Женщины поинтересовались, что же было не так у нее с одеждой. Он покраснел как рак и сказал:

— На груди у нее была яркая надпись, призывавшая совокупляться… или что-то в этом роде.

— Лукас! — с осуждением в голосе произнесла Ивон, — мы же взрослые люди и не должны так болезненно на это реагировать.

— Я приношу извинения за то, что сорвал вам работу, миссис Мармелл, — пробормотал он. — Думаю, что мы больше не увидим мисс Соркин, и слава Богу. Скорее всего, она не тот человек, с которым можно иметь дело.

Он ошибся. Когда прошло ровно столько времени, сколько было необходимо, чтобы слетать на скорости семьдесят миль в час до колледжа и обратно, мисс Соркин стояла перед входной дверью и, вежливо постукивая в нее, говорила шоферу:

— Вам лучше подождать, вдруг они опять выставят меня.

Ее впустили, но только потому, что у двери, опередив Лукаса, первой оказалась Эмма. Открыв дверь, она прыснула со смеху, ибо на сей раз на груди у девушки крупным шрифтом было написано: «ВНИМАНИЮ НАСИЛЬНИКА: ЗДЕСЬ ВЕРХ».

— Увидев это послание, я хохотала как ненормальная, — рассказывала мне Ивон, — а вот Лукас был вне себя и отказался пожать ей руку.

Он еще больше смутился, когда Эмма рассказала об одном случае, который произошел с ними в те времена, когда Лукас еще только ухаживал за ней:

— Однажды он приехал в Брайн Мауер на свидание со мной и оказался среди скопища девиц из Пенна, Вассара и Маунт-Холли. Они собрались, насколько я помню, чтобы отстаивать права женщин, и когда мы с Лукасом шли через парк, то случайно натолкнулись на группу студентов, распевавших:

Май так близко, близко, близко, Расти, расти моя редиска…

Когда присутствующие угомонились, она объяснила Дженни Соркин:

— Они, конечно, употребляли тут непристойное слово, вроде того что Лукас подсмотрел на вашей первой майке.

— Так что же произошло? — спросила Ивон.

— Лукас, как вы, наверное, догадались, пришел в ужас, — сказала Эмма. — Он покраснел и сбежал, бросив меня одну в парке. — И, как бы рассуждая про себя, она добавила: — Мне всегда казалось, Лукас, что твои романы могли бы быть чуточку современнее, не будь ты таким стеснительным в отношении секса.

Но он оставался все таким же стеснительным и опять сбежал, оставив хихикающих женщин одних в комнате.

Когда подошло время чая, Эмма сказала:

— Пойлу попробую завлечь Лукаса назад.

Появившись с довольно растерянным видом, он взглянул на грудь Дженни Соркин и расхохотался:

— Такого я еще никогда не видел. Для чего это, позвольте полюбопытствовать?

— Дети называют это — «для преодоления барьеров». Для девчонки самое главное — обратить на себя внимание. И для этого все средства хороши.

— Но вы уже не девочка, — заметил Лукас.

— В своих привычках и мыслях всегда остаешься девчонкой, пока не заарканишь мужичка, — ответила Дженни.

— Разве это так важно? — спросил Лукас, заинтересовавшись вдруг этой странной девицей, вообразившей себя писательницей.

— Даже трудно выразить словами. Дело даже не в том, чтобы заарканить его. Важно сделать так, чтобы он сам захотел заграбастать тебя.

— А ваша книга? Она о том, как грабастают футболисты?

— Лучшие места в ней связаны с мужчиной, который является вашей полной противоположностью, а именно: с моим отцом — увлеченным футболистом, нескладехой и законченным ослом.

Повернувшись к Ивон, Лукас спросил:

— Неужели вы надеетесь укротить это дикое существо и сделать из нее писателя?

— Если есть перспективы для роста, я могу укротить кого угодно, — парировала Ивон. — В противном случае я — пас. Но вот в данном случае, — она одобрительно посмотрела на мисс Соркин, — мне кажется, что я смогу приручить ее, но только при условии, что она будет идти навстречу.

— Идти навстречу? Да я перепишу каждую страницу, стоит только вам сказать слово. — Дженни помолчала. — Но вы же еще не сказали ни слова, не так ли?

Ивон утвердительно кивнула головой. И тогда Дженни тихо спросила:

— Вы посмотрите мою рукопись? В ответ Ивон опять утвердительно кивнула головой.

То, что я не мог присутствовать на этом нашумевшем чае у Эммы Йодер, было правдой — у меня действительно был семинар в Темпле, — но это была не полная правда. Главное, для чего я ездил туда, — встреча с тремя деканами, которую и я, и они решили сохранить в секрете.

А произошло следующее. Я получил письмо от декана Менделя Исковича из так называемой «Школы общественных связей» с неожиданным для себя предложением:

«Наши профессора, побывавшие на ваших лекциях и имеющие представление о творческих успехах ваших выпускников, да и ваших собственных научных достижениях, убедили меня в том, что вы могли бы внести ценный вклад в программу, которую мы проводим у себя в Темпле. Благодаря неожиданному пожертвованию некоторой суммы от Вальтера Анненберга, чей офис в „Филадельфия инкуайер“ находится в нескольких кварталах от нас, а также в результате двух щедрых подарков от городских промышленников мы можем позволить себе взять трех новых преподавателей с высокой репутацией для работы в новой увлекательной области. Не найдете ли вы возможным встретиться с нашими деканами и обсудить вопросы, которые могут оказаться взаимовыгодными для обеих сторон?»

Мне не хотелось покидать Мекленберг, и я не мог представить себе, что буду преподавать в колледже, который находится в таком беспокойном городе, как Темпл. Но я был обязан ответить декану Исковичу хотя бы из вежливости. В письме я дал ясно понять, что вполне доволен своим нынешним положением, однако не стал наотрез отказываться от сделанного мне предложения. Этого оказалось достаточно, чтобы деканы из Темтша, проехав сорок с лишним миль на север, встретились со мной в отеле Аллентауна, где удивили меня своей заинтересованностью и знанием моей сферы деятельности. В действительности их предложение показалось мне столь заманчивым в интеллектуальном и социальном плане, а финансовое положение колледжа, в котором мне предстояло работать, столь прочным, что я опять не стал говорить «нет», когда они настоятельно просили посетить их в Филадельфии. В результате я опять же, главным образом из вежливости, отправился на неделю в Темпл под предлогом проведения там семинара. Оказавшись там, я убедился, что все обещанное мне соответствует действительности, однако окружение огромного города настолько не соответствовало моим представлениям о том, где должен располагаться настоящий университет, что, расставаясь, я смог сказать только:

— Мне нужно время, чтобы обдумать ваше интересное предложение. — На самом деле я знал, что мне потребуется всего лишь несколько минут, чтобы прийти к отрицательному решению.

Провожая меня, декан Искович — моложавый мужчина с дипломами университетов Северной Каролины, Висконсина и Гарварда — сказал:

— Профессор Стрейберт, отнеситесь серьезно к нашему предложению. Вы в таком возрасте, когда надо браться за проблему, которая обеспечила бы вам рост до самого конца вашей академической карьеры. Вам сорок, и у вас еще четверть века до отставки. Используйте эти годы плодотворно.

Вы читаете Роман
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату