— Авторъ?… Ah, voila! Je ne suis pas fameux pour les nome, moi! Да ты долженъ знать, ты все знаешь? Un nom comme Barbarine, Варварыгинъ… quelque chose de barbare enfin, расхохотался Солнцевъ своему остроумію. — Pita Koubenski dit que c'est le Paul de Kock, — non, je me trompe, — le Paul Feval russe.
— Да въ чемъ содержаніе,
— Mon cher, какъ же это теб? разсказать? Pita en faisait un soir la lecture chez Nany Бахтеяровъ, — il lit tres-bien, Pita, mais on riait trop. Il y avait la toutes les cocodetes, Titi et Zizi, Cocotte et. Boulotte, Sandrinette Ivine, Meringuette Троекуровъ, Vava Vronski, Tata Pronski…
— Какъ интересно! своимъ тихимъ голосомъ и небрежно улыбаясь прервала его княгиня.
— Vous ne les aimez pas, princesse, mais c'est egal, elles sont bien amusantee, ces jeunesses la! [15] возразилъ ей на это мужъ.- Elles rient du moius; et elles soupent, он? ужинаютъ, что я очень ц?ню! промолвилъ Солнцевъ, устремивъ почему-то глаза на Іосифа Козьмича.
— Я… я полагалъ, что вы не привыкли такъ ра-ано ужинать, заикнулся даже господинъ Самойленко, принявшій слова Солнцева за упрекъ.
— Н?тъ, н?тъ, я не для того говорю! замахалъ руками тотъ. Пужбольскій такъ и покатывался.
— Если вы не читали, я вамъ очень рекомендую этого писателя, il est tres amusant, обратился снова Солнцевъ къ потупившейся и безмолвной Марин?, бол?е походившей теперь на мраморный обликъ, ч?мъ на живое существо;- у насъ в?дь прескучно пишутъ вообще, по правд? сказать… все какія-то размышленія и описанія… Я не говорю — Тургеневъ, наприм?ръ, mais en general… Это хорошо, la nature, et les etudes de moeurs, но я, признаюсь, j'aime le… le piquant moi! А это именно — il a cela, Варварыгинъ… Варварыгинъ, c'est bien le nom!… Pita Koubenski, un ami a moi, вс? его творенія читалъ, и очень хвалитъ. Boulotte Троекуровъ, она очень злая, надо вамъ сказать, она говоритъ, что… qu'il peint le salon au point de vue des filles de chambre qu'il a connues… Но за то il parait qu'il connait si bien le monde des turlurettes, qn'on jurerait qu'il a ete gareon dans une table d'hote a Paris [16], слегка понизивъ голосъ и подмигивая Пужбольскому, расхохотался Солнцевъ.
— И ты за эти достоинства рекомендуешь читать его д?вушк?! нежданно для ц?нителя 'русскаго Подь-де-Кока', прошип?лъ сквозь стиснутые зубы Пужбольсій, перекидываясь въ нему черезъ столъ и такъ и вонзаясь ему въ лицо разсвир?п?вшими глазами.
Солнцевъ въ первую минуту даже назадъ откинулся съ переполоха.
— Mais, mon Dieu, я не зналъ, я думалъ… растерянно бормоталъ онъ.
— Въ самомъ д?л?, вы
— Домой пора, въ самомъ д?л?! посп?шно всталъ и Завалевскій.
Подавляющая, свинцовая тяжесть словно лежала у него на плечахъ все это время. Встать, перем?нить м?сто, пройтись — представлялось ему какимъ-то спасеніемъ. Къ чему
Недавніе образы мелькали предъ нимъ: р?чная гладь, поросшая водяными лиліями, т?нь камышей, и эта
Но ея уже не было, — и Пужбольскій, завоеванный княгинею Солнцевой въ ту самую минуту, когда онъ собирался подойти въ Марин?, одинъ усп?лъ зам?тить, въ великому своему горю, какъ, воспользовавшись общимъ движеніемъ, вскинулась она съ м?ста и исчезла за липами, и на мгновеніе въ погасающемъ пламени костра блеснули подъ низкими в?твями золотыя тесьмы на ея долман?.
'Ее ужь не увидишь сегодня!' говорилъ себ? тоскливо князь, ведя подъ руку къ дому молчаливую Дину и прибирая въ голов? всякія проклятья по ея адресу…
Н?тъ, не увидишь!… Марина доб?жала до своей комнаты, кинулась къ окну, закрыла его на задвижки, спустила стору, заперла дверь на ключъ, и одна, въ темнот?, добравшись ощупью до кровати, опустилась на полъ, на подушку, на которой спалъ обыкновенно пріятель ея
Черезъ часъ времени послышались въ сос?дней комнат? тяжелые и сп?шные шаги, — и въ дверь ея постучалась нетерп?ливая рука.
— Марина! раздался голосъ Іосифа Козьмича.
Она не отв?чала.
— Марина, спишь ты, что-ли? крикнулъ онъ снова, стуча замкомъ.
— Чего вамъ?
— Да ты никакъ съ ума сошла, матушка?
— Сошла! отозвалась она злобно. — Оставьте меня въ поко?!
— Мн? переговорить съ тобой нужно. Отвори, коли не спишь…
— Не отворю. Оставьте меня, говорю вамъ! кричала уже она…
Онъ зналъ, что съ нею не совладать въ часы упрямства.
— Ты меня просто срамишь, Марина, заговорилъ онъ тише. — Княгиня такъ внимательна была въ теб?, а ты съ чего вдругъ вздумала 'реальность' свою ей выказывать?… Княгиня и сейчасъ про тебя спрашивала, началъ онъ снова, не дождавшись отв?та. — И
— Не пойду! отр?зала Марина.
Іосифъ Козьмичъ посоп?лъ, посоп?лъ за дверями…
— В?дь это же капризъ одинъ твой, пробурчалъ онъ.
— Ну, и капризъ!… Скучно имъ, пусть скучаютъ, я имъ не забавница!…
— 'Гордая!… Вся въ меня!' ут?шалъ себя господинъ Самойленко и, громко вздохнувъ, — впрочемъ уже бол?е для очистки сов?сти, — отошелъ отъ двери.
Іосифъ Козьмичъ не лгалъ впрочемъ; всл?дствіе-ли отсутствія Марины, или, просто, устали вс?, но собравшееся въ библіотек? общество гляд?ло д?йствительно 'осов?лымъ'. Сконфуженный женою Солнцевъ молчалъ какъ рыба; Пужбольскій былъ золъ и мычалъ про себя какіе-то итальянскіе стихи; княгиня перекидывалась съ Завалевскимъ не интересными ни для одного изъ нихъ р?чами о прусской политик? и о безпорядкахъ на русскихъ жел?зныхъ дорогахъ. Въ десять часовъ, посл? ужина, за которымъ почти никто ничего не ?лъ, вс? отправились по своимъ комнатамъ.
XI
— Ахъ, якая-жь вы нехорошая сегодня, барышня! зам?тила прислуживавшая Марин? д?вочка изъ крестьянокъ, вошедшая, по обыкновенію, будить ее въ семь часовъ утра и заставшая ее въ постели, съ закинутыми за голову руками, съ устремленными въ потолокъ мутными и покрасн?вшими отъ безсонной ночи глазами.
Почти безсознательно схватила Марина стоявшее на туалетномъ ея столик?, подл? кровати, небольшое складное зеркало изъ несесера, насл?дованнаго ею отъ покойной г-жи Самойленковой, взглянулась, покрасн?ла и тутъ же кинула обратно зеркало на столъ… Ей стало вдругъ ужасно стыдно предъ собою и за
Она быстро вскочила съ постели и принялась за свой туалетъ.
'Какое мн? до вс?хъ ихъ д?ло!' съ внезапнымъ взрывомъ пробужденной гордости и какъ бы скидывая добровольно наваленную на себя ношу, проговорила она почти громко. 'Жила я безъ нихъ, безъ нихъ и жить.
