жадн?е принимались они за горячее лакомство, — и не мало было тутъ обожженныхъ губъ и громкаго см?ху, и улыбающихся ртовъ съ проступавшими въ то же время отъ боли крупными слезами на глазахъ…
Любовь Петровна была тутъ же; она стояла, опершись обоими локтями на перила балкона, вся погруженная, казалось, въ созерцаніе живописной окрестности, разстилавшейся предъ нею. Вася сид?лъ неподалеку отъ нея и также безмолвно гляд?лъ въ ту же сторону, сквозь д?тскій визгъ и гамъ звен?лъ доносимый урывками в?тромъ звукъ отдаленнаго колокольчика.
Я передалъ Вас? о его отц?.
Онъ молча поднялъ на меня глаза и молча пожалъ мн? руку. Онъ былъ, видимо, занятъ какою-то упорною, неотвязною мыслью, и слова не шли ему на языкъ.
А звонъ колокольчика становился все явственн?е. Изъ-за л?су, въ самой дали, вы?халъ какой-то экипажъ и помчался по большому шляху. Не сюда… Но, н?тъ, — вотъ онъ повернулъ вправо, поворотилъ за околицу ближняго хутора и несется прямо на насъ. Кто это? видны только четыре лошадиныя морды и м?рно топочущія ноги, изъ-подъ которыхъ густыми, круглыми клубами бьетъ во вс? стороны с?рая пыль… Любовь Петровна словно еще ближе прильнула въ периламъ… экипажъ ужъ въ?зжалъ на красный дворъ и огибалъ огороженный среди его кругъ, на которомъ гоняли жеребцовъ ?омы Богдановича… Это была неуклюжая, на высокихъ рессорахъ бричка, а въ ней сид?лъ такой же неуклюжій сос?дъ-пом?щикъ, въ какой-то допотопной камлотовой шинели, въ синихъ очкахъ и въ кожаной фуражк? съ огромнымъ козырькомъ, — н?кое подобіе почтенной тетушки моей Фелисаты Борисовны въ мужскомъ род?…
Любовь Петровна отд?лилась отъ балкона и разомъ опустилась на стоявшій позади ея стулъ.
— Ахъ! слабо вскрикнула она въ то же время.
— Что съ вами, maman? обернулся въ ней Вася.
— Ничего, мой другъ, ничего! засм?ялась она, — я уронила платокъ… Онъ тамъ повисъ…
— Гд?, гд?? закричали Лева съ товарищами, подб?гая и перев?шиваясь черезъ перила.
Отъ земли вплоть до самаго балкона поднималась р?шетка изъ тонкихъ жердей переплетомъ, по которой зеленой ст?ной стлались густо и широко розросшіяся лозы дикаго виноградника. Тонкій, обшитый широкимъ кружевомъ платовъ Любови Петровны зац?пился за сучекъ на половин? ст?ны, такъ что до него нельзя было достать рукой ни съ верху, ни съ земли.
— Вотъ теб? и разъ! воскликнулъ Жабинъ, преглупо разставивъ руки.
— Онъ точно дразнится, засм?ялся Лева, болтая ногами и кивая св?сившеюся за балконъ головой на платокъ, который, д?йствительно, словно дразня зрителей, разв?вался по в?тру, не отрываясь отъ сучка.
— Вы бы лучше поб?жали внизъ, — тамъ у садовника есть л?стница, — зам?тила, взглянувъ на Жабина недовольными глазами, Галечка.
— Шестомъ можно, пробормоталъ онъ, растерявшись, — такъ боялся онъ Галечку.
— Чтобы платокъ разорвать? не глядя бол?е на него и приподнявъ свои узенькія плечи, промолвила она.
— Я сейчасъ достану, сказалъ я, направляясь къ двери.
Вася поб?жалъ за мною.
— Гайда-гопъ! раздался вдругъ за нами пронзительный д?тскій голосъ.
Мы невольно обернулись на-ходу… Маленькій Опицкій, перекинувъ ноги за балконъ, спускался, какъ б?лка, внизъ по виноградной ст?н?.
Раздался общій крикъ ужаса.- Vous tuez vous! взвизгнула миссъ Пинкъ, ухватываясь въ перепуг? за перила, между т?мъ какъ Любовь Петровна, закрывъ лицо руками, вскакивала съ своего м?ста.
Отъ балкона до земли было н?сколько саженей. Хрупкія жерди такъ и гнулись, такъ и трещали подъ ногами отчаяннаго мальчика; тонкія лозы и листья сыпались, отодранные, смятые его руками; онъ могъ сто разъ оборваться, упасть, расшибиться до смерти, — а онъ еще прип?валъ какую-то п?сенку. Онъ уже спустился въ уровень зац?пившагося платка, онъ уже протягивалъ къ нему руку, какъ вдругъ послышался р?зкій и сухой трескъ, вся ст?на зелени дрогнула, будто собираясь рухнуть разомъ, — подъ ногой Опицкаго обломилась жердь…
— Finished! гробовымъ шопотомъ проговорила миссъ Пинкъ, откидываясь назадъ вс?мъ т?ломъ.
Къ счастію, все не было кончено. Мальчикъ удержался невредимъ, уц?пясь за какую-то кр?пкую, длинную лозу, попавшуюся ему подъ руки, и, не теряя ни минуты присутствія духа, ловко сдернулъ зубами платокъ съ сучка и быстро пол?зъ т?мъ же путемъ назадъ къ балкону.
— Внизъ, внизъ! кричала ему на вс?хъ языкахъ миссъ Пинкъ, отчаянно стуча руками по жел?зу перилъ.
Но Опицкій, не слушая ея, продолжалъ свою безстрашную прогулку по трещавшимъ жердямъ.
— Платки ваши, платки скор?е! быстро проговорила находчивая англичанка, обращаясь въ присутствовавшимъ и топая ногой въ нетерп?ливой тревог?.
Она живо связала платки наши узлами, вел?ла намъ вс?мъ вм?ст? кр?пко держать конецъ этой импровизированной ею веревки, а другой конецъ кинула подъ руки Опицкаго. Но онъ не воспользовался ею, — онъ и безъ нея дол?залъ уже до перилъ и зат?мъ благополучно спустился обратно на балконъ.
Еще весь дрожа отъ напряженія и тяжело дыша сквозь зубы, стискивавшіе платокъ Любовь Петровны, онъ подб?жалъ въ ней — она стояла, ухватившись за плечо сына, все еще съ зажмуренными отъ страха глазами, — и, съ какою-то рыцарскою удалью расшаркиваясь и подавая ей платокъ, проговорилъ своимъ тоненькимъ голоскомъ:
— Tout pour les dames!
Вс? въ одинъ голосъ закричали: браво! Любовь Петровна схватила его за голову — и вдругъ заплакала…
Миссъ Пинкъ подошла въ нему, взяла за руку и, кр?пко пожавъ ее, сказала:
— You are a gentleman!
Только Галечка улыбалась все тою же своего невозмутимою улыбкой, да поэтъ Жабинъ, скрестивъ руки на груди, спросилъ, медленно роняя слова, точно гроши въ церковную кружку:
— Откуда это у него берется?
— Ужь, конечно, не у тебя выучился! отв?чалъ я ему съ сердцемъ: терп?ть я не могъ его важности.
— Вы могли бы убиться, миленькій! говорила т?мъ временемъ сквозь слезы Любовь Петровна: она все еще не могла успокоиться…
— Messieurs et mesdames, предложила находчивая Галечка, — хотите играть au fou? (Она полагала что 'au
— Давайте лучше въ фофаны, возразила б?лесоватая и худая, съ острыми и красными какъ морковь локтями, барышня, петербургская институтка, л?тъ 16-ти, недавно вернувшаяся къ родителямъ въ наши края и которую почему-то называли Angele. Настоящее имя ея было Анисья, а на ангела походила она столько же, сколько патока на лунный св?тъ. Опицкій подскочилъ въ молодой хозяйк?:
— Давай, давай въ фофаны играть!
— И я буду! подхватилъ Лева.
— И я, и я! крикнула вся компанія.
Перейдя съ балкона въ гостинную Галечки, вс? ус?лись за большой круглый столъ. Галечка, усадивъ подл? себя съ одной стороны Васю, съ другой Опицкаго, взяла карты и, вытащивъ изъ нихъ осторожно фофана, быстро прикрыла его рукой и осторожно подсунула подъ коврикъ лампы, стоявшей на стол?. Кто-то изъ мальчиковъ тутъ же потянулся съ дерзкимъ нам?реніемъ подгляд?ть фофана, за что тотчасъ же и получилъ полнов?сный ударъ по пальцамъ отъ безпощадной миссъ Пинкъ.
Карты были сданы, игра началась.
Любовь Петровна одна осталась на балкон? и, медленно опустившись въ кресло, подперла голову рукой, — и такъ, казалось, и замл?ла…
