Две маски

— А мн?, говорилъ я себ?, спускаясь съ л?стницы, — судьба — я тогда называлъ это судьбою, — назначила роль орудія къ осуществленію того, что такъ странно предчувствовано было Миррой!..

Но, признаюсь вамъ теперь, роль этого орудія нисколько не претила мн? въ ту минуту. Предварить близкихъ, родныхъ мн? особъ о томъ, что могло имъ угрожать, въ данномъ случа? было моимъ долгомъ, — было бы имъ даже и тогда, еслибы не былъ я такъ р?шительно уполномоченъ предварить ихъ тою самою особой, отъ которой могла итти опасность. Сов?сть моя чиста, говорилъ я себ?: самъ я не при чемъ, я только орудіе, и положеніе таково, что я могу объявить объ этомъ самому Гордону, и онъ не въ прав? с?товать на меня за то… А между т?мъ посл? этого предвид?ніе Мирры окажется д?йствительностью. Они не увидятся бол?е!.. А тамъ время… она можетъ забыть его… даже скоро забудетъ, когда узнаетъ объ этой его связи съ другою женщиной…

И новыя, безумныя надежды заискрились въ моей взбудораженной голов?. За этими надеждами я не вид?лъ… я забывалъ все другое…

V

Вечеромъ въ тотъ же день я отправился на Сергіевскую.

Тамъ сид?ла фрейлина изъ Таврическаго, какія-то еще, нев?домыя мн?, дамы, Свобельцынъ и привезенный имъ какой-то толстый Симбирякъ, страдавшій насморкомъ и трубившій по этому случаю носомъ въ свой огромный фуляръ точно въ охотничій рогъ… Шелъ оживленный разговоръ по поводу только-что сообщенной фрейлиною новости самаго св?жаго изданія: въ высшихъ областяхъ петербургскаго св?та наканун? объявлены были три свадьбы разомъ. Хотя, начиная съ самой в?стовщицы, съ четверть уже в?ка забытой этимъ св?томъ, им?вшія сочетаться пары знакомы были гостьямъ Маргариты Павловны разв? только по общеизв?стнымъ ихъ фамиліямъ, вс? он? судили и рядили о нихъ будто о самыхъ близкихъ себ? людяхъ, выражали имъ сочувствіе или порицаніе и называли ихъ, со словъ точно также не видавшей ихъ въ глаза Тавричекой обитательницы, интимными ихъ уменьшительными, при чемъ, разум?ется, весьма затруднились бы отв?тить, еслибы вздумали ихъ спросить, наприм?ръ, кого сл?дуетъ разум?ть подъ Мими: Марью, Мар?у или Людмилу? а подъ Лили: Лизавету, Елену, или ту же Людмилу?…

Одн? хозяйки не принимали участія въ этихъ интересныхъ преніяхъ: Мирра слушала, очевидно думая о чемъ-то другомъ; Маргарита Павловна, слегка выпятивъ губу впередъ, особенно усердно трудилась надъ своимъ шарфомъ, — она, какъ всякая добропорядочная мать, почитала in petto такой разговоръ о чужихъ свадьбахъ ч?мъ-то въ род? личной непріятности…

Я также далеко не былъ расположенъ болтать. То, что им?лъ я сообщить кузин?, не выходило у меня изъ головы, и сказывалось в?роятно особенно озабоченнымъ выраженіемъ на моемъ лиц?, потому что Мирра н?сколько разъ, поднявъ голову, щурилась и пытливо взглядывала на меня, а ея мать, не отрываясь отъ своего шарфа, обращалась ко мн? съ п?вучими возгласами: 'Митя, кто тебя обид?лъ сегодня?' или 'что притуманилась, зоренька ясная?' — всл?дствіе чего даже одна изъ нев?домыхъ мн? дамъ, что-то въ род? писательницы, сочла нужнымъ отпустить съ кисло-сладкою улыбкою:

— Такія зв?зды, какъ monsieur Зас?кинъ, не станутъ гор?ть для немногихъ!

— А вы меня, сударыня, за уличный фонарь принимаете? отпустилъ я ей на это, въ свою очередь.

Она обид?лась и у?хала.

Къ одиннадцати часамъ поднялись и остальные…

Кузина, какъ только мы остались втроемъ, принялась меня бранить за 'грубость' де ея пріятельниц?, которая мн?-молъ этого никогда не проститъ. Я отв?чалъ ей, что пріятельница ея — дура, и что заботы у меня есть поважн?е того, проститъ она мн? или не проститъ.

Хотя все это сказано было мною съ видомъ и тономъ шутки, но Мирра, какъ бы тотчасъ же почуявъ, что скрывалось за этимъ, кинула свое шитье на столъ и вышла изъ комнаты.

Я не медля приступилъ въ д?лу:

— Не было у васъ посл? меня съ нею (я кивнулъ на дверь, куда вышла Мирра,) разговора на счетъ сегодняшней встр?чи?

— Дама въ карет? съ злыми глазами? быстро подхватила Маргарита Павловна. — Н?тъ, Боже сохрани! И ты, Митя, смотри, ни слова съ ней объ этомъ!

— Будьте покойны!… Даму эту я знаю, заговорилъ я опять.

— Что ты! Она даже руками всплеснула.

— Да. Записка, которую я получилъ у васъ зд?сь, была отъ нея.

— Отъ этой самой…

Алчущее любопытство гораздо бол?е, ч?мъ тревога, изображались въэту минуту въ растворенномъ рт?, въ выскакивавшихъ изъ-подъ своихъ в?къ круглыхъ глазахъ кузины.

— Кто она такая? зашептала она, присос?живаясь ко мн? плечомъ къ плечу.

— Этого вамъ, пожалуй, и знать не нужно, сказалъ я;- и для васъ, и для нея даже гораздо лучше, чтобъ кто осталось тайной. Д?ло ни въ имени ея, ни въ фамиліи, а въ томъ, что дочь ваша со своею сверхъестественною чуткостью встревожилась не даромъ: женщина эта, если еще не совс?мъ теперь… но можетъ быть д?йствительно опаснымъ ей врагомъ!

— Врагомъ! Миррочк?, этому ангелу! За что? даже вся задрожала она, б?дная.

— Пугаться заран?е нечего, началъ я опять, — а вы меня выслушайте!

И я сообщилъ ей все, что уже вамъ изв?стно…

Она ахала и охала, принималась не разъ плакать, всплескивала руками, качала головой и перпендикулярно и горизонтально, хватала меня то за руки, то за плечо и кончила т?мъ, что вскинулась на меня:

— Какъ же ты это, батюшка, такого ко мн? въ домъ ввелъ?

— Какого такого?

— Да этого Англичанина негоднаго! (Б?дный Гордонъ, вчерашній 'голубчикъ Леонидь Серг?ичъ'!)…

— Ч?мъ онъ негодный?

— Да какъ же, съ чужой этто женой…

— Ахъ, Господи, не могъ не засм?яться я, — вы такихъ и не встр?чали никогда?

Кубышка моя сама не могла не улыбнуться:

— Конечно… холостое д?ло!… Такъ ты бы меня хоть предварилъ. Когда онъ Мирр? сталъ аттенціи показывать… Шепнулъ бы мн?: берегитесь, молъ, у него вотъ такъ и такъ, связь, и онъ изм?нщикъ…

— Онъ не изм?нщикъ! сказалъ я, — онъ искренно увлекся Миррой и горячо ее даже любитъ, я ув?ренъ, а съ той женщиной онъ думалъ покончить… Онъ над?ялся на разлуку, на отсутствіе ея…

— Такъ ты бы такъ мн? все это въ ту пору и сказалъ: я бы и Миррочку остерегла, и самому ему дала понять: не суйся, молъ, знаемъ!

— Съ какого права сталъ бы я вамъ это въ ту пору говорить? невольно улыбнулся я опять.

— Съ какого? очень удивилась она моему вопросу, — помилуйте, скажите, в?дь ты мн? зд?сь родня ближайшій, матери-то наши родныя сестры были, я тебя съ д?тства…

— Тутъ д?ло не въ родств?, а въ чести! перебилъ я ее:- что бы вы сказали, еслибъ я вдругъ вашу тайну, безъ вашего спроса, сталъ бы выдавать третьему лицу, въ виду того, что я этимъ могу послужить его польз?? То, что я вамъ сейчасъ сообщилъ, я не выдалъ, а передалъ вамъ потому, что мн? поручено это вамъ передать, — поймите эту разницу!