Марина из Алого Рога

буду!… Она не отыметъ у меня ни этого св?тлаго солнышка… ни моей молодости', — и Марина съ судорожною нетерп?ливостію вспрыскивала холодною водой свои опухшія к?ви, — 'а она старая, да, старая, и Богъ знаетъ, что бы дала, чтобы молодой быть, какъ я… Ни тебя, милый, драгоц?нный, брилліантовый!… И Марина, въ туфляхъ на босыхъ ногахъ, въ юбк? и св?жей сорочк?, спадывавшей къ локтямъ съ ея полныхъ смуглыхъ плечъ, схвативъ за переднія лапы ворвавшагося въ ней въ эту минуту Каро, принялась, въ немалой пот?х? своей юной прислужницы, кружиться съ нимъ по комнат? въ напускномъ припадк? отчаянной веселости.

Она од?лась, над?ла свою большую соломенную шляпку и вышла изъ спальни.

Въ гостиной она наткнулась на Іосифа Козьмича, допивавшаго, — очевидно въ ожиданіи ея, — свой пятый стаканъ чаю.

— Ты куда? спросилъ онъ, пытливо вглядываясь ей въ лицо.

— Куда? повторила она:- порхать!

Ей самой показалось забавнымъ употребленное ею на см?хъ выраженіе: она улыбнулась.

— Умн?е будешь вчерашняго? молвилъ Іосифъ Козьмичъ, разжимая сдвинутыя брови;- придешь въ завтраку?

— Куда?

— Ну, изв?стно, — къ намъ!

Г. Самойленко кивнулъ по направленію главнаго зданія.

— Н?тъ, не приду!

— Что же это значитъ? В?дь ты же все время ходила туда чай пить?

— То было время… а теперь другое!…

Голосъ ея дрогнулъ.

Іосифъ Козьмичъ снова погляд?лъ ей въ лицо.

— Да ты говори путно, Марина: обид?ла тебя ч?мъ княгиня, что-ли?…

— Кто же меня можетъ обид?ть? вскрикнула Марина, сверкнувъ широко раскрывшимися зрачками.

— И я такъ думаю! одобрилъ ее 'потомокъ гетмановъ', — такъ, значитъ, съ твоей стороны это больше ничего какъ… капризъ, да!… и… и неучтивость!… В?дь княгиня можетъ подумать, что ты… моя дочь… не хочешь, такъ-сказать…

Страннымъ показалась Іосифу Козьмичу выраженіе глазъ Марины, когда онъ произнесъ эти слова: 'моя дочь'… Онъ невольно смутился…

— Не теперь же объясняться съ нею на счетъ этого! подумалъ онъ.

— А я вамъ вотъ что скажу, посп?шно промолвила она, какъ бы боясь, въ свою очередь, объясненія на счетъ этого, — княгиня ваша можетъ про меня думать все, что ей вздумается. Она меня также интересуетъ, какъ сн?гъ прошлогодній!…

— Ну, это напрасно! наставительно молвилъ г. Самойленко:- очень могла бы ты, напротивъ, позаимствоваться отъ нея… на счетъ манеръ…

Марина какъ-то особенно повела плечами:

— А мн? на что он?? Или вы изъ меня также думаете титулованную сд?лать?

— А почему бы н?тъ, почему н?тъ, Марина? задвигался въ своемъ вольтер? Іосифъ Козьмичъ… Да что ты стоишь?… Присядь на минутку, усп?ешь со своимъ порханіемъ, поговоримъ-ка толкомъ!

Онъ потянулся къ ней, словилъ ея руку и привлекъ къ креслу, насупротивъ себя… Марина опустилась въ него, недоум?вая… Не подлилъ-ли онъ себ? коньяку въ чай? подумала она. Но вм?ст? съ т?мъ она съ какимъ-то ужасомъ чувствовала, что кровь приливаетъ въ ея голову, и сердце забилось учащеннымъ біеніемъ…

Іосифъ Козьмичъ торопливо глотнулъ изъ своего стакана, кашлянулъ и, близко наклонясь къ д?вушк?, заговорилъ съ какою-то торжественною таинственностью:

— Я такъ полагаю, Марина Осиповна, что быть вамъ такожде княгиней совершенно отъ васъ зависитъ.

Ея заал?вшее лицо такъ же мгновенно побл?дн?ло.

— Перестаньте глупости говорить! воскликнула она, порываясь съ м?ста.

Г. Самойленко удержалъ ее за об? руки.

— А ты перестань недотрогу-царевну предо мной разыгрывать! Сама лучше меня знаешь…

— Что я знаю! крикнула Марина.

— А то, что онъ въ тебя посюда вр?зался! Іосифъ Козьмичъ показалъ на свое горло.

— Кто онъ?

— Коли быть теб? княгиней, — значитъ, князю должно быть! И широкая грудь г. Самойленки заколыхалась отъ самодовольнаго см?ха…

— Это что же вы — на счетъ Александра Ивановича прогуливаетесь? коротко поставила вопросъ д?вушка.

— Ну, какъ ты тамъ ни зови его, все равно… А только что меня, стараго воробья, не проведешь, — къ тому идетъ…

— Александръ Иванычъ на такую гадость неспособенъ! негодующимъ тономъ проговорила Марина.

Іосифъ Козьмичъ такъ и привскочилъ на своемъ м?ст?:

— Гадость! Жениться на теб? — гадость?… Да ты, что же, и д?йствительно съ реальностью своею съ ума спятила? В?дь это выходитъ такъ, что если челов?къ руку-сердце предлагаетъ, такъ по-вашему значитъ, — онъ оскорбляетъ васъ?.. Смилуйтесь, Марина Осиповна, научите меня, стараго дурака, какъ это мн? понимать ваши современныя воззр?нія?…

Она высоком?рно улыбнулась:

— Очень просто: во-первыхъ, онъ знаетъ, что я не люблю его, а во-вторыхъ, я ему не ровня.

— Такъ-съ! проговорилъ г. Самойленко и съ торжествующею улыбкой повелъ на нее взглядомъ. — Во-первыхъ, любите вы его или не любите, того, я полагаю, вы и сами не знаете; челов?къ онъ не старый, л?тъ сорока не бол?е, ученый и опричь того разв?, что голосомъ визжитъ маленько, да борода красная, — такъ вотъ, онъ же сказывалъ, въ Азіи даже нарочно въ этотъ цв?тъ красятъ, — опричь сего, и наружностью, можно сказать, представителенъ… Значитъ, любить его можно… Во-вторыхъ, кто кому не ровня — выходитъ еще вопросъ…

Марина вопросительно взглянула на него:

— Это еще какъ?…

— А такъ это, какъ мн? хорошо изв?стно, князь этотъ разоренъ въ конецъ… А, при условіяхъ нашего в?ка, съ т?мъ приданымъ, какимъ я нам?ренъ наградить тебя…

— Никакого вашего приданаго мн? не нужно, пылко перебила его д?вушка, — и вы никогда не поймете…

— Чего я не пойму? обид?лся г. Самойленко.

— Долго разсказывать… Только объ одномъ прошу васъ: не обижать Александра Иваныча!… ему въ голову не можетъ прійти такой вздоръ, потому что это бы значило…

— Ничего бы не значило, прервалъ ее Іосифъ Козьмичъ, — окром? того, что влюбленъ онъ по уши…

— Во что ему влюбиться? даже топнула ногою она.

— Такъ в?дь ты же красива на р?дкость, Марина, объяснилъ онъ, любовно оглядывая ее, — Что мудренаго, что челов?къ вр?жется…

— Въ физическую красоту! воскликнула она, и молодое лицо загор?лось стыдливостью и гн?вомъ по самые глаза. — Если бы такъ было, я бы его глубоко презирала! р?шила д?вушка… А зат?мъ прощайте!

Она вскочила съ кресла и выпорхнула изъ комнаты.

— Въ меня, вся въ меня нравомъ! сказалъ себ? еще разъ господинъ Самойленко, проводивъ Марину