девочка тратила на один парижский поход по бутикам ей бы на две жизни хватило! А то, что девочке нравилось покупать обувку десятками пар — по примеру зарубежных звезд, а потом она ее не носила, потому что вкусно было именно покупать — тоже симпатии не прибавило. У Ирки кошелек был всегда не тугим, да и у Витьки доходы были не жирные, к тому же все уходило на создание бункера в лесу. Ирке в голове не укладывалось, как можно иметь два десятка особняков в разных странах, как летать 'для оттянуться' на другое полушарие и что из себя представляет бутылка вина стоимостью в двадцать тысяч долларов и главное — зачем это все? Для нее, практичной и трезвой все это было в разряде 'с жиру беситься'. Впрочем… Она бы не отказалась побесится ровно так же. И то, что бесились другие, а не она сама — все таки раздражало. Хотя… Вот интересно было бы прикинуть — каково оно, когда в доме столько прислуги? Для ребенка — кормилица и нянька, для себя — домработница, горничная, кухарка. Да, еще охрана и садовник. Шоферов двое. Врач личный. Ну без адвоката сейчас можно обойтись, психоаналитика себе тоже Ирка с трудом представляла, потому тоже из мысленного списка его вычеркнула. Мда, многовато получается чужого народу в доме. Но с другой стороны — у других-то получается. Ненароком Ирина прикинула такую ситуацию на свою вотчинную деревню. Опять вдруг вспомнила Верку и передернулась от злости. Нехер им дома торчать, неумехам, перед мужем жопами вертеть, пусть идут огороды копать и сорняки полоть! Рука поневоле сжалась в кулак, потом Ириха заставила себя отвлечься и стала опять слушать текущий взбудораженным ручейком рассказ о злоключениях напарницы. Та уже и не замечала, слушают ее или нет, видно, что ей было нужно выговориться, да и фляжечка тормоза сняла. То, как в особняк заявилось несколько человек, из которых только один был мутно знаком — вроде как из старой охраны, и в итоге за полчаса мать с дочкой были ограблены подчистую и выселены в домик к садовнику в чем были, Ирина прослушала даже с некоторым удовлетворением. То, что тем же вечером двое поддавших новоселов пригласили на полном серьезе обобранных ими на новоселье — тоже. Вмешавшийся было садовник получил такой зубодробительный удар в челюсть, что свалился без памяти, только треск пошел. В их собственном доме был устроен пир горой, а кинутых хозяев даже к столу не позвали, так, поглумились только, причем в этом первую скрипку сыграл соседушко, оказавшийся в компании за столом — живший через два дома известный теле радио и так далее актер, зарабатывавший на корпоративах солидные бабки. Ну, до уровня папачоса он все же не дотягивал, потому при общении был несколько преувеличенно подобострастен, а папачос по-соседски несколько раз устраивал этому шуту гороховому нехилые заказы. Теперь этот звезда экрана вдоволь поглумился над соседками и пошлостей сальных от него и мать и дочь наслушались досыта. Его предложение об исполнении приглашенными к барскому столу стриптиза встречено было вполне с одобрением — даже бывшие за столом бабы это поддержали, что удивило обеих бывших хозяек дома, да и Ирку тоже. Мамита гордо уперлась, она еще не до конца понимала, что рухнула уже с Олимпа не то, что на землю, а уже в самую преисподнюю, дальше некуда. И ее в этом быстро убедили — народишко за столом собрался незатейливый, но в некоторых областях человеческой жизнедеятельности весьма опытный. Рванувшегося было бить мамите морду за непослушание бугая быстро остановили, заявив, что ему вполне хватит на сегодня изуродованного садовника, а за мать с дочкой принялись основательно и спокойно, даже с некоторым дружелюбием, весело и изобретательно. Застолье продолжилось как ни в чем не бывало, а дочка с матерью убедились на собственном примере, что электрошокер — это очень неприятно, когда выкручивают руки — это больно, а хлыстик для верховой езды в умелых руках чудеса творит вызывая искры из глаз, что сопротивляться двум мужикам сразу не получается никак и что сосед, гнида платяная, неистощим в сальных шуточках и подлых приколах, за что видно его и держали в компании. Впрочем к концу первого часа издевательств дочка смекнула, что его держат на шестых ролях, как шута. Ее плевок ему в морду компания за столом восприняла с восторгом и вожак даже разрешил кудлатой поплеваться еще, сколько слюны хватит. Остальные ржали как полоумные, особенно когда актер неумело попытался ответить кудлатой пару оплеух, а она выдрала у него несколько прядей и так не шибко густых волос. А вот когда она попыталась так выразить свое отношение к другим участникам представления, то получила сразу несколько разрядов от слабоватого, но очень болезненного шокера — и по мокрым от слюны губам и в промежность… После этого зрелища мамита сломалась и безвольно, без всякого сопротивления стала с искательностью исполнять все дурацкие требования изрядно поддавшей за столом компании. Это зрелище и ясно понятое — боль будет только усиливаться, а все мучения без толку, потому как публике за столом это все в радость, заставило и кудлатую прекратить топыриться. Что особенно удивило Ирку, так это одобрение сидевших за столом баб всему последовавшему — мать с дочкой заставили делать мужикам по очереди прилюдно минет, а потом тут же растянули прямо в соседней комнате. Хорошо еще, что любовнички были сильно датыми, успели курнуть травки, покорность жертв им понравилась и они перестали изуверствовать. Еще и выпивки поднесли в промежутках между сеансами. По стакану пойла, слитого из всех бокалов и приправленного с подачи актера горчицей и уксусом. И даже отвергли злопамятное предложение актера помакать обеих тварей башками в унитаз. Его самого туда макнули. Чем вызвали дополнительно ржач на полчаса и заботливые пояснения опущенному автору идеи, что он-то им минет делать не будет, а вот телушки еще понадобятся. Зато зашедшие после мужиков бабы — те поступили иначе, оттаскав от души за волосы обеих пострадавших и скинув их с крыльца пинками.
В домике садовника за время их отсутствия явно был обыск, все было перевернуто вверх дном, сам хозяин домика как упал после зуботычины, так и лежал без сознания, закатив глаза и дыша с хрипом. Мамита, трогая распухшее лицо, на котором отпечатался багровый рубец от хлыста, неожиданно трезвым голосом сказала, что надо бежать. Тут жизни не будет. Куда бежать — да хоть в квартиру дочке, которую купили, чтобы ей можно было привыкать к самостоятельности. Пока ее драли в два смычка, она ухитрилась взять ключи от этой квартиры — дочка как приехала в последний раз, так и бросила их на столик. Вот мамита их и прибрала, пока насильники были заняты своими ощущениями. Удрать из охраняемого периметра было непросто. Рассчитывать на то, что их выпустят, было смешно. Сверхновые русские, как шутливо называли себя пришедшие на замену хозяева жизни, только входили во вкус. Значит дальше еще хуже будет. Хотя куда вроде бы хуже.
Впрочем, кудлатая призналась, что тогда они недооценили обстановку и что хуже — есть куда. Потом она не раз задумывалась, что зря они удрали, ухитрившись забраться в грузовик-мусоровоз. Ну минет. Ну трахнули… Не впервые. Но в тот момент им показалось, что хуже быть не может. Болело все тело, после электроразрядов было особо омерзительное ощущение, словно все клеточки тела тряслись на манер промокшей дворняжки. Да и побоев никто никогда не наносил ни дочке, ни мамите. Это все было настолько страшно, что ужас, ждавший их за периметром уже не казался ужасом. То что ближе — всегда кажется страшнее. Вот и тут — показалось. Спрятаться в мусоре было не слишком оригинальной идеей, но под утро грузовик, добрав еще кучу мешков с дурнопахнущим хламом, в том числе и несколько длинных, тяжелых, странно знакомых по американским фильмам чернопластиковых, бодро выкатился за ворота, никто его не обыскивал. Проехал мусоровоз совсем недолго, минут пятнадцать, если не меньше, и вывалил все содержимое кузова в неряшливую кучу. Когда его шум затих, обе беглянки осторожно вылезли на свет божий. Ленивый водила не заморачивался доставкой груза на помойку. Просто отъехал по трассе подальше и вывалил все на обочину. Неподалеку было еще штук пять таких же куч, то есть как началась Беда, так водила и облегчил себе работу. Сама трасса выглядела пустынной, к облегчению женщин никаких силуэтов с валкой походкой не было рядом, да и машин не было видно. Разве что наподалеку, сунувшись рылом в кювет, стоял красный Нисан. Только сейчас до беглянок дошло, что до квартиры надо еще добираться, а пешком это сделать затруднительно, тем более, что удрали они как и были — то есть в неглиже, или как изысканно выразилась мамита — в дезабилье, босые, а тут и асфальт ледяной и холодрыга. Сапоги, взятые у садовника и какая-никакая одежонка помогали мало. Они за ночь-то озябли до костей. Пеше не получится. Да и не привыкли они ходить ногами. Да и не пройдешь мимо упырей — хоть квартира и в тихом престижном районе, а все равно. После вчерашнего развлечения обе не слишком рассчитывали на свою силу и быстроту.
Красный Ниссан был издырявлен пулями, внутри сидел мертвец, не упырь, а вполне нормальный мертвец, такой — обычный, тихий и спокойный. Ключи были в замке, потому женщины, посоветовавшись, решились — открыли дверь, потыкали сидящее тело палочкой, убедились, что не шевелится, и выволокли тяжеленный окоченевший труп вон. А дальше дело не пошло — машина стояла таким же трупом, как и ее водитель, повороты ключа ничего не давали. В таинственном нутре машины ничего не отозвалось.
Ирка сумрачно подумала, что вот, попали фифы даже не в реальную жизнь, а куда похлеще. Тут и злорадствовать не хотелось. И серьезные люди в хаосе Беде не выжили, а эти две куколки балованные
