— Можетъ назадъ прикажете? спрашивалъ т?мъ временемъ князя Тулумбасъ: онъ гляд?лъ угрюм?е прежняго и подозрительно оглядывалъ снова близко подступавшіе съ об?ихъ сторонъ къ лодк? густые ряды очерета, будто ожидая отъ нихъ новаго непріятнаго сюрприза…
— Мн? все равно, отв?чалъ Пужбольскій, стараясь не гляд?ть на Марину: онъ начиналъ ревновать ее къ Завалевскому.
— Слухайте! встрепенулся вдругъ Тулумбасъ, — никакъ насъ кличутъ!..
Д?йствительно, съ праваго берега доносилось до нихъ отдаленное и протяжное
— Попробуй откликнуться, сказалъ князь.
— Ау! зарев?лъ въ свою очередь Тулумбасъ, — и безмолвный до этой минуты
Испуганные соловьи смолкли въ л?су… Въ наставшей зат?мъ тишин? послышалось глухое шлепанье конскихъ копытъ по болотистой почв? берега, — и невидимый всадникъ крикнулъ издалека:
— Баринъ (въ Аломъ-Рогу иначе не называли Іосифа Козьмича) домой просятъ… Гости прі?хали!..
— Какіе гости? взвизгнулъ Пужбольскій, весь съежившись отъ досады.
— Не могу знать! отв?чалъ надрываясь далекій голосъ, — не зд?шніе!..
Пріятели переглянулись… Завалевскій безсознательнымъ движеніемъ насунулъ себ? шляпу на самые глаза… У Марины внезапно похолод?ли руки…
— Пора впрочемъ, — поздно, промолвила она, насильно улыбаясь, и положила руль направо.
Тулумбасъ заработалъ веслами… Лодка быстро поплыла внизъ по теченію…
У вс?хъ у нихъ точно языкъ отнялся… Только Пужбольскій съ наморщеннымъ лбомъ и раздувавшимися ноздрями продолжалъ бормотать про себя — и такъ, что со стороны можно было подумать, что онъ бранится:
— Вл?во, вл?во, ближе держите! крикнула вдругъ Марина гребцу, — тутъ къ берегу пристать можно…
И, прежде ч?мъ пріятели усп?ли догадаться о ея нам?реніи, она неожиданнымъ прыжкомъ прыгнула съ м?ста на отлогій берегъ, мимо котораго скользила лодка, и, низко наклонясь вс?мъ т?ломъ, принялась чего-то искать въ росистой трав?, слабо зелен?вшей въ мерцаніи потухавшаго дня… Друзья отороп?ло сл?дили за ея движеніями…
— Вотъ и я! заговорила она, такъ же быстро возвращаясь и усаживаясь опять въ лодку. — Извольте каждый вд?ть себ? въ петличку! И она подала имъ по цв?точку своеобразной формы, со вздутыми какъ м?шечки, красными по бокамъ и желтыми по середк? лепестками, похожему видомъ на какую-то лилипутскую обувь… — Хот?ла поднести вамъ
— Это, примолвилъ Пужбольскій, задрожавшею рукой принимая отъ нея цв?товъ и взглядываясь въ него, — это cyrpopedium,
— А мн? свое больше нравится, живо возразила д?вушка, — и дается это вамъ именно въ память
Голосъ ея вздрогнулъ помимо воли. Въ горл? сперлось… она почувствовала — скажи она еще слово, и она разрыдается какъ капризный ребенокъ…
Ни князь, ни Завалевскій не нашли слова въ отв?тъ… Обоимъ имъ было необъяснимо тяжко…
И лодка съ замолкнувшими спутниками продолжала быстро спускаться по теченію… Все ближе и ближе надвигались кругомъ вечернія т?ни, пронзительн?й жужжалъ въ камышахъ безконечный міръ нас?комыхъ, и проницающимъ до одур?нія запахомъ благоухали предъ ночью аиръ и болотная зоря…
Неожиданнымъ взрывомъ пламени сверкнуло вдругъ съ праваго берега, и горячимъ потокомъ отлило въ прозрачной р?чной глади… Словно дрогнулъ очеретъ подъ волною внезапнаго св?та… Надъ нимъ, будто дрожащія руки какихъ-то встревоженныхъ призраковъ, задвигались огромныя в?тви ольхъ и дубовъ… Слышалось близкое трещаніе огня; изъ черныхъ клубовъ дыма сверкающими брызгами неслись тысячи искръ, потухая высоко надъ землей, — и шире, и ярче заливало окрестность пламенемъ и св?томъ…
— Ишь, костеръ якой дюжой наклали! выразилъ одобреніе свое Тулумбасъ, забывая вс? свои страхи и весело забирая весломъ въ прачешному плоту, служившему пристанью.
— До?хали? проговорилъ графъ, какъ бы съпросонья, и съ какимъ-то, невыразимо обрадовавшимъ Марину, отт?нкомъ сожал?нія въ голос?.
— Финалъ! буркнулъ Пужбольскій: онъ со злостью думалъ, что
Они еще пристать не усп?ли, какъ конторскій прикащикъ, ожидавшій ихъ на плоту, по приказанію г. Самойленки, доложилъ, что Іосифъ Козьмичъ просятъ вс?хъ въ липовую рощу, въ костру, гд? они 'и съ гостями' ожидаютъ ихъ…
— Кто же гости? нер?шительно, какъ бы боясь ожидаемаго отв?та, спросилъ графъ, выходя изъ лодки всл?дъ за Мариною и Пужбольскимъ.
— Князь Солнцевъ и княгиня, изъ Санктъ-Петербурга, ваше сіятельство! объяснилъ съ торжественностью прикащикъ, достойный ученикъ величественнаго 'потомка гетмановъ'.
Завалевскій поникъ головою и побрелъ впередъ, не говоря ни слова.
— Permettez moi de voue offrir mon bras, mademoiselle! провозгласилъ громко Пужбольскій, раздувая ноздри и предлагая Марин? подогнутую калачикомъ правую свою руку.
— Какъ же я это такъ, съ моими волосами?… возразила она, — но тутъ же съ негодованіемъ подумала: а какое мн? д?ло до этой
Пужбольскій невольнымъ страстнымъ движеніемъ прижалъ къ боку руку Марины и повлекъ ее въ липовой рощ?.
А у б?дной д?вушки билось сердце какъ у пойманной птички. — Что это со мною д?лается? тоскливо допрашивала она себя… Она себя не узнавала…
X
Подъ высокими, раскидистыми липами съ ихъ фантастически побл?дн?вшею зеленью отъ св?та ярко пылавшаго насупротивъ костра, за столомъ, уставленнымъ всякими тарелками, банками и бутылками, — сид?ли 'гости', князь и княгиня Солнцевы, и рядомъ съ ними Іосифъ Козьмичъ, надменный, любезный — и счастливый, какъ никогда еще въ жизни, быть можетъ, не бывалъ. Онъ уже ц?лый часъ провелъ въ обществ?
