время — жарким и страстным. Он целовал ее так, что она сейчас почувствовала себя не только желанной, но и любимой.
«Какое блаженство», — подумала Шарлотта, закрывая глаза. И все же странно было осознавать, что в итоге именно Филиппу удалось избавить ее от одиночества, терзавшего ее все эти три года. Да, она была ужасно одинокой и постоянно, каждый день и каждую минуту, ощущала пустоту в душе. Но теперь эта пустота заполнялась счастьем и радостью, переполнявшими ее.
Когда же поцелуй прервался, она открыла глаза и увидела, что Филипп внимательно смотрит на нее.
— Не плачь, Шарлотта, — прошептал он, коснувшись губами ее щеки. — Не надо плакать.
И только сейчас она вдруг почувствовала влагу на своих ресницах и на щеках — по щекам струились слезы.
А Филипп, глядя на нее все так же пристально, с беспокойством в голосе спросил:
— Что случилось, Шарлотта? Почему ты пла…
Она поцеловала его в губы. Она решила, что не станет отвечать на подобные вопросы, так как сама еще не знает ответов. Да, она не знала, почему плачет, но точно знала, что впервые за три года заплакала в присутствии мужа.
Стараясь как-то отвлечь его от своих слез, от этого проявления женской слабости, она легонько толкнула его в грудь и с улыбкой сказала:
— Поднимись.
Филипп взглянул на нее с удивлением, но Шарлотта, прижав палец к его губам, прошептала:
— Тихо, ложись на спину.
Он приподнялся, затем откинулся на спину и, упершись локтями в ковер, вопросительно посмотрел на нее. А она, снова улыбнувшись, потребовала:
— Ложись полностью. — Ей вдруг ужасно захотелось сделать так, чтобы муж утратил над собой контроль — ведь он же заставил ее забыть о здравомыслии…
— Как скажешь, — отозвался Филипп, вытягиваясь на ковре.
Поднявшись на ноги, Шарлотта внимательно посмотрела належавшего перед ней обнаженного мужчину. Конечно, он желал ее — это было очевидно. Однако он пытался сдерживать себя, и она твердо решила, что заставит его утратить самообладание. Да, непременно заставит, пусть даже у нее не было того опыта, который ей приписывали.
Сделав глубокий вдох, Шарлотта опустилась на колени и, наклонившись, поцеловала мужа в шею, потом в грудь.
Он тут же поднял руки и провел ладонями по ее плечам и по спине.
— Нет, не надо. — Шарлотта отстранила его руки. — Я хочу соблазнить тебя, неужели ты не понимаешь?
Он тихо рассмеялся:
— Ты и так постоянно меня соблазняешь. Для этого тебе достаточно лишь находиться рядом. Однако я готов повиноваться тебе, — что бы ты ни сказала.
От этих его слов в груди у нее защемило, и почему-то вдруг захотелось расплакаться. Заставив себя улыбнуться.
Шарлотта прошептала:
— Тогда приказываю: не двигайся и позволь мне делать то, что я захочу.
Филипп снова засмеялся.
— С удовольствием подчиняюсь. — Он закинул руки за голову и тихо прошептал: — Шарлотта, любимая…
Она почувствовала, что сердце ее забилось быстрее. Ей очень хотелось прикоснуться к Филиппу — и в то же время хотелось просто им любоваться. В мерцающем пламени камина его обнаженное мускулистое тело казалось необычайно соблазнительным. Глаза же его пылали…
— Любимая, что же ты не соблазняешь меня? — спросил он с улыбкой, — Я жду с нетерпением…
И в тот же миг Шарлотта снова над ним склонилась. Немного помедлив, она легонько прикусила мочку его уха и тут же почувствовала, как мускулы его напряглись. Она провела ладонью по его щеке, затем принялась поглаживать плечи, грудь и бедра. Было очевидно, что ее ласки доставляли Филиппу удовольствие, однако он по-прежнему сдерживался. Чуть приподнявшись, Шарлотта заглянула ему в глаза, затем, легонько поглаживая плечи, стала покрывать поцелуями все его тело — от шеи до живота. Почувствовав, как он вздрогнул, она мысленно улыбнулась — все-таки ему не удавалось полностью собой владеть. Да-да, не удавалось! Теперь грудь его все чаще вздымалась, и казалось даже, что он стал дышать часто-часто — Как будто задыхался.
«Да-да, удалось!..» — мысленно ликовала Шарлотта; в эти мгновения она чувствовала свою власть над мужем, и ей даже казалось, что она способна заставить его стонать от страсти и желания. Да, она заставит его стонать! Она непременно этого добьется!
Собравшись с духом, Шарлотта провела ладонью по животу мужа и тут же, как бы случайно, задела пальцами его возбужденную плоть, горячую и твердую. В следующую секунду она замерла, затем подняла голову и взглянула на Филиппа. Он пристально смотрел на нее, глаза его все так же сверкали, а ноздри теперь раздувались при каждом вздохе. Но все-таки он не застонал, сдерживался…
«Ну почему он такой?!» — мысленно воскликнула Шарлотта. Ох, как же ей хотелось довести его до исступления, услышать его стоны и крики, почувствовать, как он вздрагивает от ее прикосновений…
Тут Филипп вдруг начал приподниматься. Потянувшись к ее руке, он отрывисто проговорил:
— Полагаю, что я уже вполне соблазнен.
— Нет! — Шарлотта решительно покачала головой. И тут же, обхватив пальцами его возбужденную плоть, шепотом добавила: — Еще недостаточно.
— О Боже!.. — прохрипел Филипп, почувствовав, как губы жены коснулись его твердого подрагивающего ствола.
Содрогнувшись всем телом, Филипп сжал кулаки и стиснул зубы, с трудом удерживаясь от стона. Наслаждение казалось невыносимым, и вскоре он почувствовал, что больше не может сдерживаться. Мысленно воззвав к Богу, сатане и всем святым, которых только смог припомнить, он громко застонал и, выкрикнув имя жены и резко приподнявшись, уложил ее на спину. В следующее мгновение он уже лежал на ней, покрывая поцелуями ее плечи и груди. И теперь уже Шарлотта громко стонала и раз за разом выкрикивала его имя.
— Филипп, Филипп, пожалуйста!.. — Она обхватила его ногами и впилась ногтями ему в спину, — О, Филипп!..
Приподняв голову, он заглянул ей в лицо. Глаза ее были закрыты, а голова металась по ковру из стороны в сторону.
— Филипп, быстрее! — снова закричала она — Умоляю!..
Он поцеловал ее в губы и хриплым шепотом проговорил:
— Любимая, открой глаза. Посмотри на меня.
Она открыла глаза, взгляды их встретились, и в тот же миг он стремительно вошел в нее одним толчком. Он не был нежен и осторожен — просто не мог себя сдерживать. Но Шарлотте не требовалась какая-либо сдержанность; раз за разом устремляясь ему навстречу, она громко стонала и пыталась как можно крепче к нему прижаться, когда он опускался на нее. В какой-то момент она вдруг содрогнулась всем телом и, вцепившись пальцами ему в плечи, громко выкрикнула:
— Я люблю тебя, Филипп!
Потом она еще несколько раз вздрогнула и, тихо застонав, затихла в изнеможении.
И почти в тот же миг Филипп вошел в нее последний раз и с хриплым гортанным криком излился в нее. А затем тоже замер, тяжело дыша.
После этого они долго лежали молча, и тишина, царившая в комнате, казалась оглушительной. Филипп легонько теребил пальцами локоны жены, а она, повернув голову, смотрела на пламя, пылавшее в камине.
Когда же он поцеловал ее в висок, она тихонько вздохнула и провела ладонью по его спине. Потом вдруг убрала руку и, взглянув на него с некоторым беспокойством, спросила:
