туман?, будто ни единаго звука раздававшихся тутъ р?чей не доходило до его слуха, и лица наша представлялись ему въ вид? какихъ-то волнующихся, темныхъ пятенъ. Галечка скидывала за него его пары и слегка подталкивала его, когда приходилъ ему чередъ играть; онъ поворачивался, по ея указанію, вправо или вл?во, безсознательно, тупо поднимая на нее глаза, и ни разу не посм?ялась этому Галечка, не спросила о причин? его разс?янности. Удивительно ум?ла вести себя Галечка. Не даромъ говорила про нее, см?ючись, Анна Васильевна. что дочь ея, какъ только на св?тъ Божій родилась, осмотр?лась кругомъ и спросила: а что, все-ли у васъ тутъ въ порядк??…
— Браво, браво! раздался общій взрывъ восклицаній. Оказывалось, что вс? играющіе вышли парами, кром? Опицкаго и Жабина. Одинъ изъ нихъ долженъ былъ остаться фофаномъ.
Вся компанія приняла тотчасъ же жив?йшее участіе въ завязавшейся между ними игр?, повскакала съ м?стъ, окружила ихъ. Звучный хохотъ, хлопанье въ ладоши подымались каждый разъ, какъ тотъ или другой вытаскивалъ не парную карту.
Да и забавны же были они оба. Опицкій такъ фиглярилъ, съ такими уморительными ужимками скашивалъ глаза въ носу, м?шалъ карты за спиной и подсовывалъ ихъ подъ руки Жабина на выборъ, а Жабинъ гляд?лъ на нихъ такъ мрачно, такъ ожесточенно вздыхалъ, прежде ч?мъ р?шиться вытащить ту или другую карту, и такъ судорожно прикрывалъ ихъ своими крючковатыми пальцами, когда приходила его очередь предлагать ихъ сопернику, что сама строгая миссъ Пинкъ не могла удержаться отъ см?ха.
Наконецъ фофаномъ остался Жабинъ.
— Уррра! чепчикъ ему, колпакъ ночной! закричали мальчики, между т?мъ какъ Жабинъ поводилъ глазами во вс? стороны, аки левъ рыкаяй, а Опицкій скакалъ по стульямъ и п?лъ во все горло:
Миссъ Пинкъ бросилась было унимать его, но онъ вырвался у нея изъ рукъ, ринулся кубаремъ на диванъ и исчезъ подъ подушками, которыя съ нев?роятнымъ проворствомъ нагромоздилъ на себя въ одно мгновеніе.
Не было никакого средства совладать съ 'джентльменомъ'. Англичанка только рукой махнула и принялась сооружать изъ большаго листа сахарной бумаги дурацкій колпакъ, который тутъ же и возд?ла на главу Жабина.
Д?вица Angele такъ и покатилась. Очень см?шливая была д?вица!
— Въ Петербург? воспитывались, въ театр? бывали, а туда же см?етесь, будто никогда сахарной бумаги не видали! накинулся на нее разсвир?п?вшій Жабинъ.
A тутъ еще, на его б?ду, широко растворились двери гостиной, — и въ нее ввалилась ц?лая толпа нашихъ сверстниковъ, съ Сашей Рындинымъ во глав?.
Съ новою, удвоенною силой раздался хохотъ. Жабинъ не выдержалъ — и съ досадой сорвалъ съ головы своей дурацкій свой колпапъ.
— Не см?йте приглашать меня на танцы сегодня вечеромъ! тотчасъ же и сказнила его за это Галечка.
Съ приходомъ Саши карты были кинуты. Онъ горячился, чуть не кричалъ, жалуясь, что война не могла у нихъ состояться за малымъ числомъ играющихъ, что мы ему изм?нили и что съ нашей стороны 'неблагородно', т?мъ бол?е, что онъ съ нами со вс?ми видится сегодня въ посл?дній разъ, потому что черезъ нед?лю его повезутъ въ корпусъ. Галечк? и ея подругамъ онъ едва поклонился, — онъ не любилъ и конфузился 'мамзелевъ', — не обращая никакого вниманія на засверкавшіе взоры миссъ Пинкъ и на стиснувшіяся губы ея воспитанницы.
— Ахъ, тетя, здравствуйте! сказалъ онъ, зам?тивъ наконецъ Любовь Петровну и идя на балконъ поц?ловать ея руку. — Прикажите, пожалуйста, Вас?… онъ мн? двоюродный братъ, а хуже чужаго, право…
— Что онъ теб? сд?лалъ? спросила она съ улыбкой.
— Да что онъ сюда забился, и Бориса держитъ, точно ихъ къ женскимъ юбкамъ пришили… В?дь это, просто, для мужчинъ стыдно, тетя!… A у насъ черезъ нихъ все тамъ разстроилось…
— Я его не пришивала, ни Бориса тоже. Ихъ пригласила зд?шняя молодая хозяйка, и, если
Саша позамялся: какъ же это, въ самомъ д?л?, ему просить позволенія 'у д?вчонки!' Настолько былъ онъ воспитанъ однако, что понялъ, — нельзя было дал?е простирать неучтивость.
— Mamzelle Галечка, промолвилъ онъ, быстрымъ шагомъ подходя къ ней и не подымая на нее глазъ, — вы отпустите Борю и Васю играть съ нами въ садъ?
Она см?рила его сначала съ ногъ до головы и зат?мъ насм?шливо улыбнулась:
—
— C'est ea! подтвердила, одобрительно кивнувъ головой, миссъ Пинкъ, на эти слова, которыя едва-ли поняла она, а тонъ, съ которымъ они были сказаны.
— Такъ пойдемте! Борисъ, Вася! крикнулъ намъ Рындинъ.
— Куда это? спросилъ разс?янно Вася.
— Въ садъ, другъ мой, отв?тила ему съ балкона Любовь Петровна: — сегодня не жарко, вы бы, въ самомъ д?л? съ Борисомъ отправились…
Саша былъ уже у дверей, — и вся компанія пріятелей, не исключая Жабина, двигалась за нимъ.
— Tant mieux, ils sont trop bruyants! громко проговорила намъ всл?дъ миссъ Пинкъ.
Спустившись съ л?стницы, вс? поб?жали опрометью въ 'кр?пость'. Только мы съ Васей не посп?шили за прочими. Онъ, попрежнему, былъ задумчивъ и разс?янъ. Мы шли молча, рядомъ, не глядя другъ на друга.
Вдругъ онъ остановился.
— Борисъ, ты слышалъ… когда мы ?хали въ церковь?
— Что?
— В?дь это про него говорили…
— Да, слышалъ, печально отв?тилъ я.
Вася замолчалъ опять.
— Галечка однако хорошо отд?лала Сашу, началъ я. — Онъ ужасно неучтивый, Саша…
— Какъ я ему завидую, еслибы ты зналъ! воскликнулъ вдругъ Вася. — Онъ такой живой, бодрый, — вотъ какъ и этотъ мальчикъ сейчасъ… Знаешь. что в?дь онъ удивительный мальчикъ, этотъ Опицкій! Онъ чуть не убился — и изъ-за чего!… A я… на что я похожъ! какимъ-то надрывавшимся, чуть слышнымъ голосомъ проговорилъ Вася:- я точно старый челов?къ… ни молодости, ни радости… все лишь одно, да одно въ голов?…
— Вася, полно, что это съ тобой сд?лалось! заговорилъ было я.
— Н?тъ, Борисъ, право. съ натянутою улыбкой сказалъ онъ, — знаешь, что я часто думаю: еслибы не папа, лучшее, чего я могъ бы для себя желать, — это умереть…
— Не см?й. не см?й и произносить этого слова! Какіе ужасы! закричалъ я, кидаясь къ нему, и притиснулъ голову его къ моей груди.
— Ну, и не буду, высвобождаясь изъ моихъ объятій, сказалъ онъ.
— Зач?мъ ты такой вздоръ говоришь, Вася?
— Ну, а ты прости великодушно, коли это вздоръ… Да, а гд? ты будешь об?дать, Борисъ? спросилъ онъ, сп?ша перем?нить разговоръ.
— Съ вами, какъ всегда. В?дь ты не оставишь Герасима Иваныча об?дать одного. A этихъ большихъ столовъ внизу я терп?ть не могу.
— Ну, и прекрасно!
Онъ опять остановился; онъ усп?лъ уже перемочь свое уныніе, и лицо его гляд?ло почти весело.
