Мало - помалу затем одолели мечи из железа,
Вид же из меди серпа становился предметом насмешек [1293 - 1294].
(64) Ясные были питьем родники и с течением быстрым
Реки [Георг. 3, 529 - 530].
Лукреций в пятой [книге]:
А к утолению жажды источники звали и реки [945].
(65) Плоды собирает он, дар доброхотный
Нив и ветвей [Георг. 2, 500 - 501].
Лукреций в пятой [книге]:
Чем наделяли их солнце, дожди, что сама порождала
Вольно земля, то вполне утоляло и все их желанья [937 - 938].
(2 , 1) После [приведения] стихов, переписанных [Вергилием] из других [поэтов] или целиком, или частично, или с переменой каких - нибудь слов, как бы окрашенных другим цветом, теперь возникло [у меня] желание сопоставить [одни] отывки с [другими] отрывками, чтобы ты, словно в зеркале, увидел, из чего они образованы.
(2) Не сомневаюсь я в том, как трудно все это словами
Преодолеть и почтенность придать невысоким предметам.
Но увлекает меня к высотам пустынным Парнаса
Некая нежная страсть. Мне любо на этих нагорьях
Там, где ничья колея не вилась до криницы Кастальской [Георг. 3, 289 - 293].
(3) Лукреций в первой [книге]:
Я не таю от себя, как это туманно, но острый
В сердце глубоко мне тирс вонзила надежда на славу
И одновременно грудь напоила мне сладкою страстью
К Музам, которой теперь вдохновляемый, с бодрою мыслью
По бездорожным полям Пиэрид я иду, по которым
Раньше ничья не ступала нога [922 - 927].
(4) Возьмите и другое место Марона и сопоставьте с тем [местом], откуда он брал, чтобы обнаружить те же самые приемы и почти сходный слог того и другого места. Вергилий:
Пусть из кичливых сеней высокого дома не хлынет
К ним в покои волна желателен доброго утра
И не дивятся они дверям в черепаховых вставках [Георг. 2, 461 - 463].
И затем:
Верен зато их покой, их жизнь простая надежна.
Всем - то богата она! У них и досуг и приволье,
Гроты, озер полнота и прохлада Темпейской долины,
В поле мычанье коров, под деревьями сладкая дрема, -
Все это есть. Там и рощи в горах, и логи со зверем;
Трудолюбивая там молодежь, довольная малым [Там же. 467 - 472].
(5) Лукреций в книге второй:
...[и не против воли природы],
Если в хоромах у нас не бывает златых изваяний
Отроков, правой рукой держащих зажженные лампы,
Чтобы ночные пиры озарять в изобилии светом;
И серебром не сверкают дома, и златом не блещут,
И не гудят под резным потолком золоченым кифары;
Люди же вместо того, распростершись на мягкой лужайке
На берегу ручейка, под ветвями высоких деревьев.
Скромными средствами телу дают усладительный отдых,
Если к тому ж улыбается им и погода, и время
Года усыплет цветами повсюду зеленые травы [23 - 33].
(6) Гибнет вол, - и ни тени дубрав, ни мягким лужайкам
Не оживить в нем души, ни речке, которая льется
По полю между камней, электра чище [Георг. 3, 520 - 522].
Лукреций во второй [книге]:
[Сирая мать...
...возвращается...
К стойлам знакомым в тоске по утраченном ею теленке].
Нежные лозы, трава, орошенная свежей росою,
И глубоко в берегах текущие реки не могут
Ей утешение лать и отвлечь от заботы нежданной [355, 359 - 363].
(7) Вид же и почти все черты [этой] самой чумы, которая есть в третьей [книге] 'Георгик', извлечены из описания чумы, которое находится в шестой [книге] Лукреция. Ведь Вергилиево [описание] начинается [так]:
Там - когда-то беда приключилась от порчи воздушной,
Людям на горе жара запылала осенняя люто,
Смерти весь род предала животных домашних и диких [Георг. 3,478 - 480].
[Описание] же Лукреция начинается таким образом:
Этого рода болезнь и дыханье горячее смерти
В кладбище некогда все обратили Кекроповы земли,
Жителей город лишив и пустынными улицы сделав [6, 1138 - 1140].
(8) Но поскольку все место [о чуме у] того и другого [поэта] излагать достаточно долго, я выберу что- нибудь [такое], из чего явствовало бы сходство близких [друг другу] описаний. Вергилий пишет:
Жаром пылают глаза, в груди глубоко дыханье
Выхода ищет и стон прерывистый слышен, икота
Долгая мучит бока, из ноздрей же черная льется
Кровь и шершавый язык стесняет забухшее горло [Георг. 3, 505 - 508].
(9) Лукреций:
Прежде всего голова гореть начинала от жара,
И воспалялись глаза, принимая багровый оттенок;
Следом за этим гортань, чернея глубоко, сочилась
Кровью, и голоса путь зажимали преградою язвы;
Мысли глашатай - язык затекал изверженной кровью,
Слабый от боли, в движеньи тяжелый, шершавый на ощупь [6, 1145 - 1150].
(10) Вергилий говорит:
Перед кончиной сперва появляются признаки эти [Георг. 3, 503], -
и выше он сообщил также, какие признаки передавали бы [это]:
[Конь...
...копытами бьет]; не горяч и не холоден, каплет
Пот с поникших ушей, - ледяной перед самою смертью.
Шкура, суха и жестка, противится прикосновенью [Там же. 499 - 502].
(11) Лукреций говорит:
Много еще и других появлялось признаков смерти:
Путались мысли, и ум от унынья и страха метался.
Хмурились брови, лицо становилось свирепым и диким,
Слух раздражен был, и шум раздавался в ушах, не смолкая,
Делалось частным дыханье, а то затяжным или редким,
Шея покрыта была лоснящейся влагою пота.
В жидких и скудных плевках соленая, цвета шафрана,
