'Над?юсь,' говоритъ, 'что онъ сюда не вернется.' Мн?, знаете, сначала и не-въ-домевъ. 'Да-съ,' говорю, 'онъ нанялся у господина Грайворонскаго, по контракту.' А батюшка вашъ, вижу, за ухо начинаетъ себя дергать. Плохо, думаю, и замолчала. 'Не-зач?мъ ему прі?зжать сюда,' говоритъ онъ. 'Захотите повидаться, можете къ нему во всякое время въ Новоселки съ?здить. Поняли?' У меня ноги такъ и подкосились. Ч?мъ это провинился сынъ мой? хочу спросить, и не посм?ла. Сами знаете, съ батюшкой съ вашимъ не разговоришься иной разъ. Всталъ онъ, прошелся по комнат? и приказываетъ мн? послать къ нему сейчасъ Андрея. Вышла я ни жива, ни мертва; прихожу въ Андрюш?; вижу, уносятъ его кое-какія вещи, а самъ онъ сидитъ на чемодан? посередь горницы, лицо руками закрылъ, не слышитъ, что я пришла. Жаль мн? такъ его стало, скажу вамъ, Надежда Павловна! Вижу, очень тяжело ему у?зжать. 'Андрюша,' говорю, 'ступай, генералъ тебя требуетъ.' Онъ какъ вскинется вдругъ: 'Что я ему холопъ что-ли? Какое онъ им?етъ право меня требовать?' Однако ничего, вскочилъ и пошелъ. Я за нимъ, — тревога меня, знаете, разбираетъ, какъ бы онъ хуже еще, не дай Богъ, не осердилъ генерала. Приходимъ; вошелъ онъ въ кабинетъ, а я въ гардеробной осталась, сквозь стеклянную дверь все оттуда видно, да и дверь не вплоть притворена. Слышу, говоритъ ему генералъ: 'Передала теб? мать мое приказаніе?' — 'Н?тъ, ничего она мн? не передавала'. — 'Такъ вотъ теб? мой приказъ: въ Рай- Воздвиженское не ?здить'. — 'А это почему?' спрашиваетъ мой-то. И такъ см?ло, знаете, прямо въ очи батюшк? вашему глядитъ. Мать Пресвятая Богородица! думаю, что это будетъ? Павелъ Васильевичъ смотрятъ на него; а онъ ничего, глазъ своихъ не опускаетъ. 'Не понимаешь?' — 'Не понимаю', говоритъ. Не понимаю и сама я, барышня, а только вижу — б?да! За притолку даже ухватилась, ноги не держатъ. А батюшка вашъ поближе въ нему ступилъ и глухо эдакъ, знаете: 'Надежд? Павловн?', говоритъ, 'ты какія р?чи держалъ?' Гляжу, Андрюша мой въ лиц? перем?нился, годовой тряхнулъ, точно дрожью его проняло. 'Говорилъ, что чувствовалъ', отв?чаетъ, и все такъ же дерзко на Павла Васильевича уставился. Батюшка вашъ бл?дный даже весь сд?лались, однако попріудержалъ себя, вижу. 'Такъ вотъ за это чувствованье!' только и сказали, и повазываютъ это ему рукой: уходи, молъ, прочь… А онъ н?тъ, стоитъ, не двигается. Да вдругъ и понесъ. 'Вы', говоритъ, 'меня какъ пса отсюда выгоняете! Такъ я вамъ на прощанье скажу, что чувство свободно, что воленъ я любить вашу дочь, и никакая, говоритъ, сила въ ц?ломъ мір? не можетъ заставить меня не любить ея!' Да къ тому еще, барышня, что вздумалъ прибавить? 'И она', говоритъ, 'вольна любить меня, коли заговоритъ въ ней сердце. Вы сами постарались сд?лать изъ меня ей равнаго', — это онъ, безстыжій, насчетъ своего воспитанія укоряетъ генерала-то, — 'за что, впрочемъ', говоритъ, 'я теперь не благодарить, а проклинать бы васъ долженъ!…' Вы что про эти слова скажете, Надежда Павловна? прервала себя Настасья Савельевна, принимаясь снова плакать.
'- Что же батюшка? спрашивала я, чувствуя, какъ лихорадочный жаръ подымался у меня отъ груди въ голов? и искры прыгали въ главахъ.,
'- Молчитъ, только за ручку кресла ухватился, да ухо мнетъ себ? до-синя. А Андрей-то свое, точно обрадовался, что вышелъ ему случай грубіянство свое показать. 'Ваши предки', говоритъ, и злобно такъ см?ется, 'съ царями въ родств? считались, а у меня д?дъ былъ кр?постной челов?къ, такъ вы почитаете меня за тлю презр?нную, что можно ногой раздавить. Но молодое, говоритъ, здоровое чувство разсуждаетъ не такъ. Оно видитъ во мн? челов?ка….' — 'Безъ разума, безъ воли надъ собой, не челов?къ — животное!' огорошилъ его вдругъ Павелъ Васильевичъ. Онъ было что-то опять началъ, а батюшка вашъ подступилъ въ. нему близехонько, и не то чтобы кричать на него, а то-есть самымъ тихимъ манеромъ, только такъ страшно, что я даже с?ла: не то, чувствую, свалюсь. 'Довольно', говоритъ. 'Счастливъ твой Богъ, что отца ты своего сынъ! Но знай в?рно, что если увижу я тебя съ моею дочерью, я тебя убью!…' И не помню уже зат?мъ ничего, барышня, какъ ушла я, какъ домой приб?жала. Упала я на постель свою, только дверь усп?ла притворить, чтобы не слышно было никому моего рыданья… Плачу, разливаюсь, время-то, д?ло свое позабыла, удержаться не могу… Только вдругъ, слышу, дверь моя скорехонько отворилась, а Андрюша вошелъ, спрашиваетъ: 'Гд? вы, маменька?' Увидалъ меня. 'О чемъ вы плачете?' спрашиваетъ. 'Не о чемъ больше, какъ о теб?', говорю. Онъ опять съ этою злостью своею. 'Покорн?йше васъ благодарю!' — 'Я', говорю, 'все, вс? твои безумныя слова слышала. Бога ты не боишься, Андрюша!' — 'А позвольте спросить', — см?ется это онъ надъ матерью, — 'за какіе гр?хи прикажете мн? Его бояться?' Я не удержалась, вскочила. 'Не видать теб? никогда счастья на св?т?', говорю ему, 'за гордость твою, да за неблагодарность! Эти-то гр?хи караетъ Богъ пуще всего. Или забылъ ты, что генералъ теб? съ самаго д?тства твоего зам?сто отца роднаго былъ, воспиталъ тебя, замарашку, вм?ст? съ собственными д?тьми своими, на ноги тебя поставилъ, далъ кусокъ хл?ба въ руки. Денно и нощно долженъ бы ты Творца милосерднаго за него молить, а ты', говорю… — 'Воспиталъ зам?сто роднаго отца!' перебиваетъ онъ меня, 'а сегодня какъ собаку выгналъ отъ себя! Или вы не слышали? Воспиталъ онъ меня на пот?ху тщеславія своего барскаго, чтобъ его люди за это хвалили. А правъ моего воспитанія онъ признавать не хочетъ! Не знаете вы', говоритъ, 'этихъ аристократовъ надменныхъ! Будь я геній 'первоклассный', говоритъ, 'такъ онъ и тутъ меня бы равнымъ себ? не почиталъ'. — 'Еще бы ты выдумалъ',отв?чаю это я, 'съ Павломъ Васильевичемъ Чемисаровымъ себя равнять!' Пов?рите, Надежда Павловна, онъ даже затрясся весь отъ злости. 'Вы,' говоритъ, 'экономка, а не мать! 'Съ вами толковать нечего!' — 'Экономка,' говорю, 'да, была экономка и буду, потому, пока я въ дом?, генералъ можетъ спать спокойно: коп?йка его у меня не пропадетъ. Такъ за это ты бы уважать, а не шпынять меня долженъ. Могла бы я, говорю, сама теперь зажить барыней: по милости генерала, и землица есть у меня, и каждый годъ отъ жалованья своего могла откладывать, — для тебя же все берегла! А я съ утра до ночи вверхъ да внизъ, ногъ не жал?ючи, б?гаю по дому какъ угор?лая, потому не хочу, чтобъ генералъ подумалъ, что могу я хоть на минуточку милости его позабыть. Поколь захочетъ, потоль и служить ему буду, не прогн?вайся, говорю. А ты, воспитанный челов?къ, гд? у тебя душа? куда разумъ-то ты свой д?валъ? И какъ это, говорю, языкъ у тебя повернулся сказать генералу, что воленъ ты любить Надежду Павловну!' — 'Что же это', заоралъ онъ на меня, 'или ужь и вы не признаете за мною права испытывать челов?ческія чувства, къ кому я хочу?…' — Просто, говорю вамъ, барышня, безумный какъ есть!… 'Да ты только подумай, Андрюша, что это ты говоришь, куда ты это за?халъ! В?дь наша барышня, ты знаешь, по всей Россіи изъ первыхъ нев?стъ…' Онъ опять на меня: — 'Да что вы', кричитъ, 'мн? этимъ глаза колете! Я, къ ней сватаюсь, что-ли?…' Сбилъ меня съ толку совс?мъ… А самъ по комнат? какъ б?шеный ходитъ, лицо что у мертвеца, волосы себ? съ головы рветъ… какъ ножомъ это меня по сердцу р?жетъ. И зло-то меня на него беретъ, и мучусь-то я за него… В?дь какой ни есть онъ, барышня, все же сынъ мн?, одинъ в?дь онъ у меня, объясняла, надрываясь слезами, Настасья Савельевна. — 'Послушай', говорю, 'Андрей', — вижу, какъ съ ребенкомъ малымъ надо съ нимъ говорить, — 'самъ в?дь ты знаешь, что Надежда Павловна, почитай, просватана. Неужели-жь ты думаешь, она своего Владиміра Александровича на тебя пром?няетъ?' Думаю, пойметъ онъ хоть это. А онъ вдругъ какъ фыркнетъ! 'Да что', говоритъ, 'за невидаль такая вашъ Владиміръ Александровичъ! Ч?мъ это онъ лучше меня?' Ну, ужь тутъ, барышня, я и совс?мъ изъ себя вышла. 'А т?мъ, говорю, что онъ, какъ солнышко, всякому св?титъ и вс?мъ отъ него тепло и хорошо. И хотя', говорю, 'настоящій онъ, столбовой баринъ, и состояніе у него большое, и ни отъ кого онъ не зависитъ, а долгъ свой понимаетъ, покорствуетъ ему, самъ себ?, значитъ, хочетъ честь заслужить. Ты какъ полагаешь, легко ему было отсюда у?зжать? Три года на корабл? вокругъ св?та про?здилъ, всякую нужду себ? вид?лъ, прі?халъ сюда, прожилъ зиму; чаялъ, б?дный, въ весн? свадьбу справить. А тутъ его опять въ вояжъ потребовали. И по?халъ онъ, вм?сто свадьбы, съ дорогою нев?стою разстался Богъ в?сть опять на срокъ на какой; и ни слова не промолвилъ, стиснулъ зубы, да и по?халъ, потому знаетъ, на каждомъ, на большомъ и маломъ, обязанность лежитъ, исполняй ее, да молчи… А ты, говорю, все это себя
'- Какъ же у васъ стало духа, воскликнула я, — такъ жестоко укорять его въ эту минуту! Онъ и такъ уже долженъ былъ страдать невыносимо…
'Она съ удивленіемъ взглянула на меня сквозь влажную зав?су слезъ, стекавшихъ ей на щеки.
