— Полной ложкой. И еще продолжаем, — спокойно говорит казак.
— Сколько имаратышей? — спрашивает Ильяс.
— Сотни две наберется. Это вооруженных. Активных полста башибузуков-отморозков. Ну и сколько-то мирных, женщины там всякие, рабы опять же. Всего под тыщу наберется.
— Много — серьезно оценивает сказанное майор.
— На наше счастье обучены они никудышно, потому в стычках несут потери значительно большие, чем наши. Потому стараются гадить без откровенного боя. Но надоели до рвоты. В самом начале — да, проблем доставили много. Особенно пока не поняли, что за гнойник тут у нас рядом. Зато обидели всех — и ФСБ, что у нас тут на складах сидит, и зенитчиков и нам досталось, грешным. Потом мы им обратку завернули с 'оплоченным назадом'. И еще пару раз. Попритихли. Но разбираться надо. Потому как первый этап опять пополз.
— Это вы о чем? — уточняет деловито Брысь.
— О том, как делается имарат. В курсе? — явно ленится толковать об очевидных вещах представитель казачьих войск города Гатчины.
Ильяс хмурится, а Брысь, глянув мельком на физиономии окружающих его членов нашей охоткоманды, мотает головой отрицательно.
Казак глубоко вздыхает и заунывно, но точно излагает:
— Ваххабизм — это секта. Такая же, как кучи других сект. Только вот она еще и крови не боится. В отличие от тех же 'Белых братьев'. Для секты же все остальное, кроме любви к кровопусканию, типовое — надо найти дурковатых адептов, тут лучше всего подходят дети и подростки. У них ума своего еще нет. Опыта нет, а хочется о себе заявить. Побунтовать, доказать всем, что они не щенята сопливые, а уже мужчины в полном смысле. Вот тут и появляются дяди-проповедники с хорошо подвешенным языком и тугой мошной. И моментально объясняют, что эти молодые люди только и угодны Аллаху, только они правильной веры, а все остальные — в лучшем случае дураки. Это первый этап — вербовка адептов. Когда уже навербованы и готовы к действиям, начинается второй, когда мирные дяди-проповедники становятся уже инструкторами диверсионного дела и боевого искусства.
— Шаолинь, мля! — вырывается у горячего Рукокрыла.
— Ага — кивает головой казак и продолжает:
— Это уже второй этап. И тут уже пускают кровь тем, кто стоит у них на пути, всем неверным и предателям. В первую голову — священнослужителям традиционной религии. Чтоб не смущали. Для ваххабов к слову все не вахи — предатели и неверные.
— Они в белом одни, а все вокруг…
— Именно. Ну а третий — это уже выход на арену в виде имарата. Интернационального объединения правильных мусульман против неверным и мусульман неправильных. Естественно все это сопровождается рекой кровищи и всеми развлечениями, характерными для гражданской войны на религиозной основе. Характерные признаки этого дела были в Ичкерии. Кто там был, тот в курсе.
Некоторые наши, как я успеваю замечать, хмурятся. Серега машинально кивает головой.
— Ваших правоверных соседей успели хорошо обучить? — спрашивает Брысь.
— Нет, к счастью, обучены они паршиво. И тактике и стрельбе. Берут нахрапом.
— Ну так мы им влегкую вмажем! А что зенитчики им не всыпали? Эта шпана по уровню боевки как сомалийские пираты! — горячо заявляет Рукокрыл.
— Фу! Фу, я сказал! — неожиданно громко и отчетливо говорит курсанту Енот. Брысь и Ильяс выжидательно смотрят на хромого, но тот принимает очень характерный отсутствующий вид, который у нас в группе давно уже получил название: 'Помер я, не троньте бедное животное! Майор, видя, что Енот не собирается проводить разъяснительную работу среди подрастающей молодежи, вздыхает и говорит Рукокрылу сам:
— Если бы у меня под началом оказалась кучка студентов-тилигентов, деревенских рыл, представителей других сословий, которых я не успел как следует сколотить-подчинить, которые между собой еще не притерлись, я реально зассу воевать против такой же шайки афрожопых воинов, которые не умеют прицельно стрелять, не чистят оружие, но на дело идут не в первый раз. И привычны убивать и бошки резать. В отличие от моего личного состава. Это касаемо зенитчиков. Даже если все там будут отборные умники, а не деревенщина навроде американки Пэйлин — они будут как рота профессоров под минометным огнем. Жалкое зрелище.
Такое заявление удивляет Званцева-младшего. Видимо он рассчитывал. Что его порыв будет поддержан.
Майор с усмешкой смотрит на курсанта. Остальные наши бойцы посмеиваются. С головорезами надо быть осторожнее. В отличие от них, нам крайне не желательны потери. Мне кажется, что и прибывшие казаки так считают. После нескольких фраз, командиры подают знак — по машинам! Ну, тронулись навстречу приключениям, будь они неладны. Про приключения читать хорошо, а вот самому в них участвовать — как-то приедается, знаете ли.
Утром Ирка, решила сделать ход конем, и предъявила бригадиру те не слишком внушительную методичку Кронштадтской некролаборатории, которую ей так внезапно подарил подвозивший и угощавший ее по дороге всякой фуагрой водитель. Сама она успела проштудировать записи и по возможности запомнила все, что там было понаписано яйцеголовыми учеными. Что-что, а такое могло бы и пригодится в любом месте и в любое время. В любое настоящее время, поправила она сама себя. Ломиться к какому- нибудь здешнему высокому начальству с этими записями явно не было смысла — конвой из Кронштадта как раз был от этого самого начальства и явно те же методички, если и не больше по прибытию они и так представили. Но пока есть разница во времени. Пока местное начальство изучит все представленное и спустит информацию вниз исполнителям — например и в их команду — пройдет какое-то время. Значит можно сыграть на своем, маленьком уровне, пока информация еще неизвестна.
Бригадир и впрямь очень заинтресовался книжонкой, быстро пролистал их, покивал головой, вероятно узнавая в написанном то, что попадалось ему самому и потащил удивившуюся Ирку с собой.
— Ты сама-то их прочла? — спросил он ее по дороге.
— Ну да — сдержанно ответила Ирина.
— И своих объектов узнала? — поинтересовался бригадир.
— Ага. Но как и думала — самые типовые попались. Даже то, что эти резваки…
— Это которых они шустерами зовут?
— Ага, так вот они действительно отжираются всем, что попало, вплоть до головастиков. Я такого видала. Или такую. В канаве пробавлялась, — отозвалась Ирка.
— Вот и я своих крестничков узнал, — признался бригадир.
— И куда идем? — наконец не удержала свое любопытство Ирина.
— В медпункт, — не слишком вдаваясь в подробности, ответил начальник.
— И зачем? — опять не удержалась Ирина.
— Увидишь, — обрезал ее бригадир.
За разговором оказалось, что уже и пришли — за пределы охраняемой зоны и выходить не пришлось, все рядом. Обозначений особенно и не было, только маленький флажок, на котором был красный крест. Вид у медпункта был невзрачный, разве что решетки были мощные на окнах. На звонок вышел парень — или даже скорее уже мужчина в голубом костюмчике медицинского вида.
— Привет! Заболел? Или твоя протеже в помощи нуждается? — с места в карьер спросил он у бригадира, которого явно узнал.
— Нет, я тебе презент притащил, — с загадочным видом ответил бригадир.
— О, это я люблю, презенты! — оживился медик.
— Моя новенькая привезла. Обобщенное пособие по мертвякам. Оно и у нас как бы есть, но тут иное. Книжка из Кронштадта — побогаче описано. Основные группы те же, что нам известны. Но вот разновидностей в группах расписано по несколько. И интересные особенности указаны, очень к месту.
— Ишь ты! Как раздобыли? Я знаю, что в штабе такая есть, вот-вот обещали довести до сведения —
