несколько мгновений за ними неслышно закрылась одна из зеркальных дверей.
Таким неожиданным образом старший инспектор Гельмут Баллер лишен был удовольствия лицезреть Афродиту рядом с еще одним трупом. И к тому же далеко не последнего удовольствия, как это выяснится в дальнейшем, и о чем, к своему счастью, он не догадывался, когда пятью минутами позже появился взбудораженный на месте событий.
6
— Вы что тут, все с цепи сорвались! — прошипела Афродита. — Для таких шуточек я не гожусь!
На толстого лакея это заявление не произвело никакого впечатления. Дуло армейского пистолета по-прежнему взирало на Афродиту.
— Сожалею, любезнейшая, но я совсем не шучу. Мне велено придержать вас здесь. И я буду вынужден стрелять при малейшем сопротивлении.
— Смотрите, не перестарайтесь, — презрительно ответила Афродита. Она огляделась. Ну и дела! Почти камера: железная кровать, два стула, убогий стол. — Я, пожалуй, сяду. Предпочитаю говорить сидя. Если со мной кто-то собирается объясняться. — Не дожидаясь ответа, она плюхнулась на кровать, подложила под бок подушку, устроилась поудобнее. — Вот так, пожалуй, еще сойдет, хотя в Европе, видно, не найти худшей кровати. Это что, ваши апартаменты, монсиньор? — Как вас, собственно, зовут? Или это государственная тайна?
— Я Валентин Кальбе, — сказал толстяк, — и если мне позволено будет дать вам совет, мадемуазель, то скажу, что в вашем положении лучше не шутить…
— А я не шучу. Но кровать препаршивая, герр Кальбе, уверяю вас. Намек на мое положение мне непонятен. Может быть, вы кое-что разъясните?
Кальбе осторожно потащил к себе один стул, не опуская пистолета и следя за Афродитой. Та сочувственно покачала головой. Наконец он уселся.
— Итак, вам было велено схватить меня и держать здесь. А зачем? Будет ли мне позволено узнать об этом, черт возьми?!
— Это вне моей компетенции, — ответил Кальбе. — Я только выполняю приказ, любезнейшая. Но вы, наверняка, скоро узнаете причину этого, так я, во всяком случае, полагаю, если мне будет позволено…
— Вам это позволено, — сказала Афродита, потешаясь над своим вежливым похитителем. — И часто вам приходится заниматься такими делами?
— Как вы сказали?
— Вы часто занимаетесь похищением людей?
— Да вы что, милейшая! Что вы позволяете? — возмутился Кальбе. — За кого вы нас принимаете! В данном случае имеет место… исключение. Мы, любезнейшая, не бандиты!
Афродита рассмеялась:
— Ах, что вы, что вы! Ведь вы всего-навсего невинный миленький шутник…
— Я, в конце концов, требую, мадемуазель, не изощряться насчет нашей вынужденной акции…
— Не валяйте дурака, герр Кальбе! Отвечайте: держите вы меня тут силой или нет?
— Конечно, уважаемая, — Кальбе продолжал быть вежливым.
— И вы думаете, я бы пошла за вами, если б знала, что вы собираетесь сделать?
— Разумеется, нет, уважаемая… Но полагаю, что вы скорее согласитесь быть здесь, чем встретиться с полицией.
— Это еще вопрос, — сказала Афродита. Однако толстяк обнаруживает признаки сообразительности. — Дело еще в том, какие у вас намерения. Что вы устроили это пиратство не для того, чтобы со мной переспать — это для меня ясно…
— Я прошу вас, мадемуазель! — вознегодовал Кальбе и даже опустил было пистолет, но тут же взял себя в руки.
— Ах, бога ради, успокойтесь, невинный герр Кальбе, — издевалась Афродита. — Я ведь знаю, что похожа на богиню любви столько же, сколько вы на Аполлона. Ну, так какого же дьявола вы меня сюда притащили? Где ваш шеф, или хозяин, или как его? Если вы не будете мне отвечать, то я вам устрою веселую жизнь… Кто этот мерзавец, отвечайте, герр недоделанный Аполлон!
— Оставьте Валентина, мадемуазель! Я к вашим услугам.
Афродита резко обернулась к двери. Там стоял полковник Эдуард Трутц фон Гофманзау, потомок Вительсбергов.
— Бог мой, — сказала Афродита, — скарабей!
Полковник не понял или не принял на свой счет это сравнение. Он посопел, затем сказал Кальбе:
— Спасибо, Валентин! Ты хорошо выполнил поручение. Подожди в коридоре.
— Как прикажет герр полковник! — щелкнул каблуками Кальбе, стоявший навытяжку, круто повернулся и промаршировал к выходу.
Полковник подождал, когда за ним закроется дверь. Он успел переодеться в гражданское платье, отчего, по мнению критически разглядывавшей его Афродиты, стал теперь похож на пожилого франтоватого приказчика. Для устроителя операции «Похищение» он, пожалуй, выглядел слишком безобидно. Вот только мрачность, сопровождаемая сопением… Впрочем, это мелочи. А главное, Афродита увидела на плече полковника свою кожаную куртку. Интересно, как там Август…
Полковник щелкнул каблуками и слегка поклонился.
— Прошу прощения, уважаемая. Но мне ничего другого не оставалось. Я должен с вами срочно поговорить, любезнейшая.
«Ага, вот откуда у Кальбе эти словечки», — подумала Афродита.
— Странно. Ведь вы без малого часа три сидели почти рядом со мной. Могли бы там и поговорить.
— К сожалению, мы были не одни.
— Верно, я ослышалась? — оживилась Афродита. — Как романтично! Вы сгораете от желания поболтать со мной наедине… и поэтому похищаете. О, полковник, вы хорошо подумали, когда решились на такое?!
— Вам не следует шутить надо мной, — сказал мрачно и вежливо полковник. — Не забудьте, пожалуйста, что вас ищет полиция.
— Фью! — присвистнула Афродита, показывая тем самым, что она думает о Баллере и его гвардии.
— А у меня впечатление, что вашей особой интересуются больше, чем вам хотелось бы. Во всяком случае, речь шла об аресте, и я убежден, что завтра ваша фотография будет в газетах.
— Ну и что ж, — проворчала Афродита. — Меня бы здорово удивило, если бы мне не попытались подсунуть дело с графом. Он, разумеется, отравлен.
— Вы… вы утверждаете это, уважаемая? — в голосе полковника послышалась растерянность. — Впрочем, конечно же… боже… мой… быстродействующим ядом…
— Я так и подумала. Сброд собачий. Подонки.
— Как вы сказали?.. Я не совсем понимаю… — полковник почти заикался.
— Ах, да и не нужно, чтобы вы понимали. Я хочу сказать, что убийца, или убийцы не отличаются изобретательностью. Это заставляет предполагать в них рахитичную психику. Но что я вижу, полковник, вы, кажется, принесли мою куртку?
— Да, действительно, — сказал полковник, пребывавший в растерянности. — Извините, пожалуйста. — Он осторожно положил куртку на кровать.
— Полицейские не пытались оставить ее себе на память? — невинно спросила Афродита.
— Ну что вы, уважаемая… Насколько я понял, полиции и в голову не пришло, что вы могли, э-э, убегая, что-нибудь оставить. Они убеждены, что вы скрылись без чьей-либо помощи.
— Странно… — задумчиво сказала Афродита, — но ведь вы, конечно, все были опрошены? И никто не вспомнил о моей куртке?
— Никто, насколько я знаю, — уверил ее полковник, — а почему это вас так интересует?
— Неважно, полковник, — уклонилась Афродита, — я просто немножко удивлена… А как она к вам попала?
Полковник смущенно откашлялся.
— Честно говоря, она была у меня в машине, еще до того, как вы с Валентином скрылись.
— Смотри-ка, — одобрительно заметила Афродита. — И как это вам удалось?
— Валентин знаком с гардеробщицей, — не без гордости ответил полковник.
— Так, так, — Афродита становилась все задумчивее, — что-то слишком много подготовки. Слишком много, не так ли?
— Так точно, уважаемая, — отвечал полковник. — Но мне ничего другого не оставалось. У меня не было выбора.
Значит, Август преспокойно мог дрыхнуть в кармане, если, конечно… И Афродита изложила мысль вслух:
— Конечно, вы обшарили карманы куртки?
Полковник мгновенно побагровел.
— Ну, хорошо, хорошо, я вам верю. Хотя не понимаю, почему для прусского офицера чужие карманы менее интересны, чем, скажем, для ревнивой жены…
«Представляю, как бы ты себя почувствовал, если бы наткнулся на Августа», — подумала Афродита.
— Мадемуазель! — встопорщился скарабей. — Об этом не вам судить. Вы, в конце концов, иностранка. А иностранцы до сих пор не понимают прусского характера.
— Гм-м, да… — неопределенно отреагировала Афродита. — Не присесть ли вам, герр полковник?
— Благодарю вас, любезнейшая, но я предпочитаю стоять.
— Я вовсе не хотела вас обидеть!
— Я вовсе и не обижен. Может быть, немного озабочен, признаюсь… Когда вновь и вновь сталкиваешься с подобным предубеждением… Но я твердо верю, что мы придем к приемлемому для нас обоих соглашению. Ничего другого мне не надо. Я хочу предложить вам некую сделку.
Афродита вытащила из джинсов голубой платок, звучно высморкалась, затем скомкала и словно нечаянно сунула его в карман куртки. К своей радости, она нащупала Августа, мирно лежащего в справке. Полковник не заметил этой разведки.
— Ладно, слушаю вас, — сказала она, — хотя предупреждаю, что не питаю к вам особого доверия.
— Мадемуазель, вы ни о чем не пожалеете, — облегченно вздохнул полковник, не ожидавший, что так легко договорится. — Уважаемая разрешает? — И он, наконец, пододвинул себе стул и сел — так же прямо и деревянно, как стоял.
Афродита молчала, пусть инициатива остается у полковника.
— Видите ли, уважаемая, — заговорил тот после некоторой паузы, в течение которой, очевидно, подыскивал лучшее начало. — Я не знаю, убийца вы или нет. И, по правде говоря, меня это не очень интересует…
— Рада за вас, — не удержалась Афродита.
— Повторяю, — продолжал полковник, не сбиваясь с курса, — мне не нужно никаких доказательств того, имеете вы отношение к убийству своей тети, ее секретаря и несчастного
