-- Уж хорошо. Почему сразу не сказал?
-- Я предпочитаю начинать с дурных новостей.
-- Хитер.
Север промолчал.
-- Портовые города, почти все, не собираются переходить на нашу сторону. Надеются, что флот их выручит, в случае чего, -- произнес Фимбрия, -- а у нас флота нет. Ни у нас, ни у Суллы. Поэтому они все такие смелые. Не считать же флотом то скопище дырявых лоханок, на которых мы переправлялись в Азию.
Легат надолго задумался, мрачно глядя на масляную лампу, отбрасывающую на ткани палатки причудливые тени. Север ждал. Потом не выдержал:
-- Какие будут приказания?
-- Иди пока, отдыхай, -- сказал легат уже спокойным тоном, - готовимся ко второму штурму. Пока никуда не посылаю, будешь при мне.
Фимбрия вновь посмотрел на Севера:
-- У меня сейчас уже вон, -- он взмахнул папирусом, -- больше тридцати тысяч таких, кто может мечом махать. Одним больше, одним меньше. И ты мечом махать умеешь, лучше многих, знаю, видел. Но ты для меня другим ценен. Надеюсь, еще себя проявишь и в бою, но в других делах -- особенно. Иди, трибун.
Север отсалютовал, повернулся и вышел.
Через двенадцать дней, не дожидаясь полной готовности всех строящихся осадных машин, Фимбрия начал очередной этап подготовки к штурму. Со всех сторон к стенам поползли 'черепахи' -- деревянные навесы, укрывающие людей. Всего их было не менее четырех десятков и большая часть нацелилась на юго-восточную часть стены, возле Южных, ворот, главных городских ворот Пергама, где понтийцы столь успешно развалили первый таран.
Эти 'черепахи' были значительно меньше тарана, что весьма удивило царя, наблюдавшего с террасы Нижней Агоры[87]
, расположенной в южной части города. Нижняя Агора располагалась значительно выше крепостных стен, и наблюдать отсюда за лагерем римлян и контрукреплениями, которыми Фимбрия окружил город, было довольно удобно. Правда, отсюда не было видно, что происходит непосредственно под стенами.
Все двенадцать дней, с первого штурма, под стенами не происходило ничего интересного. Римляне, вернее, даже не они сами, а всякий сброд, не выглядевший серьезной боевой силой, производили какие-то загадочные перемещения. Защитники сначала реагировали бурно, засыпая градом стрел приближающиеся 'черепахи', под которыми суетились фракийцы в неизменных, несмотря на жару, лисьих шапках. Деревянные 'черепахи', не доходя до стен, поворачивали обратно, и совсем скоро стало очевидно, что штурмовать город римляне пока не собираются, притупляя внимание защитников. Царь вовсе не был глупцом и прекрасно это понимал, приказывая своим полководцам проявлять бдительность. Но воины, сидящие ежедневно и еженощно на стенах, устали от однообразия, и как могли, развлекали себя, играя в кости и состязаясь в изобретении изощренно-обидных поносительств в адрес противника. Фракийцы в долгу не оставались. Время пролетало не скучно.
На девятый день одну из черепах фракийцы под вечер бросили на склоне, и ушли, не опасаясь стрел в спину: уже три дня ни одной стрелы со стен не было выпущено в их сторону. На десятый день сразу пять 'черепах' в разных местах доползли до стен и так там и остались. По прежнему никто наверху не обеспокоился этим событием, многие воины даже не посчитали нужным доложить младшим командирам. Но утром двенадцатого дня все деревянные навесы 'прилипли' к стенам Пергама. Это заставило многих встрепенуться. Под навесами не слышны были удары таранов, вызывающие дрожь каменных блоков даже на самом верху крепостной галереи. Да и сложно было представить, как под такими малыми навесами, квадратами со стороной в восемь-десять локтей, можно спрятать таран, способный развалить каменную кладку. Прежний таран римлян был несравнимо больше, но он не разбил даже дубовых, пусть и окованных медью ворот.
Но что-то явно происходило, тем более, что возле черепах уже маячили не лисьи шапки, а бронзовые шлемы и их было гораздо больше чем шапок в предыдущие дни.
Со стены спустили крюк-кошку и, зацепив край одной из 'черепах', попытались ее перевернуть. Из-под крыши сразу же вынырнули несколько воинов и, прикрываясь большими круглыми щитами, принялись топорами сбивать крюк. Кошка держала крепко, кроме того ее предусмотрительно спустили на веревке с цепью на конце, однако все же была отцеплена. Попытки перевернуть щиты предпринимались по всей стене, защитники осыпали противника стрелами, пытаясь воспрепятствовать отцеплению крюков. Однако, осаждающие явно были готовы к такому повороту событий и действовали весьма умело. 'Черепаха' постоянно смещалась из стороны в сторону, ненамного, всего на один человеческий шаг, но этого хватало для того, чтобы мешать крюку зацепиться. Наконец, один из навесов удалось зацепить и перевернуть. Воины, бывшие под ним, тотчас бросились врассыпную, прикрываясь щитами от стрел. Каково же было удивление защитников -- под навесом, кроме воинов, не было ничего. Совсем ничего.
Понтийцы спешно разжигали жаровни под чанами с маслом. Но стоило им только подтащить балки с чанами к участку стены, возле которого копошилась 'черепаха', как она просто уползала в сторону. А на покинутом месте не оставалось никаких следов!
Некоторые черепахи оставались неподвижными и были чуть больше других, но на это далеко не сразу обратили внимание. Только спустя два дня понтийцы смогли зацепить крюком и перевернуть такую 'черепаху'. Под навесом скрывался бур, глубоко закрученный в стену.
А на следующий день в стену врезался первый камень, прилетевший из-за римского палисада. Механики-вифинцы закончили метательную машину. Это была баллиста, двуплечий камнемет, использовавший упругость скручивания коротких канатов, толщиной с бедро крепкого мужчины, сплетенных из женских волос. Камнемет довольно прицельно метал камни весом в талант[88]
, ломая крепостные зубцы и сметая защитников. Безопасное сидение понтийцев на стенах закончилось. Скоро было закончено еще три баллисты. Все они стояли возле Южных ворот. Стало понятно, что новый штурм римляне опять предпримут здесь. Ясно было и то, каким образом они собираются сломать стену. Воспрепятствовать бурению стены понтийцы не могли. Разрушенная 'черепаха' очень скоро сменилась новой, и осаждающие продолжили закручивать бур. Довольно скоро к нескольким бурам были протянуты канаты и целые упряжки волов начали вытаскивать камни из стены.
Царь пожелал оценить ситуацию непосредственно со стен.
