— С чего это ты такой уверенный?
— Просто наконец-то нормальная задача. Нормальные живые враги, нормальные БТР, не то, что эта нежить сказочная.
— Там зомби тоже хватает. Кстати, а что это нам так загорелось добивать этих людоедов? То не волновало, то вишь как загорелось. Я может и ошибаюсь. Но времени на подготовку нам явно мало дали. Те же самоучки-минометчики накроют сгоряча — и полетели клочки по закоулочкам…
— Вы меня удивляете! — с интонациями волка-скорохвата Таманцева заявляет Енот. И смотрит при том на меня, как на дефективного.
— Да хоть и так. С чего это Ропша такая медом намазанная оказалась?
— Похоже, ты не в курсе. Там много всего ценного, — медленно выговаривает Сергей.
— Ну например?
Серега, прищурясь, смотрит на бликующую воду, потом начинает перечислять: 'Во-первых — живых людей под полтыщи. Во-вторых — рыбозавод и институт рыбный соответственно. В-третьих — две конюшни с лошадками уцелели. В-четвертых — там перекресток дорог, а дороги надо расчищать. В-пятых судя по отсутствию курозавров — там какая-то часть птицефабрики уцелела. Мало?
— В-шестых там куча отмороженных людоедов, которые вооружены и имеют бронетехнику и всякие взрывающиеся железячки… — возражаю я ему.
— Ага, в-шестых там куча отмороженных людоедов. И этот пункт стоит поставить вперед. Первым пунктом, — замечает Енот.
— Из гуманизьмы?
— Нет. Из-за идеалогии. Или уже даже и религии. Устоявшей, вполне имеющей шансы на распространение. Между прочим — они весьма себе привольно живут. Не сравнить с тем же анклавом в Александро-Невской лавре. Тем все время приходится отражать нападения, да и вылезти за стены не получается, там упыри толпами. Потому кого бог любит — оно не очевидно. Вот с точки зрения людоедов — ни тебе постов, ни смирения духа, ни умерщвления своей плоти — куда как веселее живется…
— Ну насчет умерщвления плоти ты неправ…
— Я уточнил — своей плоти. Чужую то умерщвлять они куда как горазды.
— То есть мы похоже, крестоносцы? — улыбается Серега.
Енот молчит. Потом, старательно подбирая слова, пытается вразумительно выразить в звуке свою мысль.
— Крестоносцы грабить шли. И им пофигу было кого, лишь бы побогаче богатствие было. Иначе не стали бы они христианский же Константинополь громить, пока Гроб Господень изнывал в Джирузалеме, попираемый босыми ногами и руками язычников и мусульман. Так что крестоносцы — это просто хорошая отмаза. Тут другое — иногда надо рисковать шкурой, потому что просто надо… Чуйка твоя говорит — тут надо влезть, потому что именно без тебя — будет Огромная Страшная Жопа. А ты — ну почти Избранный, что ли…
Хрюкаю весело, вспомнив давнюю компьютерную игру 'Бард, с тэйл', где Избранных было больше сотни — ну почти все население игрового мира. Сама игра была пародией на героические пафосные игры — от начала и до конца, даже самый первый квест Главного Героя, данный разбитной бабешкой- трактирщицей (У нее были такие роскошные сиськи!!!) был на удивление стандартен и тривиален — пойти в подвал и убить крысу. Ну как в большинстве таких игр. Только крыса оказалась громадной и огнедышащей и уморить ее удалось только в конце игры. Еще и меч свой герой при первом же квесте этом потерял… Так вот была там заставочка, где пафосный юнец встречается с обычным гоблином и на вопрос нечисти о том: 'Кто он таков? Гордо отвечает — 'Я Избранный!. 'Еще один' — говорит гоблин и привычно бьет стрелой в лоб наповал очередного Избранного…
Понимаю, что поспешил, Енот тут же как улитка втягивется в раковинку. Замыкается в себе.
Черт, нескладно получилось. При всей своей нахальности, а зачастую и наглости, хромой старательно держит закрытым свой внутренний мир. Сейчас только вот приоткрыл было дверку, а я хрюкнул. Ну и куда меня с моим свиным рылом?
— Имеешь в виду, что там если женщину обижают или ребенка, то надо вмешаться, — поспешно мешаю закрыть эту самую дверку.
Понимаю, что выглядит это как всунутый между закрывающейся дверью и дверным косяком сапог, но Енот все же отвечает:
— Нет, не это. Не за всякую девушку надо вступаться. А то дураком сам себя выставишь. Может это она 'Помогите!' орет от избытка пьяных веселых чувств и вообще у нее такие брачные игры. Настучишь кому по харе, а это ее любовник любимый или тем более обожаемый муж… Да и дети… Тоже не все так однозначно…
— Ага. Детский сад, штаны на лямках… Мы несколько раз пацанят валили, когда на обстрел отвечали. Сопляки, сопляки, а у одного СВД, у трех других калаши разные. Еще и несколько военных билетов наших у одного такого нашли. Так что детишки — это не так просто все, особенно если их взрослые науськивают, — поддерживает Енота пулеметчик.
— Именно. Тоже так получилось, два паренька что-то в земле колупали, мы их окликнули — там и рвануло. Фугас, оказывается, дети ставили для нас, а от оклика испугались, ручонки не то сделали. Им по триста баксов за фугас платили, так старались.
— Неплохие деньги…
— Не, платили-то фальшивками в основном. Потому этот бизнес и увял — возишься, возишься, а тебе фальшак суют… Не то.
— Так тогда мысль поясни.
— Больно надо метать тут бисер разума пред всякими этими… которые хрюкают… — выразительно смотрит на меня хромой.
— Не буду больше! — честно говорю я.
— Это ты зря… От многого отрекаешься… теперь и не похрюкать будет, невеселая житуха в перспективе, — задумчиво тянет время Енот.
— И все таки?
— Это трудно высказать, чтоб нормально получилось. Получится либо глупость фанфарная, либо пафос убогий… Вот вообще — а для чего человек живет? Что такое — цель в жизни? Вот для мужчины — что является показателем его успеха?
— Фигасе ты спросил! — теряюсь я.
— Почему нет? Простой вопрос. И что забавно — раньше на него не стеснялись отвечать. Причем и с женщинами все было ясно и с мужчинами.
— Погодь, и что там с женщинами ясно — заинтересовывается пулеметчик.
— Да все ясно. Раньше — четыре «К» в том или ином виде. То есть Кирхе, Кюхе, Клейде, Киндер, теперь идеал — это выпить цистерну шампанского, сьесть тонну икры и насосать себе на «Лексус». Или на «Мазду», если сосаемые не широки в кошельке. С женщинами как раз все ясно. Может скупить все лапти и тряпки самых модных брендов в близлежащих бутиках Парижа — тогда Богиня, не может — дура лошарная, все просто.
Чуть было не нарушаю обещание 'не хрюкать', вспомнив недавнюю стычку Кабановой с чайлдфришной медсестричкой, удерживаюсь. Сижу со старательно сохраняемой постной физиономией. Енот осторожно, словно идет по тонкому льду, прощупывающе так, продолжает:
— Вот что такое 'не зря прожитая жизнь'?
— Ну не знаю… мне кажется у каждого это свое должно быть…
— Да ну? И нет общепризнанных ориентиров?
— Ну те, что были, как то не для всех. Наворовать побольше и свалить из сраной Рашки в Лондон — как бы не для всех идеал и венец успеха.
— Да брось, я не о том.
— Тогда о чем?
— Если б я смог так сходу и афористично ответить, то был бы велик, как все древнегреческие Сократы и Аристотели одним пучком связанные. Ты к слову был на первой или на второй? — неожиданно спрашивает Енот у Сереги.
