Типы прошлого

Онъ умеръ въ 1862 г. въ Пасси, близь Парижа, въ maison de sante, куда его перевезъ старый нашъ лицейскій товарищъ, А., наткнувшійся на него случайно въ Испаніи. За н?сколько м?сяцевъ до его кончины я пос?тилъ его, но онъ меня не узналъ. Онъ давно уже никого не узнавалъ…

Рукопись Надежды Павловны, отправленная мною, по возвращеніи моемъ въ Россію, въ *** монастырь, на имя игуменьи Варсонофіи, возвращена была мн? чрезъ годъ изъ почтамта, съ надписью, гласившею, что въ означенномъ монастыр? такой игуменьи не оказалось. А не оказалось, какъ я узналъ впосл?дствіи, по весьма простой причин?: она скончалась незадолго до встр?чи нашей съ Кемскимъ въ Баден?.

Наша богатая событіями и полная интересовъ минуты пора такъ быстро сглаживаетъ память прошлаго, что я безбоязненно р?шаюсь передать читателю разсказъ, относящійся во времени далеко уже отъ насъ отошедшему. Едва-ли теперь кто-нибудь узнаетъ д?йствующихъ лицъ всей этой правдивой пов?сти, подъ изм?ненными ихъ именами.

*-

Вотъ что писала Надежда Павловна Кемскому:

*** монастырь, сентябрь 1854 года.

'Я получила ваше письмо, милый Владиміръ, дорогой мой братъ. Я ожидала его, а теперь пepo выпадаетъ изъ рукъ моихъ, сквозь слезы ничего не вижу… Господи, какъ же это я вамъ скажу, какой отв?тъ должна я вамъ дать!…

'Вы пишете, что жизнь ваша — мой даръ, и этотъ даръ вы умоляете меня принятъ обратно, 'вымоленную' мною жизнь вы отдаете мн? на в?ки… На в?ки? Б?дный другъ мой, знаете-ли вы, насколько суждено продлиться этимъ в?камъ моимъ?… Повторяю вамъ, я знала, что это будетъ, что вы мн? это напишете, знала, когда стояла тамъ, въ Крыму; у вашего изголовья, — я ни минуты не отчаявалась въ томъ, что вы выздоров?ете, я улыбалась, когда, бывало, доктора качаютъ головой, проходя мимо вашей койки, — знала… и тогда же какъ часто налетало подобно злов?щей птиц? и зас?дало въ душ? моей сомн?ніе: нужна-ли ему эта жизнь, о которой я такъ пламенно молю? Бывало, помню, вы лежите такъ спокойно, какъ бы отдыхая и н?жась, и глядите на меня неотступно, и вижу я, что вы меня не узнаете и что Богъ в?сть гд? летаетъ ваша мысль, въ какихъ далекихъ мірахъ; но по счастливому выраженію лица, по вашимъ глазамъ, — они у васъ въ то время какіе-то удивительные, точно вдохновленные были, — я понимала, что вамъ хорошо въ той далекой, нев?домой Божьей стран?… И меня все пресл?довало это сомн?ніе: къ чему молюсь я? Въ зам?нъ того блаженства забвенія, т?хъ таинственныхъ небесныхъ сновъ, которыми можетъ-быть живетъ онъ теперь, онъ потребуетъ, онъ будетъ правъ, требуя отъ меня земнаго счастія… Отъ меня! — онъ, я знаю, не захочетъ другаго счастія, — а я, Боже мой!…

'Я чувствую, что пишу нескладно, мысли мои путаются, но в?дь такъ много надо мн? передать вамъ, а времени, времени, Владиміръ, остается такъ мало.

'Вы поняли меня, другъ мой. Сердце мое обливается кровью, думая о томъ, какъ вы будете поражены этою в?стью… Я знаю, какъ я вамъ дорога, какъ была любима вами. Сознаніе это было моею постоянною мукой. Оно могло быть и моимъ искупленіемъ… Когда вы были полны силъ, когда будущее св?тло разстилалось предъ вами, я не должна была, я почитала преступленіемъ соединить съ вашею мою погубленную жизнь… Я принесла бы съ собой мое несчастіе въ вашъ честный домъ, Владиміръ, — поймите это! Поймите и то, чего мн? стоило, въ продолженіе столькихъ л?тъ, отв?чать на ваши настоянія тупымъ молчаніемъ или безсмысленными письмами и въ то же время глубоко сознавать, что вы все-таки меня не разлюбите, что это ут?шеніе не будетъ мн? дано!…

'Тамъ, въ Симферопол?, была одна минута, когда исходъ казался мн? возможенъ. Б?дный, ув?чный, немощной другъ, вамъ отнын? нужна была усидчивая сид?лка, заботливая сестра. Въ этомъ положеніи я не признавала себ? соперницъ, въ виду этой ц?ли я никому не уступала своихъ правъ. И я думала, я над?ялась, я такъ горячо молилась объ этомъ тогда… Какъ два корабля, разбитые бурей, приплываютъ на покой въ спящія воды безопасной гавани, мы ушли бы доживать, Владиміръ, подъ старые клены вашего Покровскаго, подъ которыми я, бывало, ребенкомъ засыпала на кол?няхъ вашей матери, тамъ, гд? поздн?е я ждала васъ каждое л?то изъ Лицея… Помните мой ужасъ, когда вы упали съ дерева, на которое я васъ заставила вл?зть, чтобы испытать вашу храбрость?…

'Но Богу не угодно было… Исходъ этотъ, примиряющій этотъ конецъ не суждены были мн?. Надежда блеснула и пролет?ла быстр?е весенней ласточки. Еще тамъ, у вашей постели, я узнала, что у меня смерть въ груди.

'Когда привезли меня сюда изъ Крыма, когда посл? того мертвящаго воздуха пов?яло на меня в?тромъ нашихъ степей, мн? стало легче, вс? бол?зненные признаки, страданія, исчезали съ каждымъ днемъ; оставалась только большая слабость. Лучъ надежды опять заигралъ предо мной. — Я в?дь выздоров?ю, Карлъ Ивановичъ? спрашивала я моего добраго Эша, который переселился теперь сюда изъ Рай-Воздвиженскаго и не покидаетъ меня. — О да, о да, ув?рялъ онъ меня, подолгу объясняя каждый разъ, что организмъ мой ц?лъ, что я больна была лишь отъ слишкомъ сильныхъ эмоцій, но что онъ меня выл?читъ, непрем?нно выл?читъ. Но глаза добраго Н?мца изм?няли ему; они при этомъ какъ-то пресм?шно моргали и косились; ему, б?дному, самому такъ хот?лось в?рить въ мое выздоровленіе… — Карлъ Ивановичъ, говорю я ему однажды, скажите мн?, почему это доктора не л?чатъ обыкновенно ни женъ своихъ, ни д?тей, никого изъ очень близкихъ имъ людей, а приб?гаютъ, въ случа? ихъ бол?зни, въ помощи другаго медика? Онъ никакъ не ожидалъ, что я готовлю ему западню, и добродушно отв?чалъ, что это потому, что для усп?шнаго пользованія больнаго врачу прежде всего нужно полное спокойствіе духа, а что духъ врача не можетъ быть спокоенъ, когда онъ, какъ челов?къ, волнуется за близкихъ его сердцу.

'- Карлъ Ивановичъ, вы меня очень любите? спрашиваю я.

'- О да, о да! заговорилъ онъ растроганный, какъ родная дочь я васъ люблю, люблю съ того время, когда вы были маленькая ребенокъ.

'- Такъ вы согласитесь, чтобъ я посов?товалась съ другимъ докторомъ? Вы не можете быть в?рнымъ судьей моей бол?зни, вы сами себ? сейчасъ приговоръ подписали…

'Карлъ Ивановичъ былъ очень смущенъ моею хитростью, онъ началъ спорить, сердился, но я настояла, и онъ об?щалъ мн? привезти консультанта изъ Б. Но я этого не хот?ла: онъ могъ бы сговориться съ нимъ, а я хот?ла, во что бы ни стало, знать правду о моемъ положеніи. Я попросила тетушку написать въ К. Отв?тъ былъ полученъ въ тотъ же день: К. отъ насъ всего въ восьми верстахъ. Случилось, что въ то время находился тамъ про?здомъ очень хорошій докторъ изъ Москвы, н?кто г. Латышевъ. Его зовутъ Виссаріонъ ?едоровичъ; онъ говорилъ мн?, что слышалъ про васъ, Владиміръ, что онъ даже былъ приглашенъ присутствовать, когда вы должны были драться, — помните, въ Москв?, съ этимъ офицеромъ, Зв?ницынымъ… Боже мой, вспомнить страшно. Какія минуты я тогда пережила!.. Этотъ г. Латышевъ очень мн? понравился; на первый взглядъ онъ кажется букой икакъ-будто на все и на вс?хъ сердится, но умные и честные глаза его тотчасъ внушаютъ въ нему дов?ріе. Онъ н?сколько разъ прі?зжалъ ко мн?, разспрашивалъ, слушалъ мою грудь. Я передала ему неут?шительное заключеніе о ней, слышанное мною отъ П. въ Крыму. Добрый Карлъ Ивановичъ, бывшій тутъ, весь раскрасн?лся, затопалъ ногой и назвалъ П. шутомъ. Латышевъ ничего не сказалъ, только посмотр?лъ на Карла Ивановича и закусилъ губу. Чрезъ два дня онъ прі?халъ въ монастырь и прошелъ ко мн? чрезъ кладбище, дознавшись предварительно у послушницы, что у меня никого н?тъ.

'- Я радъ, что вы одн?, сказалъ онъ, — надо съ вами серьезно поговорить; вашъ Н?мецъ добрый старикъ, но безтолковъ: онъ только путаеть. — Онъ возобновилъ свои вопросы, настаивалъ на многихъ подробностяхъ моей бол?зни, моей прошедшей жизни. — Вы много приняли горя на своемъ в?ку? спросилъ онъ вдругъ.

'- Много, докторъ.

'- То-то, сказалъ онъ, нахмурясь. — Бол?знь ваша въ сущности дрянь, но отпору ей н?тъ, жизненной силы мало. П. не шутъ, какъ выражается вашъ н?мчура, и никогда шутомъ не былъ, — онъ правду сказалъ…

'- Говорите откровенно, докторъ, спросила я его:- много ли мн? еще остается жить?

'- Э, да вы у меня молодецъ! воскликнулъ онъ почти весело:- прямо итоги подводите!