лечат даже королевские маги.
Сэр Миттернейл оглянулся. Азарт боя спадал, взамен душу стремительно наполнял ужас – королевы нигде не было видно. Он потерял ее!
– Беатрис! – в отчаянии закричал молодой рыцарь...
Она нашла сына запертым на наружный засов в его комнате. Тот плакал, обхватив голову руками и спрятавшись за длинной бордовой портьерой.
– Мама! Мама, ты пришла! – Ребенок бросился к ней на шею.
– Тише! – у королевы, увидевшей сына живым, просто камень с души свалился, но взгляд ее величества по-прежнему был суров и полон тревоги. – Почему ты здесь, почему заперт?
– Отец Мариус велел ждать его здесь! Он сказал, что приведет рыцарей и они спасут нас. – Ричард вытирал рукавом слезы. – Я сказал ему, что я тоже рыцарь, но он только смеялся надо мной, а потом...
– Отец Мариус? Его преосвященство? Где он? – Королева с тревогой посмотрела на дверь.
– Он умер, мама, они, наверное, убили его! Столько людей кричало...
– Он жив, – уверила расплакавшегося ребенка королева.
– Но я же слышал...
– Бежим! – Беатрис схватила сына за руку, и они выскочили в коридор.
Тут же из глубины коридора к ним метнулась человеческая фигура, с ног до головы закутанная в серый плащ.
– Бежим!!! – голос королевы сорвался, она подхватила сына на руки и побежала к лестнице, ведущей в зал, где остался Лютер.
Неумолимый преследователь постепенно настигал их, передвигаясь широкими шагами. Он походил на серую тень, скользящую по стене. Незнакомец что-то кричал ей вслед, но королева не слышала.
– Беатрис! – откуда-то снизу звал свою королеву Лютер Миттернейл, и та из последних сил рванулась по коридору к лестнице, практически налетев на своего спасителя.
Рыцарь встал между ней и преследователем, выставив вперед окровавленный меч. А позади вверх по лестнице уже поднимались солдаты мятежников, и ее величество Беатрис Истарская приготовилась умереть, прижав к себе одной рукой сына, а в другой сжимая кинжал Миттернейлов. Маленький Ричард
