– Ну, жена… Красивая она?
– Жена как жена. Хорошая жена.
– Работящая? – почему-то начала злиться я.
– Не ленивая. Даже когда «Рабыню Изауру» смотрит, пельмени лепит.
– Ценное качество. А как ты оказался в обувном бизнесе? Я думала, ты будешь каким-нибудь атташе на Ближнем Востоке.
– Упаси Бог! – рассмеялся Андрей. – Там же стреляют. А бизнес принадлежит отцу моей жены. Смотрел он, смотрел, как мы маемся, и взял меня к себе. За что я ему очень благодарен.
– Разумно, – вздохнула я. – А любовница есть?
– Не понял? – Андрей опять перестал жевать.
Кажется, я ему таки испорчу пищеварение.
– Ну, я спрашиваю, верен ли ты супруге или по девкам балуешься?
– Ну ты, Машка, какая была, такая и осталась, – рассмеялся мой бывший. – Какие девки? У меня семья, работа… Я, для того чтобы сегодня с тобой поужинать, две встречи отменил. Важные, между прочим.
– А зачем отменил? – я мрачно взболтала остатки пива в бокале.
Нежный юноша наконец-то появился у наших лежанок со вторым блюдом, на котором покоилось оранжевое тело еще одного мертвого членистоногого.
– Я спросил насчет халата, – заискивающе прошептал он, ставя блюдо передо мной, – обещали проверить, вдруг завалялся где синий.
– Не стоит, я уже согрелась пивом, – сказала я, хищно глядя на еду. – Принесите лучше еще алкоголя.
– Потребляешь? – грустно покачал головой Андрей.
– Ага, – я перевернула рака на спину, – особенно по вечерам. На работе нам нельзя. А то дадим неверные моральные ориентиры потенциальной читательнице.
Твердый хитин не поддавался. Я взялась руками за колючие чешуйки и, не обращая внимания на мелкие травмы, с силой разорвала оранжевый хвост. Вареный рак всхлипнул, дернулся и захрустел. За плотным белым мясом потянулась бледно-зеленая кишка из панциря.
Хвост оказался жестким и безвкусным. Как они этих лобстеров готовят? Наверняка просто бросают в воду, к тому же уже давно мертвых и замороженных. А это в корне неправильно! Это меняет всю идеологию поедания рака, уж я-то знаю.
У Антона есть друг, который регулярно, два раза в год устраивает раковые вечеринки. И это не банальные пьянки, а пафосные вечера, где рак – культ и фетиш. Сначала темно-зеленые драконы, клацая клешнями, расползаются по кухонной раковине. Потом их бросают в таз с молоком, они его пьют, полощут хвостами и вращают выпуклыми зенками в белой жиже. Обожравшись молока, ясное дело, самозабвенно гадят. В том, собственно, и фишка – очистить организм рака изнутри.
Далее по плану очищенных членистоногих кидают в кипяток, где уже плавают полпачки сливочного масла, венчики деревенского укропа и ровная похабная морковка. Кастрюлю накрывают блестящей крышкой, и только тогда членистоногим наступает крандец.
Друг Антона говорит, что раков надо запивать водкой. И есть правильно: сначала ломать статичную часть клешни, потом громко пить оттуда бульон, потом вынимать тельце рака из хитиновой скорлупы, опять пить бульон и, наконец, раздирать хвост.
Те раки были божественны, честное слово, совершенно божественны. Не то оранжевые трупы в «Чайхане у пескаря».
Вечерело. Посетители напились и тихонько бузили. На нашем столе вонял скупыми специями растерзанный хитин. Пассивный принес тусклый фонарь для интиму. Андрей рассказывал мне о секретах успеха сети магазинов «Золушка».
Я вспомнила, как много лет назад мы занимались любовью на полу в общежитии. В самый ответственный момент в дверь настойчиво постучали. Раздался визгливый голос администратора этажа, толстой сварливой тетки постбальзаковского возраста: «Открывайте, проверка пожарной сигнализации!» Андрей натянул мои трусы на голову и пошел открывать. Голый.
Кто этот человек, что самозабвенно вещает мне о том, как важно в обувной торговле правильно позиционировать магазин? Интересно, если бы тогда меня не настигла любовь и мы с Андреем поженились, удалось бы мне превратить его в менеджера? Или для этого нужен особый талант? Безусловно, жены и мужья оказывают колоссальное влияние на свои законные половины. Что бы из него сделала я? Вечного мальчика с трусами на голове или разочарованного, все время дремлющего зануду? И кто я сейчас? На себя же со стороны не посмотришь…
Провожая меня на автобус, Андрей улыбнулся:
– Хорошо посидели. Ты звони, Маш.
Я подошла к нему и тихонько поцеловала в щеку. Ну… Последняя попытка. Он расплылся еще шире, вместо верхнего зуба-пятерки мелькнула темная дыра. Перед глазами встал эпизод из замечательного фильма по одноименной пьесе Сомерсета Моэма «Театр». Джулия Ламберт простирает руки к старому любовнику и вопит: «Возьми меня!» Любовник тупо смотрит ей в лицо. «Боже мой, он ничего не понял…» – мелькает в голове у героини.
Ну и хорошо, что не понял. Потому что это уже не он.
Юная, как апрельская ночь, конопатая продавщица овощной палатки, что возле нашего дома, высунула голову в окошко. На макушке – высокий жидковатый хвост.
– Девушка, взвесьте, пожалуйста, килограмм молодой картошки и… помидоров, которые по 75 рублей… – прошу я.
– Тимур! – закричала вдруг громко и томно фея палатки, устремив взор вдаль, на противоположную сторону дороги, туда, где грязно-розовое двухэтажное здание сберкассы. – Ти-и-и-мур!
На зов лениво обернулся кудрявый сын предгорий в блестящем спортивном костюме.
Заметив, что он смотрит в ее сторону, конопатая юность нежно поцеловала свою широкую крепкую ладонь и легким дуновением отправила этот поцелуй прямо к Тимуру. И улыбнулась – широко, сильно, показав крупные передние зубы.
Поцелуй, однако, не долетел. Шмякнулся в серую лужу у дороги, отвергнутый холодным колючим взором кудрявого героя. Хвостатая опечалилась на глазах, про мои помидоры с картошкой, разумеется, забыла.
Эх, молодость! И мы когда-то, кроме как про секс, больше ни о чем думать не могли. Какая уж тут, к лешему, картошка! Гормоны так и перли, так и перли из ушей. Я читала, что в сорок пять лет опять все будем ягодками. Кто знает, может быть, может быть…
Глава 16
Пять голов зловредной гидры
Практикующий психолог решительно отказалась консультировать меня по телефону или по электронной почте.
– Мне нужно видеть ваши глаза, – пропела она сквозь треск в телефонной трубке. – Это архиважно…
Нельзя сказать, что мысль тащиться с утра в кабинет к психиатру – пардон, к психологу – казалась мне удачной. Однако, с другой стороны, предупредив, что еду на встречу с консультантом, я могла чуть подольше поспать. Хорошо еще, что офис доктора располагался в самом центре, во дворах за книжным магазином, а ведь вполне мог и в глубоком Тушине оказаться, и тащись туда на перекладных и обратно на вестовых.
В Москве я живу уже больше десяти лет. До этого жила в Павловском Посаде и в столицу, будучи дитятей, выбиралась редко. Может быть, провинциальное происхождение стало виной тяжелому топографическому кретинизму, а может быть, мой мозг устроен так, что полностью теряет ориентацию на местности как только я выхожу из метро. Так или иначе, истории о том, как я заблудилась, стали уже анекдотами, которые Антон всегда радостно рассказывает своим друзьям.
Отправляясь на встречу с практикующим психологом, я была уверена в двух вещах: книжный магазин, что служит ориентиром, находится рядом с метро «Тверская», и возле него установлен памятник Долгорукому – основателю столицы.
