необходимо исполнять, и [то], чего следует избегать'. Отсюда Марон утверждает:
... Ручьи отводить благочестье (religio)
Не запрещало... [Георг. 1, 269].
Но [то], о чем он говорит 'отводить', есть не что иное, как чистить. Ведь в праздничные дни разрешается чистить старые грязные ручьи, [а] прокапывать новые не разрешается.
(11) В [этом] беглом обзоре нужно отметить и то, чем он и сам пренебрег, как бы проходя мимо значения одного слова. Ведь так как овец обыкновенно моют по двум причинам: или чтобы лечить чесотку, или чтобы очищать шерсть, - согласно жреческому праву предусматривается, чтобы не разрешалось мыть овец в праздничные дни ради очищения шерсти, а разрешалось, [только] если нужно смыть грязь во время лечения. (12) Потому среди дозволенного он перечислил также [вот] это:
В реку блеющих стадо овец погружать... [Георг. 1, 272].
Если бы он высказал [только] это, то он [бы] смешал дозволенное и запретное, но он, прибавив [к реке определение] 'целебная', выразил основание дозволенного мытья [овец].
(4 , 1) Жреческим попечением является также давать наименования священным местам согласно соответствующему признаку. Поэтому давайте расследуем, что, собственно, жрецы называют святилищем и как Вергилий воспользовался этим наименованием.
(2) В восьмой книге 'Божественных дел' Варрон рассуждает, что одни считают святилищем [то], где, помимо комнаты, есть площадка, добавленная ради богов, как, [например], [она] есть во Фламиниевом цирке Юпитера Статора, другие - [то] место, в котором было освящено изображение бога. И [еще] он прибавил, что подобно тому как [то] место, к которому прикрепили свечу (candelam), называется подсвечником (candelabrum), так [и то место], в котором поставили [изображение] бога (deum), называется святилищем (delubrum). (3) Из вышенаписанного Варроном мы можем понять, что он преимущественно одобряет то - он по своему обыкновению поместил это в конце, - что святилище стало называться от освященного изображения бога.
(4) Однако же Вергилий строго следовал тому и другому пониманию [святилища]. Намереваясь назвать святилище, - [а] мы хотели бы начать с последнего [положения] - он соблюдал, чтобы [в название] включались или собственные имена богов, или те, которые присваиваются богам:
Оба дракона меж тем ускользают к высокому храму (delubra) [2, 225].
И чтобы затем назвать изображение [бога], он присовокупил:
[Быстро] ползуг [напрямик] к твердыне Тритонии грозной,
Чтобы под круглым щитом у ног богини укрыться [2, 226 - 227].
И также:
Храмы (delubra) богов в этот день, что для нас, несчастных, последним
Был... [2, 248].
(5) Но и то мнение о площадке [в святилище], которое Варрон высказал сначала, он не опустил:
В храмы (delubra) [сестры] идут, к алтарям [припадают], о мире
Молят... [4, 56].
И затем:
Или к обильным идут алтарям - предстать пред богами [4, 62].
Ведь что значит [слово] 'идут (spatiatur)', как [не то, что] проходят отрезок (spatio) протяженного пути? Это [слово] с предусмотрительным прибавлением [слов] 'к алтарям' указывает на площадку, усроенпую для богов. Итак, он выявляет скрытое, по своему обыкновению словно бы выражая другое.
(6) Также и относительно собственных богов римлян, то есть пенатов, этому произведению [Вергилия] свойственна [некоторая] заслуживающая внимания проницательность. Ведь в девятнадцатой книге 'О богах' Нигидий ведет разыскание [о том], были ли богами - пенатами троянцев Аполлон и Нептун, которые, говорят, воздвигли для них стены [города], и перенес ли Эней их [почитание] в Италию. И Корнелий Лабеон то же [самое] полагает [в сочинении] 'О богах - пенатах'. Этому мнению следует Марон, когда говорит:
Молвив так, он заклал богам почетные жертвы:
Бык - Нептуну и бык - тебе. Аполлон пышнокудрый [3, 118 - 119].
(7) Во второй [книге] 'Человеческих [дел]' Варрон рассказывает, что [почитание] богов - пенатов перенесли из Самофракии во Фригию, а [почитание] Энея - из Фригии в Италию. Но какими являются боги - пенаты, [того] Варрон в уже упомянутой книге не излагает. (8) Однако [те], кто очень тщательно ищет истину, говорили, что пенаты являются [теми богами], благодаря которым мы можем дышать, благодаря которым мы имеем тело, благодаря которым мы обладаем разумной душой. С другой же стороны, [они говорили], что срединный эфир является Юпитером, Юноной же - нижний воздух вместе с землей, а Минервой - верхняя оконечность эфира. И [при этом] они пользуются [тем] доказательством, что сын Демарата Коринфского Тарквиний, тайно обученный самофракийским верованиям, соединил в одном храме и под одной крышей [выше] упомянутые божества. (9) Кассий же Гемина рассказывает, что самофракийских богов и тех же [самых] пенатов римлян зовут [по-гречески] теус мегалус, теус хрэстус, теус дюнатус. {7} Зная это, наш [стихотворец] провозглашает:
{7 Греч, иеп?т мегЬлпхт, иеп?т чсзуфпэт, иеп?т дхнбфпэт — боги великие, боги добрые (полезные), боги сильные (могучие).}
Сына [везу] и друзей, великих богов и пенатов [3, 12], -
что выражает [греческое] 'теус мегалус'.
(10) Но и когда все эти имена вышеназванных божеств он сохраняет в отношении одного [божества], он, без сомнения, подтверждает [свое] знание. Ведь когда он говорит:
Прежде всего поклонись божеству великой Юноны [3, 437], -
он называет [ее в соответствии с греческим] 'тэн мегалэн' ; [а когда он говорит]:
Веселящий нас Вакх, Юнона благая, пребудьте [1, 734], -
[и еще]:
[Чтобы] владычицы мощной [гнев одолеть]... [3, 439], -
'тэн хрэстэн' [ее назвал] 'тэн дюнатэн' [согласно греческим именам].
(11) Тем же [самым] именем он назвал и Весту, которая является [божеством] из числа пенатов или, определенно, их спутницей. [Это] очевидно настолько, что и консулы, и преторы или диктаторы, когда занимают должность, совершают в Лавинии богослужение пенатам и равным образом Весте. (12) Да и Вергилий, после того как сказал от лица Гектора:
Троя вручает тебе пенатов своих и святыни [2, 293], -
затем прибавил:
Вымолвив так, своею рукой выносит он Весту,
Вечный огонь и повязки ее из священных убежищ [2, 296 - 297].
(13) В книге, которую Гигин написал о богах - пенатах, он присовокупил, что их называют отчие боги. Но Вергилий и это не оставил незамеченным:
Отчие боги! Спасите мой род, мне внука спасите! [2, 702].
И в другом месте:
И отчих пенатов [2, 717].
(5 , 1) И не меньше, чем в отношении знания богов, он простирает свое рвение в отношении применения священнодействий. Ведь так как Требатий в первой книге [сочинения] 'О богослужениях' наставляет, что есть два рода жертвоприношений: один - [тот], при котором волю бога узнают по внутренностям [животных]; другой - [тот], при котором богу посвящается душа [животных], откуда гаруспики даже называют эти жертвоприношения 'духовными', - Вергилий в своем произведении показывает тот и другой род [жертвоприношений]. (2) И притом первым - тот [род жертвоприношений], который волю божеств указывает по внутренностям [животных]:
... в жертву заклав по обряду ярок отборных [4, 57].
И вскоре [после этого]:
... и с жадностью смотрит
В грудь отверстую жертв, угадать стараясь приметы [4, 63 - 64].
(3) Другой упомянутый [род жертвоприношений], при котором жертва называется духовной, потому что [богу] посвящается только ее душа, он показывает, когда слагает [стихи о том], что победитель Энтелл приносит в жертву Эриксу быка. Ведь чтобы исполнить духовную жертву, он воспользовался самим словом
