протяжении длительного времени. Но уже сейчас, подводя итог множеству публикаций, можно сделать предварительный вывод: лучшие результаты работы демонстрировали в 1995—2000 годах те предприятия, которые перешли на рыночную ориентацию, но сохранили элементы государственного регулирования, а также предприятия, у которых сохранилось преимущественно государственное управление, но с элементами рыночных отношений. На таких предприятиях стимулы и возможности проявления личной инициативы и предприимчивости появились не только для директорского корпуса, но и для инженеров, конструкторов, начальников цехов, части рядовых рабочих. Работать кое-как было теперь никому не выгодно.
Одним из примеров может быть знаменитый Кировский завод в Санкт-Петербурге, который успешно работал еще до революции 1917 года, расширил в десятки раз свое производство в советское время, а сегодня, после существенной реконструкции, быстро и эффективно наращивает свое производство, создавая целую систему дочерних предприятий и налаживая сотрудничество как с Минским автомобильным заводом, так и с некоторыми предприятиями дальнего зарубежья. Как и многие другие крупные предприятия, Кировский завод несколько лет работал без всякой прибыли, даже нес убытки, чего не могут себе позволить частные фирмы. Но сегодня здесь и уровень заработной платы, и уровень социальной зашиты работников существенно выше, чем на других предприятиях Санкт-Петербурга.
Начал подниматься после многих лет упадка и знаменитый когда-то Россельмаш, а также большая часть российского крупного сельскохозяйственного машиностроения. Предпринимаются усилия и по подъему отечественного самолетостроения. В то же время кризис в российской текстильной и обувной промышленности не преодолен: слишком велика конкуренция товаров из Азии и из Западной Европы.
Нельзя не сказать и о том, что российские радикал-реформа-торы, провозгласив свободу и святость частной собственности и частной инициативы, очень мало заботились о необходимой помощи новым для нашей страны формам предпринимательства, о необходимых правовых гарантиях, разумных налогах.
Мелкий и средний предприниматель оказались по существу беззащитными, и не только перед стихией рынка. Во многих случаях на смену государству в экономику пришла не «невидимая рука рынка», а вполне осязаемая и жестокая рука криминального мира и коррумпированного чиновничества. Организованные преступные группировки распространили свое влияние не только на сеть мелких ларьков, но на целые отрасли промышленности и торговли, на банки и транспортные системы, даже на целые регионы Российской Федерации. Обороняясь от криминального мира, многие стабильно работающие частные и акционерные предприятия вынуждены создавать мощные охранные структуры, возглавляемые отставными генералами и офицерами КГБ и МВД СССР. Предприятия, которые не смогли создать такие системы безопасности, вынуждены были платить постоянную, обременительную и унизительную дань чиновникам и криминальным структурам. Это беспокоило и наших зарубежных партнеров.
«Нельзя рассматривать тяжелое экономическое положение в России, — писала одна из влиятельных деловых газет США, — в отрыве от мертвой хватки преступности и коррупции, которые душат российское общество. То обстоятельство, что “рыночная экономика” России формировалась за счет захвата советских активов, а процесс приватизации был полностью деформирован коррупцией, продолжает ускользать от внимания многих западных стратегов. Преступность и коррупция стали главным препятствием для привлечения прямых иностранных инвестиций. Они невозможны без гарантирования прав держателей акций, принятия мер для выполнения контрактов, без решения проблем таможни, налогообложения и лицензирования. Западу необходимо понять, что Россия не находилась и не находится на пути реформ. Она следует прямым путем к экономической катастрофе, к использованию и узурпации криминальными элементами государственных структур. Решения этих проблем не найдешь в учебниках экономики Гарвардского университета».27
Решить эти и многие другие проблемы может только государство, ясно понимающее свои обязанности перед страной, народом и национальным предпринимательством.
Новая группа экономистов, которая пришла в кабинеты в Белом доме и на Старой площади, также включает в себя главным образом либералов или даже ультралибералов. По свидетельству журнала «Эксперт», именно в этой группе особенно настойчиво пропагандируется формула Андрея Илларионова — «чем меньше и чем дешевле (в бюджетном смысле слова) государство, тем богаче и свободнее страна».28 Однако подобного рода формула — это опять-таки не более чем примитивная догма, слепое следование которой опасно.
В одном из документов правительства М. Касьянова говорилось: «Кабинет намерен сводить к минимуму распределение бюджетных ресурсов по направлениям, где участие государства необязательно или неэффективно. Общий объем расходов правительства снизится с 36% внутреннего валового продукта (ВВП) в 2000 году до 32—35% ВВП в ближайшие пять лет и далее до 30% в долгосрочной перспективе».29 Первая фраза в этом отрывке не вызывает сомнения. Однако ошибочно брать обязательства по поводу снижения объема государственных расходов в процентах от ВВП, так как его нынешний уровень в 36% для такой громадной и суровой по климатическим условиям страны нельзя считать высоким. Кто, кроме государства, может взять на себя осуществление таких грандиозных проектов, как завершение строительства БАМа и освоение всего региона вокруг этой дороги? Как известно, средства, вложенные в подобного рода проекты, возвращаются к инвесторам через много лет. Но в России пока еще просто нет частных капиталов, которые могли бы позволить себе такие вложения. Россия не может позволить себе и такую либеральную политику в области внешней торговли, которую рекомендовал проводить А. Илларионов и которая, по мнению его оппонентов, означала бы отказ от защиты внутреннего рынка. Почему Россия должна следовать при решении этих проблем примеру США, а не примеру Японии, которая очень тщательно контролирует импорт товаров из других стран. Оппонентов у А. Илларионова много и среди экономистов из левых партий, но также и из правых партий. Доводы этих оппонентов звучат часто более убедительно, чем доводы А. Илларионова. Однако главным основанием для принятия решений должны быть не доводы, а реальный опыт.
Все эти вопросы можно решать после тщательной экспертизы реального положения дел, а не на основе отвлеченных рассуждений о рынке. Переход российской экономики к рыночным отношениям по большому счету только начинается; я уверен, что он никогда не будет таким полным, как в США или странах Западной Европы. И в данном случае мы должны следовать не догмам ультралибералов, а соображениям здравого смысла. В России еще нет многих важнейших структур рыночной экономики и опыта, которые создаются не решениями правительства или президента, а десятилетиями работы. У нас нет настоящего рынка капиталов, нет свободного рынка рабочей силы. В рыночные отношения не включена и большая часть земельных угодий
Этот список можно продолжить на нескольких страницах. Поэтому только при углублении, расширении и укреплении государственного регулирования в экономике в России возможно углубление, расширение и укрепление здоровых рыночных отношений.
Существуют реальная и виртуальная, или фиктивная, экономика. К реальной экономике я отношу не только те отрасли, которые производят полезные для населения товары и услуги. В более широком смысле это такая экономика, которая учитывает реалии современного мира.
Попытка быстрого построения в России экономики капиталистического типа, предпринятая в 90-е годы, зашла в тупик, и одной из главных причин этой неудачи было игнорирование многих реальных факторов и фундаментальных основ российского общества конца XX века. В разумно управляемой реальной экономике деятельность государства и частного бизнеса должна не уменьшать, а увеличивать богатство страны, накапливать, а не растрачивать материальные и духовные ценности общества. Однако при решении конкретных экономических проблем найти и воплотить в жизнь какие-то оптимальные решения бывает очень трудно. Есть много не только фиктивных, но и паразитических отраслей экономики, например производство и распространение наркотических веществ. Но мы не сможем решить проблему наркобизнеса одними карательными мерами. Имеется несколько крупных регионов в Азии, Латинской Америке и на Балканах, население которых выживает благодаря производству наркотиков, хотя этот бизнес бедных и нищих стран губит десятки миллионов людей в более развитых и богатых странах.
Менее болезненными, хотя и не менее сложными, являются проблемы табачной и алкогольной промышленности, где прямые запреты могут нанести вред не только экономике, но и здоровью населения, приводя к расширению криминального производства, контрабанды и распространению суррогатов. В современном мире невозможно обойтись без производства вооружений, хотя бесконтрольное производство
