Тортхельм Нашел! Вот меч его! Я поклясться готов, что он это — золотые бегут узоры по рукояти. Тидвальд Зачем злодеи его не забрали? Труп весь изрублен, и мало толку, мнится мне, шарить вокруг и подле — эти мерзавцы не шутят шуток, и немногое нам осталось. Тортхельм Скорбь и слезы! Проклятая погань! Голову отсекли от тела, а тулово, изверги, изрубили! Не битва — бойня! Тидвальд Ты рвался в битву, а эта, право, ничуть не хуже тех, что воспеты в твоих же песнях, где Фрода пал, и повергли Финна. Тогда рыдали так же, как ныне, и в струнах арф отдаются стоны. Нагнись, Тотта! Надобно тело унесть отсюда. Возьмись сзади и поднимай его осторожно. Еще немного... Вот так-то лучше. Медленно движутся прочь.
Тортхельм Даже мертвый, он будет нам дорог, пусть изрублен, пусть изувечен. Голос Тортхельма опять начинает звучать распевно.
В траур оденьтесь, англы и саксы, от границ моря до границ леса! Пал оплот наш, и плачут жены, огонь пылает, и пышет пламя костром сигнальным. Курган насыпьте, заройте в землю славные кости, сложите доспехи его в могилу, золотой панцирь и меч со шлемом, убор богатый и украшенья — все, чем владел сей вождь величайший, благороднейший из благородных, спорый в помощи, пылкий в дружбе, справедливый отец народа. Славы искал он — и стяжал славу; курган его пребудет зеленым, покуда не дрогнут устои мира, пока существует скорбь на свете, и свет не сгинул, и слышно слово. Тидвальд Изрядно спето, сказитель Тотта! Трудился до петухов, должно быть, покуда мудрые мирно дремлют, — без сна лежал, словеса сплетая. Но я бы выспался, будь я Тотта, и дал бы мрачным раздумьям отдых. Мы христиане, хоть крест и тяжек; Бьортнота несем мы — не Беовульфа. Костер ему не пристал погребальный, и не воздвигнут ему кургана, а золото отдадут аббату: пускай оплачут вождя монахи и мессу за упокой отслужат! Чернецы ученой латынью в путь последний его проводят, коль мы домой сумеем добраться — долга дорога, а груз нелегок! Тортхельм Труп тянет книзу. Дай передышку! Спина разбита, дыханье сперло! Тидвальд Когда бы меньше словес ты тратил — и дело спорилось бы лучше. Крепись! Уж близко. Давай-ка, Тотта, берись опять — и ступай, да в ногу: так будет легче.
