На трибуне реакционера

Без сомнения, существует бесконечное количество интерпретаций свободы, как и пониманий феномена страха.

На заре своей туманной юности человечество испытывало всего лишь животный, физиологический страх, который являлся гарантом продолжения жизни. По мере развития гомо сапиенс, с возникновением социума зарождается другой тип страха, который можно назвать страхом социальным. Социальное сознание человека началось с образования общины, впоследствии переросшей в племя, город, государство и т. д.

Сотни тысяч лет прошло, прежде чем человек, распрямившись, посмотрел на Небо, и возник вопрос о смысле жизни. Так возникла идея Бога. И тогда появилась новая, высшая форма страха — страх религиозный, или «страх Божий».

И тем не менее у любого страха есть одна особенность. Она связана с тем, что существо, испытывающее страх, предпринимает некие действия либо удерживается от каких-либо действий, которые могут привести к нежелательным последствиям. Вот, собственно, и весь механизм психологической работы страха. На биологическом уровне — это иногда бегство от смерти. На социальном уровне — это желание избежать лишения свободы или публичного унижения. А на идеальном уровне — это стремление не нарушить внутреннего морального кода, который может привести к мучениям совести.

Именно это чувство, которым обладает сознательная личность, можно назвать чувством ответственности. Собственно, чувство ответственности есть сознательный выбор поступка, диктуемый в подсознании страхом. Отсюда два шага до понимания, что свобода — это осознанная необходимость (по Гегелю). Человек свободен тогда, когда он способен осознать свою ответственность. Свобода неотделима от ответственности.

Лев Толстой говорил: «Кто боится Бога, тот не боится людей. А кто боится людей, тот не боится Бога». В чем глубинный смысл этой фразы? В том, что «страх Божий» — это и есть страх на «идеальном» уровне. Это то самое «внутреннее Государство», Совесть, которая наказывает человека за нарушение собственных этических принципов. Для людей верующих мучения духовные могут быть очень тяжелыми. Когда Толстой говорит, что тот, кто боится Бога, тот не боится людей, он имеет в виду, что бояться людей бессмысленно тому, кто верит в загробную, вечную жизнь. Но, когда человек боится людей, он не боится Бога. И тогда он опасается смерти, потому что угроза смерти может прийти только от людей.

С этой точки зрения, что такое свободный человек? Чем у человека выше интеллект, чем выше его духовное развитие, тем он свободнее. Идеальному человеку не требуется репрессивное государство, потому что он живет по законам собственного этического кода. Но, как известно, идеальных людей нет, а есть… нормальные люди с вытекающими отсюда последствиями.

Итак, человек существует в трех уровнях: биологическом, социальном и идеальном. И человеческий страх существует на этих трех уровнях. На физиологическом уровне человек боится смерти и физической боли. Социальный страх — это страх перед публичным осуждением, а значит, унижением. Унижение, как правило, явление публичное.

Что касается сферы идеального страха, присущего высокоорганизованным индивидуальностям, то в любом обществе, в любой социальной группе есть люди с Совестью, в них-то и покоится наша надежда. Человек с Совестью боится нарушить свои ясные этические принципы, о которых никто ничего никогда не узнает. Как говорил Протасов: «Бог простит, да я себя не прощу». Мучения совести могут быть страшнее, чем ад.

Человеку же совсем низкой социальной культуры чужды понятия «Божий страх» и угрызения совести. Он не боится «высокой кары», он боится заключения и считает себя свободным до тех пор, пока за ним не захлопнулась дверь камеры.

Основа свободу в странах современного Запада — в диктатуре закона. Эта фраза уже набила оскомину, но диктатура не может быть не связана со страхом. Правовое государство — это государство, в котором люди боятся нарушить и не нарушают закон, а вовсе не потому, что они все такие сознательные.

Собственно, государство есть не что иное, как аппарат репрессии, который, удерживая своих граждан от антиобщественных и бесчеловечных поступков, использует не только социальный, но и физиологический страх (тюремное заключение, физическое наказание, смертная казнь). Можете себе представить, что творилось бы на улицах больших городов, если бы не было этого репрессивного аппарата? Как сказал Бердяев: «Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад». Парадоксально, но факт — именно репрессивный аппарат государства не дает отдельным личностям потерять человеческий облик. И с этой точки зрения органы репрессий в свободных государствах гораздо сильнее и жестче, чем, скажем, у нас в России. Налоговая полиция в США за сокрытие налогов наказывает очень серьезно.

Я убежден, что наше государство вообще не принимает никаких мер, чтобы развивать в своих гражданах гражданскую ответственность. А ведь чувство ответственности, чувство долга — это страх «не выполнить».

Итак, свобода, так же как и страх, существует в трех уровнях. Свобода физиологическая — когда вокруг тебя нет колючей проволоки, когда твои действия не ограничены физически. Свобода социальная — это чувство ответственности перед теми, с кем ты живешь, перед обществом, это выполнение государственных законов.

И, наконец, есть высшая свобода, и она безгранична, ибо она существует внутри человека. С этой точки зрения Достоевский, который сидел в страшной ссылке, был абсолютно свободен: он не боялся людей, он боялся Бога.

Бешеные деньги

Лидия. Значит, у вас теперь денег много?

Глумов. «Много» — ведь это понятие относительное.

Драматург Александр Островский. «Бешеные деньги»

Среди 720 российских миллиардеров почти 40 человек являются депутатами Государственной думы или членами Совета Федерации…

По сообщениям РИА Новости

«В соответствии с теорией капитализма общее благо достигается на пути необузданной погони за собственным интересом. Но, если эгоизм наживы будет преобладать над интересами общества, нашей системе, — которую при всех ее несовершенствах все же можно признать открытым обществом, — грозит катастрофа» (Дж. Сорос. «Капиталистическая угроза»).

Сорос очень точно увидел проблемы, которые ожидают не только Запад, но Россию. Здесь неожиданную силу набрала власть гигантских капиталов. Известно, что деньги повсюду дают власть. Но, к сожалению, у нас люди, которые получили эти шальные деньги, не готовы этой властью распоряжаться, ибо у них нет чувства ответственности, которое должно сопровождать любые поступки власть имущих. Полученная благодаря деньгам власть используется исключительно для получения еще больших денег, но по отношению к народу, к стране деятельность «бешеных денег» абсолютно разрушительна.