Две маски

— Разум?ется ее?

— Имя ея — легіонъ! лгалъ я немилосердно:- опред?ли!

— Она… Маска какъ бы колебалась одно мгновеніе, — прошлою зимой ты хот?лъ жениться на ней. Довольно теб? этого опред?ленія?

И темные глаза изъ-за ихъ прор?зокъ заискрились мгновенно какимъ-то фейрверочнымъ огнемъ…

Будто ч?мъ-то холоднымъ иострымъ кольнуло меня отъ этихъ словъ, отъ этого взгляда; я судорожно прижмурился…

— Это былъ кошмаръ! вырвалось у меня невольно.

— Кошмаръ! медленно проговорила домино, — да… Le tout etait un mauvais reve! добавила она какъ бы про себя.

Она сжалась, словно дрогнувъ, достала платокъ изъ кармана и поднесла его ко рту подъ длинною шелковою бородкой своей маски.

Отъ этого платка донесся до меня тонкій, давно знакомый запахъ ириса… Я уже не сомн?вался: — эти изжелта-темные глаза съ ихъ фейерверочнымъ блескомъ, 'божественныя плечи', какъ называлъ ихъ Булдаковъ, которыя я отгадывалъ подъ тяжелыми складками ея капюшона, — это была она, Наталья Андреевна!

Словно угаръ какой-то, кинулся мн? въ голову этотъ тонкій, проницающій запахъ ея. Я вдругъ почувствовалъ красоту этой женщины, а съ нею и то, что одну эту женщину въ мір? я могъ любить… и что я ее любилъ теперь, любилъ какимъ-то пьянымъ, одуряющимъ и уже всего меня уносившимъ чувствомъ…

— Хочешь знать мою тайну? заговорилъ я вдругъ, овлад?вая рукою, въ которой держала она платокъ, и жадно нагинаясь къ нему лицомъ.

Она тихо высвободила, руку.

— Что съ тобой? сказала она съ отт?нкомъ изумленія.

— Что? повторилъ я:- ты не поняла?

— Н?тъ! слегка закивала она головой.

— Да… какъ всегда! Ты… Она, началъ я опять, осиливая насколько могъ обнимавшее меня всего волненіе, — она никогда не хот?ла понять меня!

— Про кого ты говоришь?

— Про ту женщину, которую я люблю… любилъ всегда… и которая этого никогда знать не хот?ла!

— Ты любилъ… протянула вопросительно маска, — а она?

— А она любила другаго.

— И ты это зналъ?

— Зналъ-ли? Этотъ другой былъ другъ мой, и, чтобъ отклонить отъ него подозр?ніе въ св?т?, я, по ея вол?…

— А этотъ другой, быстро прервала она меня, — онъ любилъ… эту женщину?

— Да! отв?чалъ я не сейчасъ.

— И кинулъ?

— Не знаю! опустилъ я невольно глаза подъ ея загор?вшимся взглядомъ.

— Да, кинулъ, безпощадно, разомъ, грубо… кинулъ какъ горничную! порывисто и горько зазвучалъ голосъ изъ-подъ маски, — она чуть не умерла тогда, эта женщина!…

— А я, съ новымъ приливомъ неодолимой страсти заговорилъ я опять, — я готовъ бы былъ какъ собака умирать у ея ногъ!

— Съ какихъ поръ? тихо засм?ялась она вдругъ, повертываясь вс?мъ лицомъ во мн?.

— Отъ в?ка! воскликнулъ я.

Я не лгалъ: мн? д?йствительно казалось въ эту минуту, что я отъ в?ка любилъ, — не могъ не любить — ее.

Она какъ бы задумалась.

— И, въ самомъ д?л?, ты и въто время, когда…

— Когда я отводилъ отъ другаго глаза ея мужа, помогъ я досказать ей съ невольною улыбкой.

— Vous preniez au serieux votre role de Chandelier? [6] уже какъ бы сочувственнымъ отливомъ послышался мн? снова ея см?хъ.

Пылкія, пламенныя р?чи полились изъ моихъ устъ. Я былъ краснор?чивъ, я это чувствовалъ, какъ краснор?чиво всякое искреннее, свободно высказывающееся чувство. То, что она была подъ маской, закутанная въэто непроницаемое домино, придавало мн? какую-то неслыханную см?лость и возбуждало воображеніе всею прелестью фантазіи и тайны. И слова мои не уносило в?тромъ, я это опять-таки чувствовалъ, — она слушала меня, опустивъ голову, но бородка ея маски быстро шевелилась, я вид?лъ, подъ ея усиленнымъ дыханіемъ.

— Она вся жизнь, страсть, красота, эта женщина, говорилъ я, — и еслибъ она р?шилась полюбить другой разъ…

Я не докончилъ.

Она сняла перчатку съ л?вой руки и какъ бы разс?янно перебирала другою кольца на ея длинныхъ, прелестнаго очерка пальцахъ. 'Да, я все такъ же хороша, будто говорило мн? это движеніе, — вотъ теб? въ доказательство мои все т? же красивыя руки'. Я такъ и уставился на нихъ…

— Que nous veuton? громко и н?сколько надменно проговорила въ это время она.

Я поднялъ глаза.

Въ трехъ шагахъ отъ насъ остановились дв? маски. Одна изъ нихъ, также непроницаемо закутанная, какъ и моя дама, пристально гляд?ла на нее изъ-подъ опущеннаго на самые глаза капюшона.

Спутница ея, услыхавъ громкій споръ Натальи Андреевны, ухватила ее подъ руку и, шепнувъ ей что-то на ухо, повлекла съ собою въ большую залу.

— И что же, еслибъ эта женщина р?шилась, завязывая опять прерванный разговоръ, начала моя красавица, — 'р?шилась въ другой разъ', что бы ее ждало: т? же мученья и та же развязка?

— Beau masque, засм?ялся я, — опасенія твои напоминаютъ мн? того господина, который никогда не ?далъ устрицъ: не стану, говорилъ онъ, потому что, еслибъ я попробовалъ разъ, он? бы мн?, можетъ-быть, понравились, а я не хочу, чтобъ он? мн? нравились. А я вотъ, Дмитрій Зас?кинъ, знаю только то, что я на дняхъ ?ду въ Италію.

— Въ Италію? Для чего? воскликнула она.

— Veder Napoli е роі morir: вид?ть еще разъ т? глаза и подъ т?мъ небомъ, а зат?мъ умереть, если они прикажутъ.

— А если ихъ н?тъ въ Италіи, этихъ глазъ? спросила она помолчавъ.

— По?ду за ними въ Сибирь, куда ихъ давно сл?довало бы сослать за всякія ихъ преступленія.

— Propos de bal masque, громко засм?ялась она, и поднялась съ м?ста, — поздно, я спать хочу.

— Покорн?йше благодарю! поклонился я, подавая ей руку.

— А это за то, чтобы вы не говорили вздора, отв?тила она, медленно подвигаясь со мною въ выходной двери. — Что еслибъ одна изъ т?хъ женщинъ, которымъ вы считаете почему-то долгомъ говорить эти н?жности, — подчеркнула она, — пов?рила вамъ на-слово?

— Не испробуешь — не узнаешь, сказалъ я на это, — а слово мое в?рно.

— Какъ и то, живо возразила она, — что все прежнее — 'кошмаръ', и что ничего у васъ отъ него въ сердц? не осталось?

— Что же д?лать! весело пожалъ я плечами:- les absentes ont tort. Т?мъ хуже для нихъ.

— И для мертвыхъ тоже, тихо, внятно и печально проговорилъ кто-то около насъ.

Мы оба съ нею вздрогнули, оба обернулись.

У самыхъ дверей, прижавшись въ ст?н?, стояла та же маска, что за н?сколько минутъ предъ этимъ обратила на себя наше вниманіе;- я ее тотчасъ же узналъ. Это была довольно высокая и худая, надо было