человеку достаточно одного вздоха. Вдохнул и все — сожрали изнутри.
Харди лежал на манипуляционном столе. Его грудная клетка размеренно приподнималась. Со стороны других признаков жизни заметно не было. Он не ныл, не ворчал и даже не ругался. Просто лежал себе и все. Раздетый до пояса. Свесив со стола неестественно худые руки. Над ним колдовал Трас. Доктор по такому случаю притащил из санитарного поста все свои системы диагностики. Последний изоляторный бокс сломался так давно, что даже никто теперь и не помнил и доктору пришлось весь отсек превратить в изолятор, а самому работать в скафандре. В неуклюжих перчатках нажимать на маленькие кнопочки и вкалывать в тело пациента тоненькие иголочки, было крайне неудобно. Но трудности, корабельного доктора, а заодно и капеллана, психоаналитика и крупного специалиста по мелким махинациям никогда не пугали.
— Сколько можно его проверять? Он уже в третий раз запускает свой проклятый тестировщик. Неужели двух раз мало? — маялся неопределенностью капитан.
Поговорить с доктором то же не было никакой возможности. Согласно устным преданиям, система внутренней связи в этой части корабля, навернулась еще до того, как добровольно отказались от жизни последние изоляторные боксы. А до реанимации то руки не доходили, то еще что-то. Правда, был один момент, когда капитан решился на ремонт. Но оказалось, что это то же стоит денег. Как только это выяснилось, то руки капитана тут же вернулись в исходное положение.
Когда терпение капитана было с пристрастием испытано на разрыв, доктор покинул свое рабочее место. Он прошел карантинную обработку и вышел к ожидающим.
— Пока ничего определенного сказать не могу, — отрезал он, отстегивая шлем скафандра. — У вашего бойца все жизненные показатели в норме. Все, кроме активности головного мозга.
— Заражения нет? — спросил Дак.
— В том то и дело, — начал злится доктор, — что нет у него никакого заражения. Ни заражения. Ни повреждений. Ничего. Даже слабенькой интоксикации. В общем, все нормально, а мозг практически не работает. Поддерживаются только основные жизненно-важные функции и все. Я не имею ни малейшего понятия, как такое может быть. Корас, расскажите мне еще раз, как это все случилось. И, пожалуйста, постарайтесь ничего не пропустить.
Командир спасателей, в который раз начал пересказывать свою правдивую историю. Поначалу все продвигалось гладко. Когда дело дошло до кульминации, и нужно было описать, как взбесившаяся голограмма инопланетной твари прыгнула и проскочила при этом сквозь несчастного Харди, то с этим пришлось повозиться. Доктор не очень то и поверил россказням матерого головореза. Но у него хватило ума не демонстрировать свои сомнения. Так, задал несколько наводящих вопросов и все. Потом он отвел капитана в сторону. Они стали обсуждать случившееся в полголоса. КОрас видя, что он больше не нужен, отправился в отсек своей команды.
Через полчаса на центральном посту крейсера Дак собрал совещание. На планерке присутствовали обе дежурные смены, доктор Трас, Корас и бригадир техников. Капитан схематично обрисовал сложившееся положение. Время от времени для убедительности показывая на зависшую рядом с крейсером громадину транспортного корабля арков. Воочию увидеть улов можно было только с центрального поста и главный техник, доктор и только что проснувшаяся дежурная смена с интересом рассматривали находку, в пол-уха слушая капитана. Транспортник был даже немного больше обнаружившего его крейсера. Он имел такие странные обводы, что с первого взгляда можно было сказать: человеческие ум и руки к этой груде склепанного в кучу металла не имеет никакого отношения. Внешне корабль выглядел настолько чуждым, как это бывает только с ночными кошмарами. Да и то, чужими. Услышанными солнечным утром от хорошего рассказчика.
— Какие будут предложения? Может, кто-то слышал о чем-то подобном? — спросил капитан не очень то и надеясь на утвердительный ответ.
В центральной рубке повисло напряженная тишина. Ее нарушал только тихий писк работающей аппаратуры.
— Нужно выполнить общепринятые правила и провести полное обеззараживание корабля, — авторитетно заявил доктор.
— Это само собой, разумеется, — сказал Дак. — Хотя, процедуру в полном объеме выполнить будет довольно сложно. Во-первых, корабль очень большой и потребуется много времени и препаратов, чтобы обработать его полностью. Может, для начала мы начнем с жизненно важных отсеков. А потом уже посмотрим, что делать с остальными. Во-вторых, практически все переходы и отсеки корабля заполнены высохшей пеной системы пожаротушения. От нее необходимо как-то избавиться. А то в ней даже после санитарной обработки может сохраниться все, что угодно. Я правильно говорю, доктор?
— Да. Эта пена, как мне ее описали, является практически идеальным местом для хранения бактерий и вирусов в их цистовых формах.
— В каких формах? — не понял навигатор Брудо Старший.
— В законсервированных. В тех, в которых они могут очень долгое время дожидаться благоприятных для себя условий, — с несвойственной ему терпеливостью объяснил Трас.
Ирта Корван с достоинством элитной кошки забросила ногу на ногу и откинулась в кресле. Галдеж прекратился, и все посмотрели в ее сторону, отдав должное довольно сильному зрелищу.
Из мимолетного забытья всех вывел голос Кораса:
— Нечего здесь долго рассуждать. Нужно просто провести обработку и все. На спасательном модуле нас то же встретила такая же 'картинка'. А после обработки больше ничего похожего не попадалось. После того, как мы взяли тот могильник на борт, там же перебывали почти все. Кто-то видел хоть что-то необычное?
— Нет, ничего такого, — за всех ответил старший техник. — Мне никто ничего не говорил.
— Тогда нечего долго рассуждать, — подытожил капитан. — Что бы это ни было, оно боится нашей химии. Его нужно просто отравить. Как там наш боец?
— Ему постепенно становиться хуже, — неохотно ответил доктор. — И я ничего с этим не могу поделать. Он ни на что не реагирует.
— Может перевести его в какой-то из режимов анабиоза? А на базе уже покажем его, кому следует, — предложил Дак.
— Я уже думал над этим. Но боюсь, что он не выдержит процедуры. Попробовать, конечно, можно, но я ничего гарантировать не могу. Если будет приказ, то я попробую.
— Пробуйте, — коротко распорядился капитан. — Используйте самый щадящий режим. Не смотреть же, как парень умирает? Тем более что по контракту я обязан ему предоставить медицинскую помощь. Бригада спасателей делает еще один выход на обнаруженный корабль. Технический персонал начинает подготовку к проведению обеззараживания. Пока все. Все по своим местам.
На этот раз Корас вел своих людей плотной командой. А никто и не думал отставать. Впереди, как и в предыдущие разы бодро бежал 02-й, сбивая на ходу манипуляторами пену.
— Хорошо быть капитаном, — мечтательно ворчал Аркан.
Его комплекция не позволяла проводить марш-броски в таком темпе и в таком количестве. Он тяжело дышал, но старался не отставать.
— Сказал себе 'пошли', и ребята побежали. Интересно, я когда-то доживу до такого или нет?
— Не доживешь, — успокоил его Корас. — И поменьше болтай. Будет легче бежать.
— А я и не болтаю. Думаешь так легко чем-нибудь поболтать, когда ты в скафандре на полтора размера меньше, чем нужно? Мне, наоборот, в нем тесно и душно.
Корас с Арканом синхронно заржали.
Рино молча переносил тяготы своей работы, только сопел сильнее обычного.
До реакторного отсека добрались на удивление быстро. Внутри было тихо и спокойно. Как на кладбище в безветренную ночь. О случившемся несколько часов назад напоминали аккуратные пробоины в дальней переборке, да простреленная насквозь силовая распределительная ячейка. Кино, если конечно это было кино, тоже пока не показывали. Видимо время следующего сеанса еще не настало.
— Так, кто мне объяснит, почему везде, где мы были на этом корабле все в пене, а здесь ее нет? — спросил Корас, но вопрос так и повис в воздухе.
Он там провисел больше минуты. Наконец у Рино нашлась довольно реальная версия:
