Дэнни ни за что не признался бы в этом, но он наслаждался жизнью без Гам. Во-первых, без ее постоянных подначек Фариш стал гораздо менее агрессивен и не так бросался на братьев по любому поводу. Во-вторых, Дэнни мог поесть по-человечески, ему до смерти надоели жирные обеды, которые готовила Гам, и эти бесконечные посиделки, которые почти никогда не обходились без скандала. Ну а в- третьих, он смог наконец-то вычистить кухню Гам, отскоблить шкафчики от застывшего жира, вымыть грязные окна, пол и стены так, что даже Фариш заметил, насколько чище и уютнее стала кухня. Конечно, он продолжал нюхать мет, так же как и Фариш, и даже больше, чем раньше, но утешал себя мыслью, что это ненадолго, очень скоро все изменится.
Вечерами он беседовал с Фаришем. Спиды подхлестывали их так, что им на все хватало времени — и на работу, и на разговоры, и даже на мысли. А мыслей было больше чем достаточно. Странные события последних дней, атаки на мормонский дом и на Гам занимали ум Фариша постоянно, и вечера проходили в бесконечных обсуждениях. Вдвоем братья посетили место преступления, они нашли там пустую корзину, маленькую красную тележку и кучу детских следов вокруг.
— Наверняка это она, маленькая сучка, — проговорил Фариш, — клянусь, я убью ее своими руками! — Он постоял задумавшись, уперев руки в боки и глядя на шоссе.
— О чем ты думаешь? — спросил его Дэнни.
— Думаю о том, как она смогла дотащить сюда эту корзину.
— На тележке.
— Ну а вниз по ступеням как она ее стащила? И потом, если она украла змею, зачем пришла к нам потом?
— Дети, — философски заметил Дэнни, — полные придурки!
— Ну, тот, кто это сделал, не был придурком. Чтобы провернуть такой трюк, потребовалось черт-те сколько выдержки и даже смелости.
— Или просто удачи, — пробормотал Дэнни.
Фариш вдруг быстро поднял голову и взглянул на Дэнни так, что тот недоуменно нахмурился.
— Ты чего, Фариш?
— Ты-то ведь не думал навредить Гам, правда?
— Да ты что говоришь? — Дэнни даже зашелся от возмущения. — Господи Иисусе!
— Она ведь старая женщина, никому зла не делает.
— Да знаю я! — крикнул Дэнни, отбрасывая с лица прядь волос.
— Я просто пытаюсь понять, кто еще знал, что Гам едет в машине одна.
— Почему? — тупо спросил Дэнни. В растерянности он перевел взгляд на брата. — Она просто сказала, что не поедет в грузовике, слишком высоко ей забираться. Я тебе говорил. Да спроси ее, если не веришь.
— А мне?
— Что — тебе?
— Мне ты ведь не думаешь навредить?
— Нет, — Дэнни попытался сказать это ровным и спокойным голосом. На самом деле ему очень хотелось послать своего братца с его тухлыми разборками, гнилыми подозрениями и тупой башкой далеко и надолго. Это он, Дэнни, бегает с утра до вечера по поручениям Фариша, возит его на своей машине, служит ему, помогает ему, делает все, и что же? В ответ получает подачки — то десятку, то двадцатку, но это совсем не похоже на равноправное партнерство. Верно, какое-то время Дэнни был в экстазе от того, что ему не надо вставать ни свет ни заря, что можно кайфовать и, никому не отчитываясь в этом, болтаться в барах, пить и играть в бильярд. Однако последнее время он начал уставать от такой жизни, даже наркота ему приелась. Больше всего он хотел бы получить с Фариша свою долю бабла да уехать в другой город и начать новую жизнь. Но нет, куда там! Кто его отпустит, бесплатного раба? Только не Фариш, он-то хорошо устроился. Дэнни поморщился, когда брат вдруг больно сжал ему плечо.
— Найди это девчонку, — резко сказал Фариш, — не ешь, не спи, пока не найдешь. А когда найдешь, вытряси из нее все, что она знает. Даже если для этого придется свернуть ее чертову шею.
— Ну, если
Эдди глубоко вздохнула и сумела промолчать. Вчера ей пришлось везти Харриет в лагерь, поэтому она уже чувствовала себя уставшей, а сегодня с утра началась обычная канитель. Сначала они вернулись обратно, поскольку Либби не помнила, выключила ли она плиту, утюг и свет в ванной, потом полчаса ждали в машине Аделаиду, которая ни с того ни с сего решила погладить платье, затем Тэт на полпути из города вспомнила, что забыла часы на кухонном столе…
Из-за неорганизованности сестер они и так отставали от графика уже на два часа, а тут, не успели еще тронуться, Аделаида вдруг решила прокатиться в другой штат.
— Не беспокойся, Адди, мы и так многое увидим. — Тэт, напудренная, нарумяненная, облитая духами, открыла сумочку в поисках своего ингалятора от астмы. — Хотя жаль, конечно… Мы же все равно будем недолго…
Аделаида начала обмахиваться журналом «Достопримечательности Миссисипи», который она купила в дорогу.
— Если вам так душно сзади, — сказала Эдди, — почему не приоткроете окно?
— Я не хочу трепать волосы. Я их только что уложила.
— Ну, если только немножко, — сказала Тэт, наклоняясь, чтобы опустить окно.
— Стой! Тэт, не надо! Это же дверь!
— Да нет, Адди, вот
Эдди сказала:
— Уж лучше с прической распроститься, Адди, чем задохнуться насмерть. Во всяком случае, я так считаю.
— Тут и так все окна открыты, — надувшись, заявила Аделаида, — меня уже на куски ветром разносит.
Тэт рассмеялась:
— Ну я-то свое окно не закрою!
— А я свое не открою! — упрямо пробурчала Аделаида.
Либби на переднем сиденье пошевелилась и сменила позу, пытаясь устроиться поудобней. У Эдди от смеси запахов (все сестры пользовались разными духами) кружилась голова.
Внезапно Тэт взвизгнула:
— Ой! Где моя сумочка?
— Что такое? Что случилось? — загомонили сестры.
— Я не могу найти сумочку!
— Эдит, поворачивай назад, — сказала Либби. — Тэт забыла сумочку.
— Я не забыла ее! Я только что ее видела!
— В любом случае я не могу повернуть посреди улицы, — сообщила Эдди.
— Да где же она? Я ведь только что…
— Ох, Тэтти, ты же на ней сидишь, — усмехнулась Аделаида, вытаскивая сумочку из-под Тэт.
— Ну как, ты нашла свою сумочку, Тэт? — спросила Либби, пытаясь повернуться к сестрам.
— Да, Либби, душечка, все в порядке!
— Слава богу! Что бы ты без нее делала!
Аделаида громко, чтобы было слышно на переднем сиденье, сказала:
— Это мне напомнило ту сумасшедшую поездку в Натчез. Ты помнишь, Эдит? Я ее никогда не забуду.
— А уж я и подавно, — ответила Эдди.
Лет двадцать назад они поехали в Натчез праздновать Четвертое июля. Аделаида еще курила тогда и умудрилась устроить пожар в пепельнице, в то время как они мчались по шоссе.
— Ну и жара тогда была!
— Да уж, а руке моей как было жарко!
