Керамир открыл глаза.
Ничего не изменилось.
Вокруг была все та же комната. С койки на него глядел экстрасенс.
— Ну как? — довольно спросил он.
— Никак, — честно признался Керамир. — Я по-прежнему тут, а не в Магической Академии. Я вижу вас. Я вижу эту комнату. Я вижу себя. Вот мои руки, вот ноги…
— Дурак! — обозлился экстрасенс. — При чем тут твои руки и ноги! Переместился твой дух. Ты чувствуешь, как твой дух переместился в другое измерение?
— Нет, — сказал Керамир.
— Да ну тебя к лешему! — рассердился маг. — Ты, я вижу, полный идиот! Ты не способен к трансгрессии! Никакой ты не волшебник, старый осел! Пошел вон!
И экстрасенс обиженно отвернулся к стене.
Керамир растерянно смотрел на него, соображая, что ему делать дальше, но тут к нему вразвалочку подошла компания молодых людей. Впереди шествовал юнец с крашеными в зеленый цвет волосами и большой серьгой в ухе. Молодые люди окружили ложе Керамира.
— Слышь, старый, — процедил юнец, не выпуская жвачку изо рта. — Ты с кем корефанишься?
Керамир оробел.
— С кем коре… что? — переспросил он.
— Ну ты за кого — за шизиков или за психов?
— Не понимаю…
— Ну ты придурок! Ты шизофреник или психопат, спрашиваю?
— Это как?
— Ты кто вообще такой? — потерял терпение юнец.
— Волшебник, — обескуражено ответил Керамир.
— Ага, понятно. Наш человек, шизофреник, — авторитетно сказал юнец. — Будешь с нами ходить. А психов надо мочить, они козлы и уроды.
— Мочить? Их следует обливать водой?
— Ну ты в натуре сумасшедший, — подивился юнец. Сопровождавшие его молодые люди громко заржали. — Ладно, волшебник, лечись, но смотри: будешь с психами кентоваться — ноги повыдергиваем!
И молодые люди удалились, оставив Керамира в совершенном недоумении.
Но не успел он обдумать происшествие, как к нему подошел маленький лысый человек, обряженный в серую мятую пижаму. Пугливо озираясь, он прошептал Керамиру в ухо:
— Не доверяйте сестре-хозяйке! Она — агент мирового империализма!
Керамир вытаращился на странного незнакомца. А тот, продолжая озираться и вздрагивать, шептал:
— Ее завербовала сама Мата Хари в одна тыща девятьсот тридцатом году для подготовки переворота в мировом масштабе. Вначале они должны организовать цветные революции в бывших союзных республиках и привести к власти империалистов и олигархов, а потом…
Тут человек испуганно смолк и мгновенно исчез. Керамир, удивленно озираясь, пытался понять, куда делся таинственный незнакомец, но вместо него увидел группу мужчин пожилого возраста, неторопливо прогуливающихся по коридору.
— Я совершенно согласен с вами, Иван Иванович, — говорил один. — Эта политическая сила была задумана исключительно под выборы, это чистый пиар. На самом деле, единственной партией, которая выступает за народ, является…
— Никак не могу согласиться! — перебил его одышливый лысый толстяк. — В нынешнем политикуме пока нет единства по вопросу о том, как именно достичь наибольшего блага для населения. Вот, например, какое предложение внесли недавно в правительство представители партии…
— Нужна твердая рука! — решительно объявил идущий позади высокий худой старик в синей пижаме.
Керамир проводил почтительным взглядом мудрых старцев, и тут в коридоре показалась странная процессия.
Впереди шествовал высокий жрец в белом одеянии. Его сопровождали многочисленные жрецы рангом пониже, писцы, служки и наложницы — все как один в белом. Замыкали процессию двое мрачных детин, с которыми Керамир уже встречался, когда только попал в этот чертов замок. И надо сказать, воспоминания о крепких руках и железной хватке детин были не из приятных.
Процессия двигалась медленно, останавливаясь у каждого ложа. Высокий жрец беседовал с обитателями замка, расспрашивая о горестях и печалях и милостиво кивал, призывая на прихожан благословение богов. Единственное, что озадачило Керамира — то, что жрец не брал с пасомых денег. В Полусреднем мире ни один жрец и не подумал бы начать религиозную церемонию, будь то наречение младенца, венчание новобрачных или отпевание покойника, пока ему щедро не оплатили нелегкий труд общения с богами. Подобный альтруизм со стороны служителей культа для Керамира был в диковину.
Процессия тем временем приблизилась к его ложу.
Главный жрец — мужчина средних лет с благородной сединой — обратился к Керамиру:
— Ну, как наши дела, уважаемый?
Керамир, опасливо косясь на сопровождавших жреца детин, подробно рассказал о своих злоключениях, закончив рассказ словами:
— И вот я, несчастный волшебник, жертва происков могущественных и враждебных мне сил, оказался в вашем замке, одинокий, всеми отринутый и позабытый…
Жрец обернулся к свите:
— Вот видите, ни черта эта хваленая микстура Браницкого не помогает. Устранить бред так и не удалось… Ну что же, попробуем традиционными способами, — он кивнул писцу, и тот принялся сразу строчить в толстой книге. — Увеличьте дозу нейролептиков вдвое. И приготовьте электрошок…
С этими словами жрец кивнул Керамиру и вместе со свитой покинул комнату.
Керамир проснулся под вечер.
В голове была неприятная тяжесть и пустота.
Он находился в той же комнате, где оставил его жрец. За окнами, забранными крупной решеткой, было темно. На потолке горели странные длинные свечи, заполненные холодным белым огнем.
Керамир, пытаясь справиться с головокружением, сел на ложе и огляделся. Рядом, отвернувшись к стене, храпел маг-экстрасенс. Керамир повернул голову вправо. Человек в желтой полотняной куртке, сидевший на ложе справа, посмотрел на Керамира и сказал:
— Масса солнца составляет три квинтиллиона тонн… Четыре квинтиллиона тонн…
Керамир застонал.
Человек участливо спросил его:
— Что с вами? Вам плохо?
В ответ Керамир в отчаянье спросил:
— Куда это я попал?
— Это психиатрическая больница, — сказал человек.
— Как?!
— Психиатрическая больница, — терпеливо повторил человек. — Сумасшедший дом. Психушка.
Керамир охнул.
— А ты кто такой? — спросил он ошарашенно.
— Я ученый.
— Кто?
— Ученый.
Керамир всегда искренне верил, что сумасшедший дом — самое подходящее место для ученого, исключая, пожалуй, пыточную камеру. Но сейчас он был слишком сильно потрясен услышанным, чтобы порадоваться за служителя науки.
— О нет! Это невозможно! — вскричал Керамир. — Я — в лечебнице для умалишенных! Какой ужас!
— Ничего ужасного, — пожал плечами ученый. — Психиатрическая больница — вполне достойное место для приличного человека. По крайней мере, для человека мыслящего. Когда я был на свободе, меня постоянно спрашивали: «Ты что, с ума сошел?». Это оскорбляло мое человеческое достоинство и было крайне неприятно. А с тех пор, как я попал сюда, меня ни разу не обидели подобным вопросом. И теперь я могу совершенно свободно заниматься своими изобретениями, не опасаясь, что надо мной будут смеяться. Так что не расстраивайтесь. Лучше расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие.
Под влиянием рассудительных речей ученого Керамир постепенно успокоился и даже поинтересовался у ученого, как он оказался в сумасшедшем доме.
Ученый, представившийся доцентом Хулибиным, оказался гениальным изобретателем. Долгое время он занимался изучением перемещения в пространстве и в конце концов изобрел трансгрессатор — машину для мгновенных перемещений. С помощью трансгрессатора можно было перемещать различные предметы на расстояние от одного до десяти метров, причем предметы при этом без труда проникали через стены и закрытые двери.
Увы — седовласые академики и профессора, на суд которых доцент Хулибин вынес свое изобретение, наотрез отказались признать его. В один голос они заявили, что идея, лежащая в основе прибора, противоречит законам физики, а потому не может иметь места. Тогда Хулибин притащил в академию свой трансгрессатор и провел публичную демонстрацию, переместив часы и бумажник председателя комиссии в собственный карман, но добился лишь того, что его обвинили в краже, пригрозили милицией и с позором выставили из зала.
Хулибин не унывал. С настойчивостью параноика он продолжал пробивать дорогу своему детищу. Он писал многостраничные письма президентам и премьерам. Он побывал на личном приеме у всех чиновников, которые имели хоть какое-нибудь касательство к его изобретению. Он устраивал пикеты под зданием Академии наук и министерства образования. Он без приглашения являлся на научные конгрессы, и лез на трибуну, вещая о великом будущем своего изобретения.
В конце концов доцент Хулибин так достал академических светил своим трансгрессатором, что они решили переместить его самого. Во время очередного бурного выступления Хулибина в зал был приглашен психиатр, и несчастный доцент прямо с трибуны был увезен в психиатрическую лечебницу. Поначалу он страшно возмущался подобной несправедливостью и порывался выйти на свободу, чтобы показать всем кузькину мать, но вскоре убедился, что сумасшедший дом — просто идеальное место для непризнанного гения. В сумасшедшем доме к Хулибину и к его изобретению был проявлен самый живой и неподдельный интерес. Хулибин был внимательнейшим образом выслушан, а его рассказ тщательно записан в историю болезни. Хулибин стал знаменитостью. Хулибиным гордились. Хулибина берегли. К Хулибину водили студентов — показывать редкую форму шизофрении. Сам главврач, если выдавалась свободная
