Галечки Галагай нельзя себ? ничего представить; еще наканун?, заучивая въ саду французскій урокъ, я занимался, въ честь ея, сочиненіемъ русскаго стихотворенія, въ которомъ, между прочимъ, была сл?дующая, помню, прелестная строфа:
и остальное въ томъ же род?…
И Боже мой! какъ предъ этою новою, сіяющею красотой показалась мн? жалка и ничтожна Галечка! Она стояла тутъ же, подл? матери, — въ своемъ коротенькомъ плать?, съ своимъ длиннымъ, смуглымъ личикомъ. Какъ худа и нескладна показалась она мн?! 'У нея руки точно веретена!' сказалъ я себ?, презрительно и мелькомъ взглянувъ на нее. И, безсов?стно забывая предметъ моего недавняго обожанія, я принялся снова жадно вглядываться въ незнакомую красавицу. 'Не сестра-ли она тому мальчику, что стоялъ тамъ передъ ней',думалъ я; 'она на него похожа.' Такіе же, какъ и у него, густые и б?локурые волосы выбивались такъ же небрежно изъ-подъ ея голубой, очень открытой шляпки. Очеркъ и цв?тъ ея глазъ напоминали его глаза. Но выраженіе этихъ глазъ, надъ которыми близко сходились дв? тонкія дуги бровей, гораздо темн?е волосъ; но ея почти прозрачныя, подвижныя ноздри, — какъ вишни алыя, и полныя губы, изъ-подъ которыхъ, б?л?й березовой коры, сверкали маленькіе и ровные зубы, — все это не походило на строгое и задумчивое выраженіе лица ея молодаго брата; все это какъ будто манило въ себ? и дразнило въ то же время и дышало неотразимымъ и нев?домымъ мн? до этого очарованіемъ. Она стояла, опершись спиной о ст?ну, съ легкимъ наклономъ всего т?ла впередъ. Круглое очертаніе ея плечъ обрисовывалось изъ- подъ б?лой шали, въ которую она куталась какъ бы отъ холода. 'Еслибъ я стоялъ подл? нея,' подумалъ я, 'я бы досмотр?лъ ей прямо въ глаза и сказалъ бы ей: 'Mon Dieu, madame, comme vous etes jolie!' И отъ этой мысли я вдругъ, не знаю почему, застыдился, покрасн?лъ и опустилъ глаза. Но что это значитъ? Красавица глядитъ въ мою сторону, головка ея слегка наклонилась, — она кланяется, она мн? кланяется? Сердце у меня забилось. Я отв?чалъ ей глубокимъ поклономъ, чуть-ли даже ногой не шаркнулъ. На этотъ разъ дама взглянула на меня съ видимымъ неудоум?ніемъ, кивнула мн? головой и какъ-то странно улыбнулась. Вся кровь прилила мн? въ голову: я чувствовалъ, что красн?ю по самые глаза, красн?ю до слезъ. Я быстро отвернулся. Подл? меня стоялъ. в?роятно только-что вошедшій въ церковь, молодой и статный гусарскій офицеръ въ мундир?, шитомъ серебряными колечками по воротнику, съ большимъ хохломъ, взбитымъ на правый бокъ, итщательно закрученными усами. Онъ смотр?лъ въ сторону б?локурой дамы и улыбался, какъ бы отв?чая ея улыбк?. Я понялъ, — они были знакомы, она ему кланялась, они улыбались сообща моему глупому поклону! Невыразимая досада овлад?ла мною, и, сверкая глазами, я взглянулъ прямо въ лица офицеру. Офицеръ посмотр?лъ на меня вскользь и, прислонясь плечомъ къ косяку двери, подл? которой стоялъ, повернулся лицомъ къ иконостасу. Онъ, видимо, даже и не зам?тилъ моего вызывающаго взгляда. Вся моя см?лость разлет?лась въ прахъ въ одно мгновеніе. 'Я для него мальчишка, козявка. которую онъ даже не зам?чаетъ!' — подумалъ я, и въ первый разъ въ жизни обидное чувство униженія и собственной немощи бол?зненно заныло во мн?. Я упалъ духомъ сразу. Съ какимъ кислымъ и унылымъ выраженіемъ гляд?лъ я теперь на моего врага (такъ усп?лъ я уже окрестить офицера), и на прекрасную даму! Она не смотр?ла бол?е въ нашу сторону, но что-то говорило мн?, что она не теряетъ изъ виду моего сос?да. Съ своей стороны, гусаръ, казалось, благогов?йно сл?дилъ за службой, хотя и не крестился, что меня н?сколько удивляло, но я вид?лъ, что ни мал?йшее движеніе красавицы не ускользало отъ него. Его глаза то-и-д?ло сверкали какимъ-то боковымъ лучомъ по ея направленію. Я не могъ не сознаться, что гляд?лъ онъ молодцомъ въ своемъ щегольскомъ мундир?, что онъ былъ и красивъ, и строенъ, и держалъ себя безукоризненно. Но въ его р?зкихъ и правильныхъ чертахъ, въ проницающемъ взгляд? его темныхъ глазъ, — онъ къ тому же им?лъ способность закидывать ихъ какъ-то назадъ, будто хот?лъ вид?ть, что у него д?лается за спиной, — во вс?хъ его движеніяхъ было что-то дерзкое и вм?ст? съ т?мъ обдуманное и холодное, что-то особенно противное моей природ?. Никогда, я чувствовалъ, не могъ бы я полюбить, даже переносить равнодушно этого челов?ка. Но я сознавалъ также, что не одною своею наружностью вселялъ онъ во мн? отвращеніе; сюда прим?шивалось еще какое-то новое, неиспытанное мною чувство, отъ котораго мн? было и больно, и стыдно заодно, — чувство, въ которомъ я боялся отдать себ? отчетъ, что-то задирающее и оскорбительное. Я чувствовалъ, что я завидую; да, завидую всему тому, что мн? такъ не нравилось въ гусар?, но что, видно, давало ему право на взглядъ, на улыбку б?локурой красавицы, тогда какъ я, жалкій, ничтожный мальчикъ, могу только см?шить ее своими неум?стными, глупыми поклонами… 'И, Господи, — гд? это я гр?шу!' — вспомнилъ я съ испугомъ, не см?я поднять глазъ: темные лики святыхъ грозно гляд?ли на меня, казалось, изъ-за волнистаго дыма кадилъ…
Об?дня кончалась; священникъ выходилъ съ крестомъ изъ царскихъ дверей. Толпа двинулась впередъ, но я не р?шился идти за вс?ми и выскользнулъ изъ церкви за спиной гусара. Я чуть не плакалъ.
III
На чистомъ воздух? мн? стало легче. Св?жо пов?яло мн? в?тромъ въ горящее лицо. Солнце такъ кротко сіяло; такъ спокойно гляд?ли вокругъ меня простыя, добрыя лица. Какимъ-то умирающимъ гуломъ гуд?ли колокола въ вышин?. Я вздохнулъ всею грудью, какъ бы просыпаясь отъ тяжелаго сна.
— Борисъ, ты, кажется, забылъ въ кресту подойти? И матушка, вышедшая за мною изъ церкви, взяла меня за руку, пристально глядя на меня. — Зач?мъ ты ушелъ? Что съ тобой?
Я не знаю, что отв?чалъ бы ей. Мн? было не въ привычку таиться отъ матушки; я ее любилъ страстно. На мое счастіе, насъ уже окружала толпа, выходившая изъ церкви. Генералъ Рындинъ, впереди вс?хъ, велъ подъ руку Анну Васильевну. Она едва усп?вала откланиваться, благодарить, касаться губами ко лбу гостей, наперерывъ бросавшихся 'къ ручк?'. Громкія поздравленія оглашали воздухъ. За гостями все село кинулось въ ней. Ее чуть съ ногъ не сбили. Напрасно взывалъ густымъ басомъ генералъ: 'осторожно, говорятъ вамъ, черти, осторожно!' Напрасно, тончайшимъ фальцетомъ, пищала о томъ же толстая попадья, держа въ об?ихъ рукахъ подносъ съ огромнымъ кренделемъ, утыканнымъ подгор?вшимъ изюмомъ; крестьяне ловили и ц?ловали края платья Анны Васильевны: 'мати наша, голубонька б
Наконецъ толпа стала р?д?ть, и мы могли добраться до Анны Васильевны. Она обнялась съ матушкой и поц?ловала меня.
— Теб? будетъ новый товарищъ, Боря, сказала она, — ты его нав?рно полюбишь… Сынокъ б?днаго Герасима Иваныча, домолвила она, обращаясь въ матушк?:- они вчера изъ К. прі?хали въ моему рожденію; спасибо Любочк?, не позабыла. Да гд? же она? спросила Анна Васильевна, озираясь кругомъ.
— Вы о ней не безпокойтесь, отв?чалъ на это генералъ Рындинъ, см?ясь всею грудью, — хорошенькая женщина, что казенное добро, въ вод? не тонетъ, въ огн? не горитъ. При ней, кажется, на караул? мой ординарецъ. Онъ вамъ знакомъ, Софья Михайловна? спросилъ онъ матушку, подымая въ верху усы широкою и красною рукой, по которой б?жали толстыя, синія жилы, точно рукава Волги на большой карт? Россіи.
— Кто это?
— Баронъ фонъ-Фельзенъ, штабъ-ротмистръ *** гусарскаго полка; въ настоящую эпоху состоитъ у меня за адъютанта; прекрасное пріобр?теніе для общества (генералъ отчеканивалъ каждую свою фразу).
