Пищевод, желудок, почки, мочевой пузырь были насквозь пропитаны молдавским коньяком. Меня штормило, но хуже всего, я мало что помнил: клубное Зазеркалье, безумная речь «грузовика с дымком», сальные шуточки Кира. А больше ни черта – полная амнезия.
Выпил по привычке литр минералки, пакет кефира, здоровенную кружку аргентинского мате. Взял в руки фолиант Даля, откашлялся.
– «Не пить, так на свете не жить».
«Пей не робей. Вино пей, жену бей, ничего не бойся!»
«Водка вину тетка. Рот дерет, а хмель не берет».
«На пьяного поклеп, а трезвый украл».
«Пьет, как люди, а за что бог не милует, не знает».
Я усмехнулся:
– Истинная правда, боже всемилостивый!
Вдруг вспомнил, что Маня по прилете так и не позвонила. Безобразие. Хотя, может, и звонила – разве тут упомнишь.
С некоторой досадой продолжил:
– «Людей повидать, в кабаках побывать». «На радости выпить, а горе запить».
«Пьяный проспится, а дурак никогда».
Последняя пословица развеселила. Долго хохотал, с минуту. Фрагментарно возвращалась память. К примеру, я вспомнил, что Кир обещал дать на семинаре телефоны нескольких арт-директоров и Лени Бурлакова. Куда же я их подевал? Скрупулезно, неверными руками, прощупал карманы брюк, джинсовой куртки, рубашки. Ни черта. Вышел в коридор, к трюмо, куда обычно кладу на автопилоте ключи. Визитка – зеленым по красному: «Кирилл Викулкин. Профессиональный тусовщик». Я снова расхохотался:
– Написал бы уж: «Профессиональный халявщик»!
Но на обратной стороне все нужные телефоны. Очень обязательный человек. Очень. Просто сицилийский пахан, выпустивший на свободу Пашу Цушкевича. Чтобы окончательно взбодриться, я что есть силы проорал:
– «Пей за столом, не пей за столбом»! «Где запивать, тут и ночевать»! «Пьяный да умный
Фф-фууу... Кажется, отпустило. Набрал первый номер.
– Алло, можно арт-директора?
– Представьтесь, пожалуйста.
На секунду задумался. Как представиться? Не «Маня» же группа называется. Суета-маета, господи. О, «Маета»!
– Это продюсер группы «Маета».
– Соединяю.
В паузе прослушал что-то из Моцарта.
– Добрый день.
– Для кого добрый, а для кого... Что вы хотели?
– Я продюсер группы «Маета».
– Не слышал о такой.
– Скоро услышите. Вообще-то я журналист, работал пресс-секретарем у Буйнова, Меладзе, группы «Лицей».
– Рад за вас. И что?
– Вот. А сейчас занимаюсь «Маетой».
– Суета-маета, о господи...
– Вот-вот, я об этом же подумал перед тем, как вам звонить.
– Так зачем позвонили?
– Вы философ... Собственно, «Маета» – это одна девочка. Очень талантливая. Земфира там и рядом не стояла. Вообще она на фиг затмит Земфиру, как только появится.
– Что вы говорите?
– Когда услышите – ахнете! Девочка суперсексуальная, от нее энергия так и прет!
Я развопился, как проголодавшийся грудничок.
– Тащите материал.
– Что?
– Диск, говорю, приносите. Речь же о концерте, так? Послушаем и решим.
– Материала пока нет.
– Ну, хоть пара песен есть?
– Девочка сейчас как раз пишется в Уфе.
– Чудненько. Вот когда запишется, тогда и звоните.
– Понимаете, я хочу заранее забить пару концертов. Она через неделю приедет – и ей надо сразу «выстрелить».
– Пальбы мне только не хватало.
– Да вы поймите, я вам шанс уникальный даю. Потом «Маета» будет стоить намного дороже. Вы первый, андэстенд? Потом она по клубам уже не будет выступать.
– Ага, только стадионы. Многажды об этом слышал. Все, привет.
В таком же ритме со мной поговорили еще двое арт-директоров. В общем, в правоте им не откажешь: я бы тоже не взял на работу «гениального» журналиста, если бы он не представил в доказательство парочку шустрых статей.
Звонок в дверь. Блин, опять эта липецкая картошка!
Открыл, не поглядев в глазок. Зеленая страшная собачья маска – такую и на Хэллоуин не наденешь.
– Привет, зятек!
Маску сняли. На круглом обветренном лице особенно выделялся нос. Как у старика с картины Гирландайо [29] : увесистый грецкий орех, очищенный от скорлупы.
– Что это за дурацкие шутки? Вы кто?
Маленькая женщина, грудь и зад, будто два экскаваторных ковша. С обидой покачала головой:
– Мало что не встретил, еще и хамит.
– Да кто вы, ей-богу? Я Деда Мороза не вызывал!
– Я мама Маринки. Вам что, Маринка не звонила? Я из Бугульмы. Ну, лопата сутулая, это в ее духе. Ну я ей покажу!
– Так вы мамка? В смысле Манина мама? – Я слегка растерялся. – Нет, Маня не звонила. Вообще. Она вчера утром улетела в Уфу.
– В Уфу? Зачем ей в Уфу? Вот сволота казанская. Я же ее предупреждала. У меня же консультация в клинике. Ничего эту лопату сутулую не интересует. Эгоистка проклятая! Дала этот адрес.
Я наконец улыбнулся:
– Вы не нервничайте. Вам остановиться негде? Проходите, ничего. Поживете у меня. А то, что Маня забыла позвонить, это действительно в ее духе. Я уже почти привык.
Мамка зашла в прихожую, ловко сняла пальто, по крою больше похожее на офицерскую шинель.
– Мне всегда кажется, что она это нарочно, назло мне делает.
– Да нет, не назло. У нее, конечно, много недостатков, но она не мелочная. Мыслит всегда концептуально. И не мстительная.
– Надежда Борисовна меня зовут. – Мамка подхватила свою челночную, в крупную клетку, сумку. – Ну, зятек, куда селиться?
Выбор был невелик. Мой кабинет и гостиная, с широким французским диваном и допотопным шкафом, живущим инфернальной жизнью: поскрипывающим по ночам, дверцу открывающим по собственному усмотрению. Но мамка, видимо, ничего не боится – сама любит пугать, судя по зловещей псиной маске.
– А что это за морда у вас, ну, собачья? Сувенир из Бугульмы? Очень страшная!
Надежда Борисовна щупала пупырчатые обои, терла ступней ковролин, внимательно разглядывала
