– Морфаил, Эрилинн и Делариан спасли тебя. Как ты себя чувствуешь?
– По-моему, нормально.
– Сколько? – спросил старик, подняв два пальца.
– Два, – ответил Стив. Старик поднял еще один палец, покачивая ладонью вперед-назад.
– Три. Голова раскалывается.
– Ты заработал небольшую трещину в черепе, – кивнул старик. – Я не смог окончательно устранить все последствия.
– А-а. Вы, должно быть…
– Карадок, – с улыбкой перебил старик. – Должен признаться, я хотел встретиться с новым фелга Эрельвара. Сожалею, что первая встреча произошла подобным образом.
– Поверьте, я тоже.
Священник рассмеялся.
– Представляю. Ну, я тебя покину. Отдохни. Да храни тебя Мортос.
– Спасибо.
Не успел священник выйти из комнаты, как Стив уже погрузился в сон.
Эрельвар стоял возле узкого окна своей комнаты, глядя на башню, куда он приказал поместить Уилкинсона. Терон прав: это уже крайние меры. Но, с другой стороны, что еще оставалось?
Он считал, что стены Кворина достаточно надежная защита для его подопечного. Надо было раньше уразуметь, что Владычица зашлет шпионов даже сюда.
– Не кори ты себя так, – сказала Глориен у него за спиной
– Ты что, шпионишь за моими мыслями, женщина?
– Нет, просто знаю своего мужа. Разве я не права? Разве ты не упрекаешь себя за сегодняшнее несчастье?
Эрельвар промолчал. Глориен ждала, зная, что он ответит, когда будет готов.
– Кого же еще мне корить? – наконец спросил он. – Здесь моя собственная твердыня… мой собственный город, – а я не могу обеспечить безопасность одному-единственному человеку в его стенах. Как же мне защищать тысячи?
Глориен поднялась с постели и остановилась позади него, легчайшим, как пух, прикосновением положив ладони ему на спину.
– Приложив все свои силы и умения.
– А если их не достанет?
Глориен улыбнулась. Люди, знающие Эрельвара не очень хорошо, убеждены, что он не знает страха. Ей же известно, что это вовсе не так. Ее муж живет в постоянном ужасе перед врагом, с которым он не может сойтись лицом к лицу в честном бою.
– Тогда мы умрем, – напрямую сказала она. – Как и суждено каждому человеку. Но мы умрем достойно, и грядущие поколения сложат песни о твоей доблести.
– До них мне нет дела.
– Конечно. Но тебя гнетет куда больше тревог, чем тревога о судьбе юного Уилкинсона.
– Гораздо больше, – вздохнул Эрельвар.
– Пойдем, раздели их со мной.
Эрельвар позволил Глориен увести себя от окна; сон не приходил к ним до поздней ночи.
Делариан стоял на крепостной стене, всматриваясь в ночь, словно мог разглядеть за рекой леса Ольванора. Потом оглянулся на башню, в которой Эрельвар разместил отца; в окнах его покоев не видно было ни лучика света.
Хорошо бы тоже найти утешение во сне! Но после бесплодного спора с отцом сон ускользал от Делариана.
Вполне понятно, что отец отмахнулся от предостережений Эрельвара. В конце концов, что может морв знать об обороне Ольванора? Однако Делариан никак не мог поверить, что отец пропустил мимо ушей и его предупреждения.
Как и Эрельвар, Делариан собственными глазами видел орды галдов, собирающиеся в Пылающих Холмах, – и понимал, что их чересчур много для простой осады Кворина. Но отец все равно не захотел его слушать. Делариан всегда уважал своего отца и короля, но на ум как-то сами собой пришли определения «слепец» и «узколобый».
«Что ты сотворил со мной, Эрельвар? – думал он. – Некогда я точно так же верил, что лес защитит нас».
«Он сделал тебя мудрее», – подсказал ответ его собственный рассудок. Делариан отвел взгляд от ставшего совсем невидимым леса. Отвергнет ли его родная земля, как чужеземца… как захватчика, когда он в следующий раз ступит в Ольванор?
– Брат? – окликнул знакомый голос.
Делариан обернулся к старшему брату. А он-то думал, что тот давно спит в покоях, отведенных ему Эрельваром по соседству с отцовскими.
