— Ты его любишь? Ему чертовски повезло, мой сладкий.
Гилморн снова горько вздохнул.
— Он так не считает…
— Да уж кто бы сомневался. Наверное, бедняга думает, что его постигло проклятие Намо или что-то в этом роде. Тебе надо было выбрать человека, не эльфа.
Глаза Гилморна расширились.
— Н-но… откуда… Откуда ты знаешь?.. — выдавил он, пораженный.
— То, что твой любовник — эльф? Это же очевидно. Держу пари, один из тех, кто вытащил тебя из Мордора. Может быть, тот самый, который прикончил моих слуг. Есть в тебе что-то такое, что должно притягивать суровых воинов. Даже холодный нолдо не устоит перед твоим обаянием.
Эльф смотрел на него с суеверным ужасом, не в силах произнести ни слова. Как Норт мог угадать так точно?
— Не смотри на меня, будто у меня появилась драконья морда, или что-то в этом роде, — усмехнулся человек. — Всего лишь интуиция и здравый смысл. Я знаю людей, ни один человек не отпустил бы от себя по доброй воле такое сокровище, как ты. А ханжа-эльф, которому досталась твоя любовь, не сможет понять своего счастья, будет мучиться сам и мучить тебя. Вряд ли кто-то из твоих соплеменников способен оценить тебя по достоинству, Гил. Их плоть достаточно слаба, чтобы можно было их совратить, но дух недостаточно силен, чтобы принять свои желания, не страдая от сожалений и угрызений совести.
Гилморн отвернулся и закрыл лицо руками. Он был не в силах смотреть Норту в глаза. На сердце его было тяжело, и непривычно мягкий голос человека не успокоил его, а, наоборот, растревожил. На глаза эльфа навернулись слезы.
— Откуда ты можешь это знать? — прошептал он глухо.
— Я просто знаю, и все, — пожал плечами человек. — Таков мой дар. Когда понимаешь природу других, ими легче управлять.
— Ты удивляешь меня, — Гилморн посмотрел на него из-под руки. — Ты мой враг, мой бывший тюремщик, слуга Саурона, циничный, аморальный и безнравственный, ты причинил в своей жизни много зла. Если мы когда-нибудь еще встретимся, это будет на поле боя с оружием в руках, мы будем пытаться убить друг друга, и кто-то, скорее всего ты, в этом преуспеет. И все-таки я не могу не чувствовать к тебе уважения.
— Жизнь полна парадоксов, мой сладенький эльфенок, — произнес Норт с улыбкой.
Он прижал к себе Гилморна, отвел его волосы и принялся целовать его затылок и плечи.
С невольным вздохом удовольствия эльф закинул руку за спину и запустил пальцы в растрепанные черные волосы смертного, притягивая его голову ближе.
— Например, меня возбуждает мысль, что я трахаю чужого возлюбленного, — дыхание человека щекотало шею Гилморна. — Что мысли твои принадлежат другому, и все-таки ты отдаешься мне. Ты, бессмертный эльф, которому положено делить постель только с женщинами и только по любви… Ты нарушаешь все законы Эру, ложась со мной, мой сладкий.
Поцелуи Норта становились все настойчивее, горячее, и член его, касающийся ягодиц Гилморна, твердел с каждой секундой. Гилморн застонал и подался назад, чтобы прижаться всем телом к смертному. Он все равно не знал, что ответить Норту, но даже если бы и знал, желание и возможность говорить улетучились в тот момент, когда ладонь человека легла на его пах и принялась ласкать чувствительную плоть. Одновременно с этим Норт сунул ему колено между ног, раздвигая их, и придвинулся ближе.
— Не стану тебя убивать на поле боя. Снова возьму в плен, и тогда не жди пощады, красавчик! — промурлыкал Норт на ухо Гилморну, двигая бедрами, так что член его терся о ягодицы эльфа.
— И что ты сделаешь со мной? — Гилморн вздрогнул всем телом от сладкого предвкушения.
— Ничего нового и оригинального, мой сладкий. Все то же самое, много, часто и в разных позах…
Человек вошел в него плавным и сильным движением. Со стоном эльф изогнулся и откинул голову на плечо любовника, упираясь ладонями в землю, чтобы сделать теснее контакт. Его тугие мышцы сжали плоть смертного, пронзающую его тело, и так же сжалась ладонь Норта на пенисе эльфа, доводя его возбуждение до грани невозможного.
— Видел бы нас с тобой сейчас твой нолдо. Видел бы он, как ты подставляешь задницу под мой член, блондинчик.
— Да хоть… сам Манвэ… Мне все равно…
— Под ним ты так же извиваешься, красавчик? Отвечай мне!
— Он никогда… О Эру… Ах… Он никогда… не был так жесток со мной… Пожалуйста… не дразни меня… пожалуйста…
— Мне нравится, как ты просишь, — сладострастно произнес человек. — Давай, проси меня, эльф! Умоляй!
Эльф вскрикнул, глаза его закатились, когда член Норта в глубине его тела задел одно особо чувствительное местечко. Гилморн попытался дотянуться до своей напряженной плоти между ног, но человек перехватил его руку, перевернул его лицом вниз и навалился сверху.
— Ты кончишь, только когда я тебе позволю, сладенький. Сначала тебе придется попросить.
Слабым, прерывающимся голосом эльф принялся умолять его, сам не понимая, что говорит, ощущая только невероятное, невыносимое возбуждение, которое отчаянно требовало разрядки. Наконец Норт сжалился над ним, поднял его на колени и оттрахал так яростно, что эльф еще долго приходил в себя после оглушительного, опустошающего оргазма.
Чем ближе было их расставание, тем чаще на ум Гилморну приходили беспокойные мысли, вызывая неприятный холодок, и он тщетно пытался их прогнать.
«Что было бы б
В их последнюю ночь вместе он все-таки решился завести весьма и весьма рискованный разговор…
— Послушай, Норт, а разве тебе так обязательно возвращаться?
— Не понял?
Гилморн заговорил торопливо:
— Тебя же никто не знает. Ты мог бы сменить имя, уехать… В Рохан или в Гондор… Поступить в армию… Ты ведь воин, мог бы легко добиться высокого положения… Мы могли бы… встречаться иногда…
Норт с интересом взглянул на него.
— Пытаешься перетянуть меня на вашу сторону, Гил? Пустое занятие, — сказал он с неприятной кривой усмешкой.
Гилморн собрался с духом и продолжал:
— Я знаю, ты разозлишься на меня, но я не могу промолчать… Ты служишь Черному Врагу, а это путь к гибели. Остановись, пока не поздно! Что бы ты ни сделал раньше, всегда есть возможность заслужить прощение, вернуться обратно к добру и свету…
— Не верю своим глазам. Голый эльф лежит рядом со мной и ведет душеспасительные беседы, — сказал насмешливо человек.
— Я серьезно, Норт, — с досадой произнес Гилморн. — Ты что, боишься взглянуть на себя со стороны? Или твои убеждения так нестойки, что ты опасаешься о них говорить?
Норт потянулся.
— Просто это скучно — обсуждать философские идеи. Как только речь заходит о нравственности и морали, ты становишься зануден, Гил. Ну ладно, будет тебе серьезный разговор, раз уж ты так хочешь. Ты думаешь, что на службу к Саурону меня занесла какая-то несчастливая случайность, что меня завлекли в Мордор обманом, затуманили мой разум красивыми речами и щедрыми посулами?
— Разве не так? Иначе что бы такой человек, как ты, делал в этой обители зла? Ведь в твоей душе еще осталось добро, я это чувствую. Ты вовсе не такой хладнокровный злодей и убийца, каким хочешь казаться…
— А ты думаешь, Саурону служат только те, кого хлебом не корми, дай поубивать и пограбить? — Норт
