Линия горизонта сильно изменилась с тех пор, как они были здесь в прошлый раз. В центре выросли десятки башен, столбы белого и золотистого света устремляются в небо со старого небоскреба «Ай-Ди- Эс».
Холлоран всегда считал Миннеаполис юным женственным городом, очаровательным, скромным, приличным, старавшимся не быть слишком навязчивым. Теперь он похож на значительно вытянувшегося подростка. Интересно узнать, сохранится ли прежнее впечатление.
– Он стал много больше с нашего последнего приезда.
Бонар потянулся за термосом, стоявшим на полу у его ног.
– Угу. Раковые опухоли на ландшафте – вот что такое крупные города, а раковая опухоль по природе все время растет. Хочешь кофе?
– Да ты посмотри на подсветку. Красиво. Давай кофе.
Бонар вытащил из подставки пластиковый стаканчик, заглянул.
– Окурки туда не бросал?
– Не бросал.
– Ну, там что-то есть. – Он опустил стекло, выплеснул остатки прежнего кофе. – Не хочу даже знать, что именно.
Проехали мимо термометра на берегу реки, который показывал минус семь, но по холодному ветру, дунувшему в машину, Холлоран пришел к заключению, что его показания слишком оптимистичны. Он как-то слышал, будто все термометры в Миннесоте откалиброваны на десять градусов выше, чтобы предотвратить массовое бегство населения.
– Закрой окно! Холодно.
Бонар сунул в окно нос, как собака, глубоко вдохнул, прежде чем закрывать.
– Снег будет. Запах чую. – Он передал Холлорану наполненный стаканчик, сделал пару глотков из своего. Не то чтобы нуждался в кофеине, просто пьет ради вкуса. В данном случае это было ошибкой. Сморщился после первого глотка. – Боже, какая гадость.
– Кофе не из «Старбекса», а с заправки, на что ты надеялся?
– Надеялся, что вооруженный мужчина получит более приличный кофе, даже на заправке. Где мы? Что это за улица?
– Хеннепин.
– Знаешь, куда ехать?
– Конечно. В муниципалитет.
– Знаешь, как найти?
– Думаю, буду просто кружить, пока не обнаружу.
Бонар полез в нагрудный карман, вытащил сложенный во много раз лист, разложил на широких коленях.
– Что это?
– Карта центральной части Миннеаполиса с указанием дорог к муниципалитету. У следующего светофора поверни направо.
– Где ты ее раздобыл?
– В компьютере Марджори.
Холлоран включил свет и взглянул на бумагу. Похоже на настоящую карту.
– Не шутишь?
– Не шучу. Вводишь свои координаты, указываешь, куда хочешь попасть, и готово. Печатается карта с указаниями. Здорово, а?
– Не знаю. Пропадает ощущение приключения.
Остановились в конце шеренги патрульных машин на средней полосе переулка, который был шире любой улицы Калумета, обошли вокруг каменного здания, занимавшего целый квартал, вошли в подъезд. Полицейский с воспаленными глазами направил их вниз по коридору к отделу убийств.
Многовато народу в такой час, подумал Холлоран, и вид у всех усталый. Проходившие мимо любезно кивали, но окидывали коричневую форму быстрым пристальным взглядом копа, который особенно сосредоточивается на оружии под мышками.
На входе в отдел убийств Бонар нагнулся и прошептал:
– Никто нас не остановил. Переоденься в копа, заходи и занимай все здание.
– Кому оно нужно? – буркнул Холлоран, оглядывая крошечную безликую приемную с раздвижной стеклянной дверью в одной стене. За стеклом виднеется другое помещение, побольше, с серыми канцелярскими столами, некрасивыми стенами и перегородками, предназначенное для работы, и ни для чего больше.
По ту сторону стекла возникла очень крупная чернокожая женщина, снимавшая плотную зимнюю куртку, долго разглядывала их с головы до ног, прежде чем раздвинуть створку.
– Холлоран, да? – уточнила она, и Холлоран узнал слышанный по телефону голос.
– Шериф Майкл Холлоран. Помощник шерифа Бонар Карлсон, округ Кингсфорд, штат Висконсин. – Они выложили на стол значки, открыв кожаные обложки, чтобы она увидела фотографии. – А вы, наверно, Глория. Если не ошибаюсь, мы вчера с вами часто беседовали, – улыбнулся он.
– Угу. Никогда еще один и тот же мужчина так часто не звонил мне в один и тот же день с тех пор, как Терренс Белуда испугался, что я от него залетела. Бонар… Что это за имя?
– Норвежское, – объяснил Бонар, вытаращивший глаза на признание насчет «залета».
– Гм. Мне казалось, я все слышала. А вы еще думаете, будто у черных причудливые имена. Заходите, друзья. Ищите, где сесть, пока я звякну Лео.
Она нажала кнопку, открыв внутреннюю дверь, схватила телефонную трубку. Десяток пар глаз оторвались от дела, окидывая их взглядом. Холлоран чувствовал себя переведенным школьником, представшим перед новыми одноклассниками.
– Доброе утро, – кивнул он ближайшему человеку, изможденному мужчине с заметным адамовым яблоком, лохматой бородой, в черной вязаной шапке с проеденной молью дырой на лбу.
– Чего вы разговариваете с этим мешком дерьма? – фыркнула подошедшая сзади Глория.
– С мешком дерьма? Я думал, он переодетый агент. – Холлоран оглянулся, послал ей робкую улыбку и подавил желание выхватить из кармана темные очки. На ней было платье цвета кармина с тыквенно- оранжевой аппликацией. Просто издевательство какое-то, но оно ей к лицу.
– Ох, мальчики, да ведь вы из деревни, правда? Похоже, старушке Глории придется взять вас под крыло.
Бонар с улыбкой качнулся на каблуках.
– Благодарение Богу.
Карие глаза сверкнули на него и почти мгновенно смягчились. Холлоран, заметив, покачал головой. Что бы Бонар ни сказал женщине, он в половине случаев стоит на краю гибели. Но что-то в его лице – приветливость, невинность, неведомо что – заставляет их прощать ему почти все, черт возьми.
– Лео едет. Пулю привезли?
Холлоран похлопал себя по карману – сердце дрогнуло при воспоминании, как то же самое сделала Шарон.
– Ну, могу попросить кого-нибудь сразу проводить вас в лабораторию, а если хотите, просто отдыхайте до его приезда.
– Может, вы нас ознакомите с делом, пока мы дожидаемся детектива Магоцци? – предложил Бонар.
Она высоко подняла выщипанные брови:
– Я не коп, а секретарша.
Бонар ухмыльнулся ей в лицо, и Холлоран начал отсчитывать десять секунд до громов и молний.
– Ладно…
Так. Ошибочка вышла. Прошло пять секунд.
– Хотите узнать то, что мне предположительно положено знать, или то, что я действительно знаю?
Бонар усмехнулся еще шире:
