не пригласил…
Кертеус кивнул неизвестно чему, сцепил руки и внимательно взглянул на Галеадзо.
— Вы не собираетесь в ближайшее время на поверхность?
— Поверхность? — если признаться, что хотелось бы, то велика вероятность получить неизвестно что и неизвестно зачем себе в поиски, — про себя решил Галеадзо, с невероятной для него быстротой и точностью предсказывая развитие событий. Все-таки сказывалось общение с отцом, или начали наконец-то проявляться фамильные черты Рода Вортенз. — Нет, не собираюсь.
— Я понимаю, что Род Вортенз не нуждается в деньгах, но я мог бы заплатить… Или оказать любую другую услугу, — твердо проговорил Кертеус. Белые пряди падали на глаза, смотрящие жестко и решительно.
В противоположность Кертеусу, Галеадзо улыбнулся. Правда, Аза называла это оскалом, а не улыбкой, но Галеадзо вполне допускал, что искренне улыбаться он может и впрямь только при ней или, может, еще при Идэре.
— Скажите, наконец, что вам нужно на поверхности. И попробуйте меня заинтересовать.
— Сомневаюсь, что вас интересуют лекарства, — Кертеус вздохнул, вдруг разом постарев лет на… много. Сколько ему? Войдя, Галеадзо думал, что они примерно ровесники, но сейчас он больше походил на его отца. «Если примерно семьсот лет назад его отец женился на Квин Вортенз, — припомнил Галеадзо слова отца, — то он скорее всего старше меня».
— Лекарства? — Галеадзо нахмурился. — А кто болен, таль Крайтах?
— Крайтах и болен, — фыркнул Глава Рода. — Я болен. И проклят.
Галеадзо медленно поднес кубок к губам и отпил. Как реагировать на такое заявление, он не знал.
— Мне удалось вас заинтересовать, таль Вортенз? — учтиво поинтересовался Кертеус.
— Безусловно. Хм… Расскажете подробнее?
— Если вы заинтересованы…
Интересно, а что будет, если сейчас Галеадзо встанет и с ухмылкой, в лучших традициях Каннгоса, направится к двери — нет, не заинтересован совершенно, и мне вообще плевать… Вскочит несравненный Глава Рода, остановит?..
— Я слушаю.
Кертеус вздохнул еще раз.
— С вами легко иметь дело.
Хотелось раздраженно поинтересоваться: «Может, вы все же начнете рассказывать о проблеме?» Но Галеадзо смолчал — чувствовал, что намечается что-то очень сложное и серьезное, по крайней мере, для Кертеуса Крайтаха.
И он начал. Галеадзо сидел и тихо пил. Подливал сам, хозяину дома явно было не до того — сцепленные руки, взгляд упирается в колени, голос железный.
Глава Рода и впрямь был болен. Младший Вортенз знал о существовании такой болезни, но всегда полагал, что для дроу это… немыслимо. Кертеус боялся пространства. И — камня. Такого Галеадзо вообще представить себе не мог. Но Кертеус не врал — ну не может существо врать с таким лицом! Да и вообще незачем… И объясняет странную обстановку дома — не видать же голых каменных стен, как это обычно бывает. О болезни знал Вейкор, он и посоветовал завесить все тряпками. Кертеус утверждал, что так находиться в доме было гораздо легче. Последний год заставить себя не сходить с ума в окружении камня стало совсем невозможно, Вейкор подкинул удачную идею. В чем точно выражается болезнь, Галеадзо толком не понял, до того смутно все объяснял Крайтах. Ясно было, что она проявилась не сразу, а постепенно — сначала странной для подземного жителя неприязнью к каменным сводам, затем легкими приступами страха, а потом… Сначала Кертеус просто не выходил из дома, а потом и обычные, привычные стены начали давить на измученный разум.
— И вправду, похоже на проклятье… — задумчиво протянул Галеадзо.
— Вы понимаете? — медленно, с расстановкой произнес Кертеус, поднимая голову. — Я — дроу. Я еще помню землю, но живу здесь и терплю проклятье. Я — Глава Рода, которого нет. Я один дроу из Рода Крайтах… Я должен жить, а не могу.
И почему-то Галеадзо не волновался. Проявляется наследственная хладнокровность Вортенз? Так она уже давно проявляется… Нет, здесь что-то совсем другое! Галеадзо прекрасно чувствовал страх. Страх, окружающий Крайтаха, был каким-то… каким-то неправильным. И потому Галеадзо просто не мог заставить себя изобразить долженствующий ужас — а ведь происходящее с Крайтахом, если вдуматься, было ужасным. Дроу, без малого четыреста лет живущий под землей, — и подобная болезнь… А младший Вортенз был спокоен как никогда, и даже, наверное, не так серьезен, как в своем обычном состоянии. Это поражало Главу Рода еще сильнее. Наконец, закончив думать о чем-то своем, Галеадзо спросил:
— А почему вы решили, что на поверхности есть лекарство?
Крайтах открыл рот, закрыл, поджал губы. Если нет — тогда Рода Крайтах тоже больше нет, и зачем тогда были все эти надежды? Зачем он, в конце концов, рассказал все это наследнику Вортенз?
— Хорошо, — не стал дожидаться ответа Галеадзо. — Я подумаю, чем можно помочь делу.
— Вы беретесь? — тихо спросил Кертеус.
— Уважаемый Глава Рода Крайтах, — Галеадзо одним глотком допил вино и поставил кубок, — я бы мог выслушать всю вашу историю лишь ради собственного интереса. Мог бы даже рассказать ее паре друзей, — Галеадзо хмыкнул — все-таки Кертеус вызывал у него сильное раздражение, хоть дроу и сам не понимал, почему. — Но решил последовать советам отца и попытаться наладить хорошие отношения с другими Родами. Поэтому я подумаю, чем можно помочь.
Галеадзо поднялся, сделал шаг по направлению к двери, остановился, оглянулся на так и не вставшего с кресла Кертеуса и прищурился:
— А не проводите ли вы меня на нижние ярусы Лотгар — боюсь, я уже в который раз иду сюда путем, в два раза превышающим настоящий…
— Издеваетесь, — серьезно и печально произнес Глава Рода Крайтах.
Галеадзо пожал плечами и, только когда притворил за собой дверь, покачал головой, с каким-то новым для себя интересом разглядывая окружающий его камень. Аза, бывало, жаловалась, что он «напирает со всех сторон». Она, прожив всю жизнь на поверхности — как она стерпелась с Иерринуссом?.. Не потому ли ушла, вернется или… Отгоняя непрошенные мысли, Галеадзо вернулся к размышлениям о Крайтахе.
Нет, он над ним не издевался. Не имел такой привычки.
И все-таки, Ковь. Один из самых больших и богатых городов, когда-то бывший столицей Берии…
— А потом пришел новый король, — рассказывал Гварко, пока мы стояли в длинной очереди к главным городским воротам. — Ну, началось — милости налево-направо, договоры, речи, поездки… Как оно всегда в начале правления у нас бывает. И помешался чуток на традициях, книги какие-то нашел, прочел. Выяснил, что раньше Солнцеград нынешний на месте заветном построен — мол, туда боги до сих пор наведываются, в обличье людей… Ну и перенесли столицу. А дворец здесь до сих пор стоит — в войнах его изрядно покорежили, то как склад, то как убежище использовали… Теперь и вовсе там казармы сделали, стража городская там…
— …Самая лучшая, — усмехнулся, перебивая, стражник, совсем еще молодой парень, до которого мы как раз добрались. — Торговец?
— Да нет, — отмахнулся кузнец. — К родне приехал. Шанкичиев мы, семейство наше.
— Два медяка за пешего, пять за конного, — поскучнев, ответствовал страж. — Порядок не нарушать.
Следующей шла Тьер, красивая даже в пропыленной одежде и с взлохмаченными волосами — надо было видеть, как стражник подобрался, расправил плечи, вздернул подбородок. Бравый вояка, да и только! Тьер, ничего не поняв, молча протянула ему положенные монеты.
— Тоже Шанкичиев? — спросил стражник, надеясь услышать имя.
— Банчиниев, ученица, — отговорилась я вместо нее, назвав имя Йоргуса.
— У него ж только одна была в ученицах, я слыхал, — озадаченно нахмурился парень.
— То не его ученица, а моя уже… — я подтолкнула Тьер вперед, в свою очередь высыпая из кошелька монеты.
— Не рановато ли завела? — хмыкнул стражник.
— А откуда ты знаешь, сколько мне лет? — резонно заметила я, бросая на него загадочный взгляд. У дроу научилась так смотреть. Стражник проникся, дружелюбно улыбнулся и снова перевел взгляд на Тьерроль. Та стояла рядом с Гварко, нахмурив тонкие брови и явно о чем-то напряженно размышляя.
— Ты чем-то озабочена?
— С чего ты взяла? — дроу попыталась изобразить удивление, вышло плохо.
— Опять предчувствия?
Я старалась говорить как можно более спокойно, Гварко деликатно ушел вперед, оставив меня с ученицей. Та долго, много дольше, чем надо, возилась с заупрямившейся Чернозлатой и медленно переставляла ноги.
— Аза… Я… могу я уйти?
Я остановилась.
— Могу я уйти? — уже тверже повторила Тьер. — Неподалеку здесь есть ход под землю… До Найрстара можно быстро добраться или до Лотгар — там примерно одинаково идти.
— Конечно, можешь.
Можно было бы упереться рогом, топнуть, хлопнуть, отвесить ей подзатыльник и напомнить, что она, Тьерроль Марх, все-таки ученица. Можно было бы вспомнить, что я проторчала в Иерринуссе почти год, чтобы чему-то научить десяток дроу, и что тот же Кэдус скормил бы свою руку пауку, чтобы побывать на поверхности вместе со своей наставницей… Может, и стоило брать с собой его? Пусть не так хорош в магии, и паяц, зато любопытный и, наверняка, тверже характером… Но — леший меня забери! — какое я имею право ее останавливать, тем более что сама предлагала как-то уходить? Ей сложно, и это можно понять, а я еще ничего толком не сделала, так, гуляю тут, можно сказать…
— Так легко? — недоверчиво протянула Тьер.
— Ну, ты можешь мне объяснить, почему все бросаешь, — Гварко уже куда-то свернул, но искать его не хотелось. Сама разберусь здесь, не привыкать.
— Я не бросаю…
— Бросаешь, Тьер, давай смотреть правде в глаза. Ты просто скажи, почему.
Лицо дроу скривилось, Тьерроль закусила губу, помолчала немного и, наконец, выдала:
— Ты представить не можешь, как здесь трудно! Во всем! Я столько жила в Иерр… Ну, там, — она вовремя вспомнила, что нас могли случайно услышать. — Я столько там жила, не зная про… все остальное! И тут — новые города, земля, люди… Мне уже плевать на ненависть — я все могу понять, поверь, но… У меня же есть память, — Тьер вздохнула и беспомощно развела руками. — Ты — лучший человек, из всех кого я знаю, но мои предки воевали и умирали здесь. И я смотрю на все вокруг и не могу поверить, что мы тоже когда-то всем этим владели. И думаю, а как бы мы жили сейчас?
— Что я и пытаюсь сделать, — пробормотала я, — так это вернуть прошлое. Что-то исправить…
— Ты стараешься для себя, — фыркнула Тьер. — Чтобы не возвращаться в Иерринусс, несмотря на то, что…
— Заткнись! — рявкнула я. Вот что я уж точно не хотела от нее слышать, так это имя Галеадзо. — Я думала, ты мне верила. И в то, что я делаю, верила тоже. Да хотя бы просто
