Харви рассматривал меня минуты две, прежде чем на его бесстрастном лице появилось непонятное выражение — то ли подобие улыбки, то ли гримаса, трудно было определить.
— Могу себе представить, что она проделала, чтобы вытащить вас сюда, на что пошла.
— Вам лучше не знать.
Он коротко хмыкнул и махнул рукой в сторону своего дома:
— Возьмите для себя стул. — Он посмотрел на Мэйси. — У меня пара пива в холодильнике. Почему бы тебе не принести?
Она с большой готовностью подчинилась, хотя он не предложил пива ей.
— Уже бегу.
Мы вместе перелезли через низкий забор, Сэмми прыгнул следом за нами. Он следовал за Мэйси по пятам. Кошки, кажется, предпочли остаться дома. Я вынес из дома складной стул и уселся рядом с Харви. Мэйси принесла две банки пива, отдала нам и ушла к себе домой, привычно перелезая через изгородь, видно было, что она проделывала это тысячу раз.
— Так это вы тот самый ее приятель, доктор, о котором она говорила. — Харви отхлебнул пива и прикрыл глаза, то ли смакуя вкус, то ли давая утихнуть спазму боли.
Я тоже глотнул, пиво было отличным и пришлось очень кстати.
— Пока вы не начали задавать наводящие вопросы, хочу предупредить, что не собираюсь идти к вашему другу. Это касается и обследования. Я знаю, что со мной, и без этого.
Я почувствовал облегчение.
— Так скажите мне и тем самым помогите. Боюсь, Мэйси устроит мне после настоящий допрос.
— Я умираю, — сказал он убежденно, — все проще простого.
— От чего?
Если брать во внимание его возраст, такое вполне возможно. Поскольку он категорически отказывался показаться врачу и пройти необходимые обследования, оставалось лишь принять его самостоятельный диагноз, по крайней мере, пока у меня не будет других доказательств.
— Не уверен. Может быть, рак. Или сердце.
— Какие симптомы?
— Разные. Я чувствую постоянную слабость. Сначала думал — это старость, но сейчас понимаю, что дело не только в этом. Еще недавно я работал в своем саду целыми днями и не уставал. А сейчас все, на что способен, — поливать, да и то недолго. Боль в груди. А раз нет температуры — значит, не малярия.
— Я могу предположить…
— Если вы еще не поняли меня с первого раза, вынужден повторить. Мне неинтересно, что вы предложите для продления моих дней. Я прожил долгую жизнь, и хотя, как и все, испытываю некоторые сожаления, но готов умереть.
— Мэйси…
— Настало время для Мэйси понять, что она должна меня отпустить.
— Она любит вас.
Он тяжело вздохнул, как будто эта любовь была для него тяжелой ношей.
— Она своих кошек тоже любит. Никогда в жизни не встречал подобных людей. Она опекает животных, людей, коллекционирует, как другие коллекционируют открытки или керамических лягушек. Я всячески пытался оградить себя от ее опеки, когда она переехала сюда после смерти Лотти, ее бабушки. Подозреваю, что это Лотти просила приглядеть за мной. Вполне похоже на старую хлопотунью. Мне надоело, что надо мной вечно кто-то трясется.
— Я понимаю вас.
Старик метнул на меня колючий взгляд.
— Моя жена…
— Вы женаты? — Глаза его прищурились.
— Был, я вдовец, — поправился я. — Умирая, моя жена, Ханна, тоже не хотела бороться с неизбежным, продлевать жизнь с помощью экспериментов, которые, может быть, могли бы ее спасти. Она отказалась.
— Помню. Она, — он кивнул в сторону дома Мэйси, — рассказывала о вашей жене. Сожалею.
— Спасибо, — пробормотал я. — Я просто хотел сказать, что действительно понимаю вас.
— Я предпочитаю смотреть смерти в лицо на своих условиях.
Я вспомнил, что Ханна говорила примерно такими же словами.
— Могу я сделать для вас что-нибудь, например снять боль? Наркотические средства могли бы облегчить последние месяцы.
— Благодарю, не стоит. — Он покачал головой.
Появилась Мэйси, она принесла тарелки с сыром и крекерами. Я видел, как она на ходу засунула в рот крекер.
— Принесла вам немного пожевать.
— Зачем? — сердито спросил Харви.
— Думала, вы проголодались. — Она улыбнулась, видно было, что давно привыкла к его сварливым манерам. Потом уселась на траву рядом со мной.
— Мне ничего не нужно.
Харви, может, и не нужно, но я был голоден и потянулся за сыром.
— Я бы на вашем месте взяла другой кусок, — тихо предупредила Мэйси.
— Почему другой?
— Кажется, Снежок успел лизнуть, когда я отгоняла его.
Я не спросил, почему она просто не сняла кусок с тарелки.
Харви вздохнул:
— Мой совет — просто принимайте ее без лишних вопросов. Так вам будет легче.
В этом я был с ним абсолютно солидарен.
Мэйси тоже вступила в разговор. Начала рассказывать о своей работе в нашей клинике, о пациентах, с которыми встречалась там. Сэмми лег к ней вплотную, казалось, еще немного — и залезет на колени.
Вскоре стало заметно, что Харви очень устал и ему требуется отдых. Он начал с трудом подниматься, но, когда я хотел ему помочь, нетерпеливо стряхнул мою руку.
— Не надо, — резко отказался он от помощи, — оставьте старику хотя бы гордость.
Мы стояли с Мэйси рядом, глядя, как ее друг и сосед медленно побрел к дому. Когда он отошел на достаточное расстояние и не мог ее слышать, она буквально бомбардировала меня вопросами.
— Ну что? — Она задыхалась от нетерпения. — Можете сказать, почему он такой слабый? Он болен, да? То есть он серьезно болен. Смогли уговорить его пойти на встречу с терапевтом? Вы смогли его перехитрить?
— Пошли в дом, там и поговорим, — прервал я поток вопросов. Раньше я не хотел встречаться с Харви, а сейчас признал, что мне понравился этот старик.
Я вслед за ней перелез через низкий забор, Сэмми — за нами следом, не отставая ни на шаг.
— Ему плохо, да? Не надо меня утешать, я хочу услышать правду. Не бойтесь мне сказать. — Она шла задом наперед, чтобы видеть мое лицо.
Мы вошли в дом. Я показал в сторону кухонной ниши, где стоял столик, и, когда она уселась, взял стул и тоже сел, так, чтобы смотреть ей прямо в лицо.
Она растерянно заморгала.
— Он умирает?
Я кивнул, молча, слова были излишни.
— Но мы должны что-то делать. — Она начала вставать с места.
Я мягко удержал ее за плечи.
— Мэйси, он знает, что умирает, и его это устраивает.
— Но меня — нет!
— Харви готов к смерти.
— Он — может быть, но я не готова его потерять. — Огромные слезы навернулись ей на глаза и готовы были вот-вот брызнуть.
