И, совсем не отдохнув И дыханье ни на миг Не переводя в труде, Столько месяцев и лет Жил в селенье этом я! Но в непрочном мире здесь Бренен жалкий человек. Надломился вскоре я, Заболел и слег в постель, И проходит день за днем — Все сильнее мой недуг. О божественная мать, Мать, вскормившая меня! Как большой корабль в пути Беспокойно на волнах Все качается, плывя, Так в сердечной глубине У тебя теперь живет Беспокойная тоска. Ожиданием томясь, Верно, думаешь всегда: “О, когда ж вернется он?” И болеешь всей душой. И красавица моя — Божество — моя жена, Верно, как начнет светать, Все стоишь ты у ворот, Прислонившись, И зовешь, Отгибая рукава… А как вечер настает, Оправляешь нам постель И, вздыхая, распустив Пряди длинные волос, Ягод тутовых черней, Вопрошаешь ты с тоской: “О, когда ж вернется он?” Дочь родная, милый сын, Дети малые мои, Верно, дома по углам Горько плачут и шумят. Как далек теперь к ним путь — Путь, отмеченный давно Яшмовым копьем. Не могу послать гонца, Не могу я дать им знать, Как тоскую и люблю. От тоски по ним давно Сердце сожжено дотла. И хотя до боли жаль Эту жизнь на земле, Что лишь жемчугом блеснет, Но не знаю, как мне быть, Выхода не видно мне… О, ужели даже я, Грозный, словно шторм морской, Я, отважный, стойкий муж, Обречен теперь лежать Распластавшимся, Без сил И лишь молча горевать? 3963–3964
Каэси-ута
3963
Этот бренный жалкий мир! Как в нем мало дней и лет суждено нам жить. “Лишь цветы мои весной опадут, За ними вслед мне придется умереть…” — Думаю с тоской… 3964
Далеки пределы этих гор и рек. И мою любимую жену Неужели я не встречу никогда И всегда лишь буду тосковать Здесь один, в разлуке вечной с ней? {29-й день 2-й луны}
Две песни печали Отомо Якамоти, посланные [им во время болезни] Отомо Икэнуси
3965
Весенние цветы в расцвете ныне, И, верно, слышен всюду аромат. О, если б силы мне, Чтоб мог я их сорвать И мог бы украшать себя цветами.
