мои руки.
V
На другой день, часу въ первомъ, я зашелъ къ Кемскому, но его дома не было. Грызунъ объяснилъ мн?, что онъ ушелъ спозаранка, а куда — неизв?стно.
— Не застану-ли я его теперь тамъ? спросилъ я, указывая на Conversationshaus.
Грызунъ отвелъ глаза въ сторону и провелъ рукавомъ по толстымъ своимъ губамъ.
— В?дь онъ каждый день тамъ сидитъ? примолвилъ я настойчиво.
Матросъ отвернулся и не отв?чалъ ни слова.
Я отправился въ игорную залу.
Кемскій сид?лъ на томъ же м?ст?; та же горка золота лежала предъ нимъ, и насупротивъ его вчерашній старикъ-французъ, тыча булавкой въ карточку, сообщалъ по-прежнему своимъ сос?дямъ неодобрительныя зам?чанія объ игр? du capitaine russe.
Я долго простоялъ за его стуломъ, тщетно стараясь привлечь вниманіе Кемскаго. Онъ не отрывался отъ игры. Счастіе ему везло на этотъ разъ. Ему то-и-д?ло катилъ крупье тысячныя руло своею длинною лопаткой….
Перечитавъ у Маркса всю прибывшую почту, я вернулся въ игорную залу ко времени об?да. Кемскій выходилъ оттуда въ сопровожденіи какихъ-то двухъ весьма невзрачныхъ съ виду личностей.
— Гд? ты об?даешь? спросилъ я его.
— У Вебера, съ этими господами, коротко отв?чалъ онъ, проходя мимо.
Я отправился об?дать одинъ въ Hotel d'Angleterre; признаюсь, мн? было и больно, и досадно.
Едва усп?лъ я с?сть за столъ, какъ подл? меня зазвучалъ мягкій, любезный баритонъ просв?щеннаго г. Секкаторова.
— Я вамъ не пом?шаю?…
— Сд?лайте милость.
— Я сейчасъ отъ княгини Машутиной, озабоченно объявилъ онъ. — Какая у нея прелестная вилла! И можете себ? представить, кого я у нея встр?тилъ… Вы знаете, что она въ связяхъ со вс?ми знаменитостями Европы. В?дь вы знакомы съ нею?
— Не им?ю чести.
— Помилуйте, son salon est connu a Paris. Тьеръ не выходитъ отъ нея…. Такъ вотъ сегодня, угадайте, кто у нея сид?лъ?… Гарнье-Пажесъ, знаменитый Гарнье-Пажесъ, одинъ изъ главныхъ д?ятелей 48 года, отчаянный республиканецъ, издатель изв?стной народной газеты….
— Что же этотъ отчаянный республиканецъ д?лалъ у вашей княгини?
— Ахъ, да онъ прекрасный челов?къ, un causeur charmant, de l'esprit plein ses poches…. Мы все время говорили о нашей великой реформ?, онъ съ большимъ уваженіемъ относится о Россіи. И при этомъ отличную вещь сказалъ, удивительную вещь: le peuple russe est un enfant gйant qui sort de ses langes.
— Вамъ понравилось? спросилъ я съ невольною улыбкой.
Г. Секкаторовъ тотчасъ же и окрысился.
— Конечно, вы, можетъ-быть, принадлежите къ числу лицъ, относящихся съ полнымъ равнодушіемъ къ тому, что говорятъ о насъ въ чужихъ краяхъ. Но я, признаюсь вамъ, держусь иныхъ уб?жденій. Я полагаю, что намъ сл?дуетъ еще очень и очень дорожить мн?ніемъ о насъ иностранцевъ. И мн? пріятно, я не скрываю, каждый разъ, когда мн? приходится слышать заслуженно-лестный отзывъ о моемъ отечеств? изъ устъ передоваго Европейца.
Всю эту бравурную тираду г. Секваторовъ проговорилъ съ такимъ самодовольствомъ, что, надо полагать, онъ самъ себя въ эту минуту почиталъ ч?мъ-то въ род? Стразбургской колокольни.
Мн? ничего не оставалось, какъ смиренно преклонить повинную голову.
— Княгиня очень интересовалась вашимъ пріятелемъ, г. Кемскимъ, продолжалъ Секкаторовъ, переходя опять на свои бархатныя ноты.
— По какому это случаю?
— Да все по поводу того же разговора съ Гарнье-Пажесомъ. Мы между прочимъ коснулись Крымской кампаніи, а онъ и говоритъ: 'je voudrais bien rencontrer un de vos heros de Sebastopol'. Я ему и говорю: 'il y en a precisement un ici'. — 'Qui cela, qui cela?' спрашиваетъ княгиня. Я на-звалъ г. Кемскаго. 'Ah, mon Dieu, говоритъ она мн?, - il faut absolument que vous me rameniez; je tiens a le presenter a monsieur Garnier-Pages'. Я посл? об?да отправлюсь его отыскивать, передамъ ему приглашеніе княгини…
— Не сов?тую вамъ, сказалъ я.
Г. Секкаторовъ взглянулъ на меня большими удивленными глазами.
— Потому что онъ почтетъ это для себя оскорбленіемъ.
— Оскёрбленіемъ? еще удивленн?е повторилъ г. Секкаторовъ.
— Точно такъ, — оскорбительною насм?шкой. Онъ не пов?ритъ, чтобы русской женщин? могло придти серьезно въ голову пригласить его на роль ученаго зв?ря для удовлетворенія любопытства перваго встр?чнаго Француза.
— Помилуйте… я васъ не понимаю… вы такъ странно выражаетесь, — ученый зв?рь… и притомъ какой же это первый встр?чный? залепеталъ г. Секкаторовъ, красн?я и видимо теряясь:- я говорю, г. Гарнье-Пажесъ… знаменитость.
— Да хоть бы самъ г. Тьеръ, не все-ли это равно? сказалъ я.
— Это очень странно… и я, конечно, никогда не думалъ… но я не спорю, de guetibus non est
— Я васъ предварилъ, а впрочемъ ваша воля, примирительно зам?тилъ я ему.
Но онъ уже не отв?чалъ мн? и, обратившись въ сос?ду своему съ правой стороны, рыжему и вислоухому бюргеру, съ огромн?йшимъ ртомъ, завелъ р?чь о превосходств? французской кухни надъ н?мецкою. Н?мецъ ничего не отв?чалъ, но уписывалъ блюдо за блюдомъ съ жадностью, служившею лучшимъ опроверженіемъ легкомысленныхъ кулинарныхъ понятій его собес?дника…
Съ этихъ поръ я уже бол?е не встр?чался съ просв?щеннымъ г. Секкаторовымъ.
VI
Я прожилъ еще три дня въ Баден?; но напрасно искалъ случая еще разъ свид?ться съ Кемскимъ. Онъ видимо изб?галъ меня, уходилъ рано изъ дому, и съ минуты открытія игры до поздней ночи не отрывался отъ зеленаго стола. Оставаться дол?е было бы и см?шно, и безполезно, да и что могъ я сд?лать наконецъ?…
Въ день моего отъ?зда, я засталъ его рано утромъ. Но свиданіе наше было холодно и натянуто; о рукописи, переданной имъ мн?, онъ не упомянулъ ни единымъ словомъ и въ теченіе разговора видимо старался обойти все, что могло относиться къ нему и къ его прошедшему. Только въ посл?днюю минуту, когда я ему протянулъ руку на прощанье, его передернуло; онъ привсталъ, привлекъ меня къ себ? и кр?пко обнялъ.
— Прощай, ***, да хранитъ тебя Богъ! Когда вернешься, промолвилъ онъ, и голосъ его дрогнулъ, — поклонись отъ меня матушк? родной земл?. Хорошая пора для нея настаетъ, да не суждено мн? бол?е служить ей… сгор?лъ я до времени…
— Я над?юсь встр?титься съ тобой въ Россіи, Кемскій, сказалъ я.
— Над?ешься? повторилъ онъ. — Такъ посмотри на меня и скажи, по сов?сти, какъ ты полагаешь: надолго-ли еще меня хватитъ?
Я взглянулъ на него и… не нашелъ отв?та…
