Когда дым рассеялся, сержант Калитка обнаружил, что чудовище исчезло.
Сержант не растерялся. Он выхватил саблю и скомандовал:
— За мной!
Стражники, подхватив пики наперевес, ринулись в погоню.
Вован несся по булыжным мостовым как призовой жеребец, стуча отросшими ногтями. Он чувствовал сзади ледяное дыхание смерти. На этот раз она приняла образ солдат с пиками.
В несколько секунд Вован пролетел пустынную улицу и выбежал на перекресток.
Сзади его настигал топот кованых сапог, бряцанье металла и хриплые крики «Стой! Держи!».
Вован, тяжело дыша, стоял на перекрестке. Перед ним в разные стороны разбегались три улочки. Правая, застроенная богатыми двух- и трехэтажными домами с мансардами и пышными витринами, упиралась в фонтан. Там играли дети и гуляли парочки. Левая, на которой строения были попроще и пониже, метров через двадцать сворачивала и терялась где-то в гуще зеленых двориков. Третья, прямая и ровная, вела к городской площади.
Вован задумался. Бежать направо было нельзя — у фонтана было слишком много народу, там его могли схватить. Бежать налево рискованно — Вован не знал города и мог легко запутаться в лабиринтах проходных дворов. Его преследователи имели здесь явное преимущество. Прямая дорога была предпочтительнее — Вован надеялся, что ему удастся затеряться на отходящих от площади улицах. После короткого раздумья Вован рванул прямо.
Но не успел он пробежать и десяти шагов, как на площади показалась большая толпа горожан, вооруженных вилами, топорами и лопатами. Узнав о появлении в городе обезьяны- людоеда, губернатор объявил премию в сто реалов золотом тому, кто принесет шкуру убитого чудовища, и привлеченные щедрой наградой, горожане во множестве высыпали на улицы города.
Завидев чудовище, толпа с криками бросилась на Вована.
Вован побежал назад.
Он успел выскочить на перекресток одновременно со стражниками и на несколько секунд раньше горожан. Возникло короткое замешательство, которым воспользовался Вован. Он свернул налево и рванул вниз по кривой и ухабистой улочке, вздымая тучи пыли и ежесекундно рискуя свернуть себе шею.
В одном из переулков он попал под обстрел. Десяток сидевших на заборе мальчишек лет десяти-двенадцати забросали Вована твердыми зелеными яблоками и гнилыми помидорами.
— Лови! Держи! Ха-ха-ха! Обезьяна!
Мальчишки свистели, горожане кричали, стражники осыпали его ругательствами, а бедный Вован со всех ног несся по улице, старательно вписываясь в повороты.
И вдруг… О нет! Вован резко затормозил.
Улица упиралась в глухой высокий забор. Это был тупик.
Вован в отчаянье бросился на дощатый забор в надежде опрокинуть его, но тот даже не пошевелился.
Сзади приближались крики горожан и воинственное бряцание оружия.
Вован подпрыгнул. Без толку. Забор был слишком высок. Вовану не удалось даже зацепиться за его край.
Шум позади него приближался. Еще минута-другая — и все будет кончено. Загнанный в западню Вован отчаянно скакал под забором, пытаясь дотянуться до верху. Наконец, с четвертой или пятой попытки ему удалось уцепиться за край. Некоторое время он висел, беспомощно болтая ногами, но тут за его спиной послышался радостный крик:
— Сюда, сюда! Чудовище здесь! Вот оно!
Страх придал Вовану силы. Из последних сил он подтянулся на руках, нечеловеческим усилием перевалился через забор и рухнул во двор.
Это был небольшой уютный дворик, заросший сиренью и жасмином.
На резной скамеечке в пяти шагах от забора сидела толстая девица, несколько перезрелая, но еще не вышедшая из призывно-невесточного возраста. Девица болтала ногами и шумно сосала большой розовый леденец. На коленях ее лежала раскрытая книга. Девица, поглощенная книгой, что-то тихонько напевала себе под нос и не замечала Вована.
Вован шевельнулся. Под ногой его громко хрустнула ветка.
Девица подняла голову и увидела Вована.
Вован в ужасе застыл. Сейчас девица завизжит, на ее крик сбегутся стражники и тогда…
Но девица и не думала визжать. Напротив, выражение настороженного удивления на ее лице сменилось неподдельным восторгом.
— Чудовище! — восхищенно выдохнула девица.
Она вскочила, и книга упала на траву. Изумленный Вован успел рассмотреть на картинке ядовито-зеленого дракона с огненными языками из открытой пасти и тощего юношу в берете, тычущего дракона длинным копьем в розовый живот.
Девица подбежала к Вовану и схватила его за руку.
— Здравствуй, чудовище! — затарахтела она. — А меня зовут Лила. Я все-все про тебя знаю. Ты — заколдованный принц, злая волшебница превратила тебя в чудовище, но я тебя поцелую, и ты превратишься обратно в прекрасного принца, и мы поженимся, и ты увезешь меня в свой замок, и потом… потом…
Похоже, девица не вполне представляла себе, что бывает с принцессами потом. В сказках, из которых она черпала сведения, на этот счет был большой пробел.
Девица, впрочем, не особенно смутилась. Она махнула рукой и потащила Вована к скамеечке.
— Я знала, я знала! — ликовала она. — Я тебя ждала каждый день! Все подруги смеялись надо мной! А я все равно ждала! Уж теперь-то они полопаются от зависти! Ну, что же ты такой робкий, мой принц, давай, обними же скорее свою принцессу!
Она схватила Вована за другую руку и притянула к себе.
— Фу, как от тебя воняет, — разочарованно сказала она. — Я и не думала, что чудовища такие вонючие. Ну да ладно, потерплю как-нибудь. Сейчас я тебя поцелую, и ты превратишься…
Девица не договорила.
Раздался жуткий грохот и деревянный забор зашатался под напором десятков могучих рук.
— Скорее, — закричала девица. — За мной, чудовище!
Она протащила Вована через сад и втолкнула в низенькое бревенчатое помещение.
— Сиди тихо, чудовище! — сказала девица. — Я скоро вернусь. Будь умницей и не огорчай свою принцессу!
Дверь захлопнулась. Вован услышал быстро удаляющиеся шаги.
Он огляделся.
Это была баня. Деревянные струганные полки приятно пахли свежей смолой. На низенькой печке булькал в большом котле кипяток, а двадцативедерная дубовая бочка в углу оказалась доверху наполненной прозрачной ключевой водой. Тут же на полке Вован обнаружил два отличных березовых веника.
Запах бани пробудил в нем давно забытые воспоминания. Вовану нестерпимо захотелось хорошей баньки: с горячим паром, ароматным веничком и освежающей ледяной купелью.
Вован решительно потянулся за бадьей.
Банька была великолепна. Вован от души парился, плескался, хлестал себя веником, яростно тер могучее тело мочалкой, а потом, громко фыркая, с наслаждением плескался в холодной воде.
Обвисшие мокрые патлы, маячившие перед глазами, раздражали его и Вован недолго думая, взял лежавшую тут же на полке бритву и побрил голову, сбрив заодно бороду и усы. Нашлись в баньке и мыло, и зубная щетка, и порошок, и ножницы, и даже какая-то жидкость вроде одеколона с приятным цветочным запахом.
Вован чувствовал себя на вершине блаженства. Розовый как поросенок, он нежился на полке, когда снаружи послышались громкие вопли. В баню ломились горожане. Вован услыхал пронзительный голос Лилы:
— Здесь нет никакого чудовища! Уходите прочь!
— Оно здесь! Кривой Смуки видел, как оно лезло через забор!
— Уходите! Здесь никого нет!
— Ставлю десять реалов, что оно здесь! Открывай, девка!
— Прочь, мужланы! Я принцесса!
Послышался дружный хохот. Потом грубый голос сказал:
— Ну хватит! Ломаем дверь! Раз-два взяли!
Послышался треск и истошный визг Лилы.
— Еще взяли!
Дверь затрещала и слетела с петель. В баню ввалились горожане.
Шум мгновенно смолк. Вошедшие вытаращились на Вована.
Возникло замешательство. Горожане неловко топтались у входа, смущенно переглядываясь.
Из-за их спин вперед протолкалась девица.
Некоторое время она недоуменно смотрела на Вована. Потом бросилась к печке, заглянула за нее, залезла под полку, заглянула в пустую бочку и снова вернулась к печке.
— Чудовище!.. — позвала она робко.
Никто не отозвался.
— Чудовище, милое! Где ты? — в ее голосе явственно звучали слезы.
Лила повернулась к Вовану. Губы ее дрожали.
— Мое чудовище… Где мое чудовище?..
Рот ее скривился, она бросилась к Вовану и принялась колотить его кулачками в грудь:
— Где мое чудовище? Куда ты дел мое чудовище, мерзавец? Отвечай, что ты с ним сделал? Ты убил его, негодяй!
Вован пытался схватить ее за руки, но она вырвалась и продолжала колотить его, неистово крича:
— Это было мое чудовище! Оно должно было стать прекрасным принцем! Куда ты дел его, толстый урод? Верни мое чудовище! Хочу чудовище! Отдайте мое чудовище!
